Когда цари служили пастухами. Стихи и немного грустного юмора

Облака алебастрово белы,
Словно небо лепниной веков
Опоясало чёрное тело —
Плоть земную, под гнётом сроков
Изнемогшую от разоренья, —
От пожарищ и бешеных вод
В эпицентре людского смятенья,
Что за страхом великим грядёт.
Время движет пласты мирозданья,
Всё смешалось в убогих умах,
И порода громит обезьянья
Люд, мечтающий о чудесах.
Нет ни прав, ни любви, ни свободы,
Лишь нажива, удача и смерть.
Правят миром лжецы и уроды,
Разрывают на атомы твердь.
Долго терпишь Ты, праведный Боже,
Человечий зловонный позор!
Ад земной стал сегодня возможен,
Рай земной – есть мечтанье и вздор.
Первый шаг, – он же станет последним, —
Занесён в пустоту перемен…
Было в царствии ветхозаветном
То же: людям знакомый рефрен,
Повторяющий строки скрижалей,
И тогда, и теперь позабыт.
Всё уйдёт в невозвратные дали,
Не утонет, так точно сгорит.

Скрепный синдром

Синдром совка – злащёный унитаз,
Лепнина и французское барокко…
Из подворотни – в нынешний экстаз
Убийств, деньжищ, плебейства и порока.

Опять грабёж и новый передел
Награбленного. Низшего порога
Достигла власть и, глядя сквозь прицел,
Глумливо в суе поминает Бога.

Народ молчит и, уминая хлеб,
Надеется, что будет всё в порядке,
Когда уйдёт в историю Госдеп,
И хрен могучий вырастет на грядке.

Режим крепчает, всё вокруг круша
При помощи маразма и дубины.
Спасут лишь алкоголь и анаша,
Да скрепные «высокие» глубины…

Мы вышли из прошлого

Мы вышли из прошлого с грудой потерь,
Утратив и разум, и совесть, и честь,
Но многих манит в столь недавнее дверь,
За ней, по легенде, прекрасное есть:

Там полузабытое крошево мглы, —
Обильна, тягуча народная кровь…
Там сил исполинских убийственно злы
И поступь, и воля, и власть, и любовь!

Как бездны огромный распахнутый рот,
Как бешеный глаз, как отчаянный крик,
За дверью прожорливый призрак живёт,
Что мясом оброс и признанья достиг.

И смелы глядящие в сумрак годов,
Готовые, жертв не считая, брести
С покорностью вечных бездумных рабов
Туда, где лишь гибель на скорбном пути.

Бездонны Валгаллы кровавые сны,
И грезятся нищим восторги побед,
Ведь нет в их сердцах осознанья вины,
Но властвует в душах всё тот же сюжет

Про давних боёв оглушительный гром…
Бесстыдство умов и распутство сердец
Становятся нормой в грядущем пустом,
Что им уготовил державный мертвец.

И пошатнулось мирозданье

И пошатнулось мирозданье,
Пески пустыни зацвели,
И ширь, повергнута в молчанье,
Лишилась всех примет земли.

Потопы всюду и пожары,
Поспешно тают ледники, —
Ничто здесь не даётся даром,
И даже думы нелегки,

Когда больны от состраданья.
Увы, наживой занят век.
И лишь губительное тщанье
Несёт Творенью человек,