Дом, где пахнет шарлоткой. О теплых встречах, женской дружбе и мечтах, которые вредно откладывать

– Твой Влад мне все больше нравится.

– А как он мне нравится, Катя! Он же предложил нам с Вовкой к нему переехать!

– Все-таки влюбился, а я же говорила. Будешь переезжать?

– Конечно! Я такая счастливая, не представляешь!

Через полгода после описанных событий Света забеременела и вышла замуж за Влада, в лучших традициях голливудского кино. А Катя на ее свадьбе поймала букет невесты. Только замуж в этом году, как обещала примета, не вышла – анкету с сайта знакомств удалила, на свидания не ходила. Устала искать свою жемчужину, перебирая десятки пустых раковин. Устала от одинаковых разговоров, какими начинаются все знакомства, от банальных комплиментов, от ни к чему не ведущих встреч. Вернее, ведущих, но не туда.

Оставив детей с бабушками, улетела в Таиланд. Впервые за всю жизнь поехала в отпуск одна. Четырнадцать дней никуда не торопилась, проживала каждую минуту, словно рассасывала мятную конфетку, перекатывала во рту, наслаждаясь освежающей сладостью. По утрам долго нежилась на белых отельных простынях, на завтрак ела спелый, текущий по подбородку манго, зайдя по колено в прозрачное, невозможно голубого цвета море. Купила себе шляпу с широкими полями и летящее белое платье. Темноволосые смуглые тайки в магазинчике одобрительно цокали.

– Красивая, – на хорошем русском говорили они.

С ней пытались знакомиться мужчины. Несколько раз русские, один раз какой-то иностранец. Катя только улыбалась и, отрицательно покачав головой, шла дальше. Было так хорошо, что не хотелось нарушать это умиротворяющее душу спокойствие. Словно она сейчас на необитаемом острове и не хочет, чтобы ее спасли. Может быть, позже, но точно не сейчас.

Однажды, сидя на пляже и провожая взглядом тонущее в розовом закатном море солнце, Катя залюбовалась пожилой парой, проходившей мимо. Красивая статная женщина с высоким пучком седых волос, в длинном, небесного цвета сарафане и крепкий, чуть прихрамывающий мужчина с аккуратно подстриженной седой бородой, в тельняшке и белых шортах. Почему-то представилось, что она бывшая балерина, а он капитан. Хотя, вполне возможно, что она бухгалтер, а он инженер, но это не имело значения, главное – от них веяло счастьем. Они что-то весело обсуждали и смеялись, Катя не могла оторвать от них взгляд. Пара уходила все дальше вдоль берега. Катя смотрела им вслед, пока они не превратились в точки, а потом поднялась с коврика и пошла по скрипящему под ногами белому песку к лотку с фруктами. Заказала манговый фреш и смотрела, как белозубый улыбчивый таец чистит при ней манго и взбивает его в блендере со льдом.

Если бы у Кати спросили, какой вкус у счастья, она бы не задумываясь ответила, что у него вкус манго. Вернувшись на свой пляжный коврик, она, закрыв глаза, с наслаждением сделала глоток холодного, терпко-сладкого сока, а когда открыла, вновь увидела ту пожилую пару. Они шли обратно по берегу обнявшись, а женщина держала веревочку воздушного змея, синей птицей летящего им вслед. Подойдя ближе, женщина направилась в сторону Кати, а мужчина остался стоять у берега.

Казалось, что женщина идет прямо к Кате, временами поглядывая на рвущуюся в небо синюю птицу.

– Добрый вечер, – приятым грудным голосом поздоровалась она, поравнявшись с Катей.

– Добрый вечер, – ответила Катя, восхищенно пытаясь охватить взглядом все – и тонкие черты лица, и замысловатые украшения, и изысканную простоту платья.

– Это вам, – улыбнулась женщина, протягивая веревочку воздушного змея, – мы сегодня улетаем.

– Спасибо, – смутившись, взяла веревочку Катя.

– Только держите крепче, а то вырвется, – уже уходя, обернулась женщина.

Катя привязала змея к ручке пляжной сумки, а сама легла на спину и смотрела, как он кружит над ней. Его длинный хвост развевался на ветру и переливался перламутром в последних закатных лучах. У Кати возникло ощущение, словно она юная девушка, а впереди у нее вся жизнь. Обязательно счастливая. Ведь над ней птица счастья.

Пожар

Однажды утром, почти в самом конце учебного года, в апреле, в 9 «А» появилась новенькая.

– Доброе утро, дети! Это Саша Ковалева, будет учиться с вами.

Двадцать пять пар глаз с интересом разглядывали новенькую.

Она была такая красивая, словно прилетела в их провинциальную школу прямиком со съемочной площадки кино. Потому что таких только в кино показывали – сероглазая блондинка с золотистой кожей, на которой не было ни единого прыщичка. Узкие плечи, тонюсенькая талия, вызывающе очерченная грудь и чуть полноватые бедра.

По проходу между партами она шла, как королева, высоко задрав подбородок. Корона первой красавицы класса сразу же была отдана ей. До нее первой красавицей считалась Олеся, но в силу скромности и стеснительности статус она не поддерживала и даже была рада смещению фокуса внимания. Олесе и самой Саша казалась воплощением идеальной женской красоты. Сидя на уроках позади нее, она любовалась гибкой талией и узкой спиной с просвечивающей через неизменную белую блузку полоской бюстгальтера.

У Саши было какое-то нереальное количество белых блузочек самых разных фасонов – с кружевом, с рюшами, с вышивкой, с воротником стоечкой. Десяток точно, а то и больше. Это было самое начало девяностых, на подростков в магазинах продавали хрустящие белые и голубые рубашки, на рынке все было завешено ангоровыми кофтами в розах и джемперами с орлом. А Саша каждый день приходила в невероятной красоты белых блузочках, дополняя их обтягивающими юбками. Девчонки в классе еще толком не вышли из детского возраста – вроде и подростки, но плохо осознающие свою просыпающуюся сексуальность. Их острые коленки, торчащие из-под мини-юбок, не шли ни в какое сравнение с Сашиной вызывающей женственностью. Быть такой красивой – тоже своего рода талант, все в классе его чувствовали и благоговели.

Олеся сидела за одной партой с Игорем – красавица-отличница и двоечник, вместе с первого класса. Олеся блондинка, лицо как на иконах – удлиненный нос, большие грустные глаза, тонкие пальцы, трепетная и длинноногая, как лань, а Игорь – приземистый и основательный, волосы черные и жесткие, как проволока, плечи широкие, жилистый, словно грузчик. Девчонкам нравился. Пацаны уважали. Одного его окрика было достаточно, чтобы восстановить дисциплину в классе. Эдакая совесть класса, или, скорее, добро с кулаками. Игорь любил похулиганить, но у него был свой кодекс чести – девчонок не обижал и не дразнил, а вот с пацанами не церемонился.

Были ли они парой, Олеся и сама не знала. Поначалу это был симбиоз и дружба – она помогала ему с учебой, он таскал ее портфель, провожал домой. Олеся была неприкосновенна для мальчишеских задираний, Игорь жестко пресекал любые выпады в ее сторону, хотя их особо и не было – Олеся считалась красавицей, а красавиц не трогают. Пубертат застал их врасплох. Вроде как друзья, все те же Олеся и Игорь, только у нее внезапно выросла грудь, а он брил усы и говорил басом. Их традиционные ежевечерние телефонные разговоры ни о чем и обо всем вдруг стали полны какого-то скрытого смысла. После этих разговоров в животе становилось горячо, хотелось смеяться и плакать одновременно.

– Привет, – говорил он в трубку так, словно они не виделись в школе и он весь день ждал, когда сможет услышать ее голос.

– Привет, – выдыхала она так, словно весь день ждала звонка. А она и правда ждала.

Время останавливалось, и они не замечали, как пролетал час, а то и два. Обсуждали все на свете, начиная от родителей, проблем в семье, заканчивая мечтами и планами. Выворачивались наизнанку, не боясь, что другой не поймет или засмеет. Но появилась Саша, и все как-то изменилось. Вроде бы Игорь не проявлял к ней явного внимания, но Олеся замечала его взгляды. И Саша тоже замечала.

– Тебе она нравится? – напрямую спросила Олеся, когда на перемене мальчишки затеяли игру «что под юбкой», прикрепив к ботинкам зеркальца и выставляя ногу, когда кто-то из девчонок шел между рядами парт. Гормональный фон в классе зашкаливал, выпирая по лицам прыщами, звуча сальными шуточками и хихиканьем. Игорь, войдя в класс, прервал игру как раз в тот момент, когда по проходу шла Саша. Он прервал бы игру независимо от того, кто из девочек был бы на месте Саши, но Олесю это резануло.

– Не знаю, – после секундного раздумья ответил он. – Она как человек кажется мне странной, глупой даже. Но лицо красивое. Ты ревнуешь? – засмеялся он.

– Вот еще, – фыркнула Олеся, умирая от ревности.

Саша училась плохо, кое-как получая тройки, хотя, как позже выяснилось, много читала и в целом была интересной личностью. Но учеба ей давалась тяжело. Зато у нее великолепно получалось блистать на школьных дискотеках. Ее изгибы восхищали, а пластика и изящество движений завораживали. Ничего лишнего, просто совершенство и законченность, маленький шедевр мироздания. На парте у Саши всегда лежало маленькое зеркальце, в которое она ежеминутно любовалась на себя.

– Саша, ты как тот попугай в клетке, который в зеркало смотрится, да приговаривает: «Кеша хор-р-роший», – пошутила как-то классная руководительница.

Саша засмеялась вместе со всеми, она была необидчивой, с легким характером, и благодаря этому еще более притягательной. Возле Сашки на школьных дискотеках всегда клубились мальчишки, она была нарасхват на медленные танцы. Олесю тоже приглашали, но ей редко удавалось с кем-то потанцевать – обычно ее бессменным кавалером на танцполе был Игорь. Но не в этот вечер.

В этот вечер он танцевал с Сашей. И все это видели. Игорь время от времени подходил, как ни в чем не бывало, что-то спрашивал, но на все медленные танцы неизменно приглашал Сашу. А Олеся стояла, как на раскаленной сковороде, не знала, куда себя деть. Чувствовала себя, словно она рыба в аквариуме – между ней и остальными стекло, звуки через него проходят плохо, в ушах шумит, она молча открывает рот, и все смотрят на нее из-за стекла, тычут пальцами и смеются.

При взгляде на Игоря, склонившегося к Сашиному уху, на его руки, лежащие на тонкой талии, в носу у Олеси начинало щипать. Чтобы не разреветься под направленными на нее взглядами, она вышла на улицу. Майский ветер налетел неожиданным ледяным порывом, взъерошил волосы, забрался под блузку, покрыв мурашками тело.

Из-за угла школы Олеся слышала смех, там было тайное место для курения, о котором все знали: и учителя, и школьники. Обычно учителя гоняли курящих, но во время дискотек не трогали – не до того было. За спиной послышался звук открываемой двери и в темноту вывалились Саша с Игорем. Он обнимал ее за талию и что-то шептал на ухо, она смеялась. Олеся попятилась, не отрывая глаз от парочки. Игорь прижал Сашу к стене, нависнув над ней и, кажется, попытался поцеловать. А может, ей показалось, но это уже было не важно – Олеся сделала шаг назад, потом еще один, развернулась и побежала, не разбирая дороги, в темноту. Слезы душили, в горле стоял ком из тысячи острых игл. Они впились в горло, не давая дышать.

Добежав до дома, она ввалилась в квартиру и напугала маму своими всхлипами.

– Хос-спади, Леся, что случилось? – вытирая руки об фартук, взволнованно спросила мама.

От сочувствия и испуга за дочь ее брови поднялись домиком, а глаза часто-часто моргали. Постепенно к Олесе вернулась способность дышать и разговаривать, и она рассказала маме про дискотеку, Игоря и Сашу.

– Леся! Нашла из-за чего убиваться! Да у тебя еще знаешь сколько таких, как он, будет? Замучаешься выбирать, – попыталась успокоить девочку мама.

– А я не хочу никого выбирать, – икала от рыданий Олеся.

– Я тебе сейчас что-то скажу, ты не реви, а послушай, хорошо?

– Хорошо, – всхлипнула та, растирая слезы рукавом маминой блузки, в которую нарядилась для дискотеки.

– Вы ж с ним с первого класса дружите. Ты для него друг, соседка по парте, он все про тебя знает. Очень тобой дорожит, я уверена. Но, возможно, не влюблен в тебя по-настоящему. В друзей не влюбляются.

– А почему тогда я влюбилась?

– Потому что нам, женщинам, влюбиться – раз плюнуть. И повода не надо. Не реви. Завтра будет стоять под дверью, как штык, поверь.

– А потом на дискотеке опять танцевать с ней? – с новой силой зарыдала Олеся.

– А ты тоже танцуй с другими, обязательно танцуй. А лучше выбери кого-то одного и танцуй с ним весь вечер. Пусть видит. Ему это не понравится, мужчины все собственники, – вздохнула мама.