Чемодан без ручки

Пока мы смотрели фильм, Настя убрала со стола и приготовила чай. После тортика и чая все расслабились и тут Эдгар предложил:

– А не спеть ли нам какой-нибудь хороший романс? Клавдия Михайловна, Вы наверняка, знаете их немало?

– Вы правы. И как только догадались? – удивилась тетя Клава. – Давайте начнем с «Хризантем…»

Эдгар сел за пианино (не торопитесь выбрасывать инструмент, на котором вы мучили своих детей многие годы, он может очень даже пригодиться!), откинул полы пиджака, взмахнул руками и… И вдруг у меня заурчал мобильник.

– Одну минутку, извините, – пролепетала я. За столом воцарилось невольное молчание. Звонил Мишка. Всегда-то он не вовремя! Я просто забыла его пригласить, просто я всегда о нем забывала, потому что он был какой-то невыразительный, незаметный…

– Спасибо, спасибо, да так, родственники…

Я врала, я краснела, мне было стыдно, но не могла же я ему сейчас сказать, что я счастлива, что я сижу в прекрасной компании, и с меня не спускает глаз почти Ален Делон! А Мишка, как назло, нудно, но красиво меня поздравлял, хорошо еще, что не начал стихи читать, у него это бывает. Наконец он закруглился, я выключила телефон, но темп вечера был слегка сбит.

«О-о! Здесь тоже есть свои скелеты в шкафу. Анечка-то смутилась. Но характер выдержала, молодец! Заслуживает похвалы. Так, а сейчас музыка. Давненько я не играл. Надо собраться и не ударить в грязь лицом»

– Можно начинать, – величественно скомандовала тетя Клава.

Эдгар повторил точь-в-точь те же движения и…

– В том саду, где мы с Вами встретились… – запела моя несравненная тетя своим низким контральто, – ваш любимый куст хризантем расцвел…

Мы наслаждались старинным романсом, но вдруг тетин голос окреп, приобрел иной оттенок. Его словно окутал нежный и бархатный баритон…

Опустел наш сад, вас давно уж нет,

Я брожу один, весь измученный…

Это Эд (мы со Светкой уже стали его так называть: она на правах сестры, я – на правах подруги)! Замечательный голос, красивый, завораживающий, льющийся свободно и легко… Боже мой! Сколько дано одному человеку?

После «Хризантем» и грома аплодисментов, пошли другие не менее любимые и известные романсы. Эдгар знал почти все и был явно в ударе. Наконец муж моей сестры, Саша, не выдержал.

– Слушайте, мы что плакать сюда пришли? Давайте чего-нибудь повеселее!

– Повеселее? Пожалуйста! – воскликнул Эдгар.

Когда простым и нежным взором

Ласкаешь ты меня, мой друг,

Необычайным цветным узором

Земля и небо вспыхивают вдруг…

Мы подхватили хором любимую всеми песню.

Веселья час и час разлуки

Хочу делить с тобой всегда…

Потом были частушки, потом еще тосты, потом опять песни. На прощанье грянуло:

Прощайте, скалистые горы,

На подвиг Отчизна зовет…

Эдгар, проживающий в Риге и по роду своей работы тесно связанный с морем, естественно, с удовольствием пел эту песню, а мы, как жители города Морской Славы да еще сидя практически на берегу Финского залива, с воодушевлением подпевали:

Растаял в далеком тумане Рыбачий —

Родимая наша земля…

Но время летело быстро.

– Ой, Господи! Уже почти одиннадцать!, – забеспокоилась тетя Клава.

– Мама, да не переживай, мы тебя завезем, – тут же остановила тетю Клаву ее дочь, моя сестра, Галка. Ей явно не хотелось уходить. Да и муж ее, Саша, еще с удовольствием бы выпил пару рюмочек на посошок. Но тетя Клава была непреклонна.

– Нет, завтра всем на работу…

– Особенно тебе, – съязвила Галка, но все-таки стала вылезать из-за стола и двигаться к выходу.

В проходе сразу образовалась толчея, тогда решили уходить частями. Первыми вышли тетя Клава и Галка с Сашей.

– Не теряйся, Анечка, – шепнула мне тетя на лестнице.– Он глаз с тебя не сводит. Даже я бы не устояла. Красавец! Да и вдовец. Узнай все у Светы поподробней и действуй. Обещаешь? – Она чмокнула меня в щеку. – Ты уже большая девочка, пора подумать о будущем.

Следующими отправились домой Ленка с Игорьком. Они тоже были в восторге, а Игорек никак не мог расстаться с Эдом. Он все говорил с ним о каких-то производственных делах, рассказывал о своей работе (несмотря на солидный возраст, Игорь продолжал трудиться ведущим инженером в одном довольно крупном закрытом учреждении), жаловался на нехватку специалистов, на правительство и пр. Ленка еле оторвала его от Эда и вытолкнула на лестницу.

– Я тебе позвоню в среду, – шепнула она, запихивая Игорька в лифт.

Потом собрались дети.

– Мамочка, спасибо, что ты есть! – поцеловала меня Настя. – Такой вечер был чудный! А Вы, тетя Света, зачем скрывали своего замечательного брата? – засмеялась она.

«Эге, да она заигрывает с Эдгаром? – подумала я. – Надо же, как он всех обаял».

– Все, теперь уж он никуда не денется. Да, братишка? – весело подмигнула Светка.

– Думаю, что на вашей свадьбе я точно погуляю, – засмеялся Эдгар, обращаясь к ребятам.

«И, правда, славные ребята! Да и вся компания приятная. Питерская интеллигенция! Все поют и поют, а жизнь мимо идет…»

Коля пожал Эдгару руку, сказал, что очень приятно было познакомиться, Настя тоже очень тепло с ним распрощалась, а на лестнице, чмокнув меня в лоб (моя девочка переросла свою маму сантиметров на десять плюс каблуки не в пример моим) и сказала:

– Будь счастлива, мамочка!

Проводив всех и помахав напоследок ребятам в окно (такова традиция), я обернулась. За столом сиротливо сидели Эд и Светка.

– Ну, что, еще на ход ноги за тебя, юбилярша, и пора баиньки, – сказала Светка.