Любовь пирата

Любовь пирата
Наталья Валентиновна Самарина

Рассказ о романтиках черного флага и парусов, об одном из последних пиратов "Золотого века", удачливом и в тоже время, кровожадном и жестоком флибустьере Карибского моря и Атлантики – Бартоломью Робертсе или Черном Барте. Утонченный любитель музыки, с изысканными манерами, прилежный христианин, не терпящий азартных игр, пьянства и женщин. Но всегда ли так было? На одном из захваченных кораблей, среди пассажиров, оказывается молодая девушка по имени Анна. Сможет ли Черный Барт устоять перед силой любви и не нарушить созданный им "Кодекс Пиратов"? Содержит нецензурную брань.

Часть первая

Солнце садилось за горизонт. Туда, где голубая прозрачная линия небосвода соприкасалась с лазурной гладью океана. Яркое светило медленно погружало лучи в толщу воды и казалось, освещало весь подводный мир до самых глубин. Огромные водоросли, тянущиеся от дна до поверхности моря, в солнечных лучах казались фантастическими созданиями с длинными, извивающимися, тонкими руками, которые были готовы захватить в плен любого, кто попадёт в их царство. Мириады рыб сновали в толще воды, как будто несчетное количество звёзд, летящих по ночному, освещенному ликом луны, небу.

А на поверхности океана качался огромный двухпалубный фрегат, из бортов которого выглядывали жерла пушек, начищенные до блеска, готовые в любой момент изрыгнуть смертоносное пламя на неприятеля или жертву, или соперника или… ну уж на кого придётся.

На грот-мачте под порывами лёгкого ветра, трепетало чёрное полотнище, на котором был изображен пират со шпагой в руках. Он стоял на двух черепах, которые изображали символы двух губернаторов – Мартиники и Барбадоса. С ними у капитана корабля давняя смертельная вражда. Правда, один из них давно уже вздернут на нок-рее. И его тело скормлено чайкам и рыбам. Бартоломью Робертс или как его еще называли на Карибах – Черный Барт, никогда слов на ветер не бросал.

Да, это был его фрегат "Королевская Удача", который он очень любил. Это его детище, его добыча, его удача и его самый лучший и надёжный друг, если можно так сказать о корабле. Фрегат стоял на ночном рейде посреди океана и мерно покачивался на волнах. Команда отдыхала после тяжёлого дня. Сегодня им сопутствовала та самая Удача. Корсарская Удача. Они захватили богатый испанский корабль, на котором было столько золота и камешков, что если бы Бартоломью не держал свою команду в твёрдых, а порой и очень безжалостных руках, они бы перерезали друг другу глотки в течение нескольких минут. Но этого не случилось. Корабль захватили, ограбили и сожгли дотла, насколько это возможно посреди океана. Победу праздновали громкими залпами из всех орудий и обильным ужином с безалкогольным пуншем. Капитан установил на корабле жёсткие правила – не терпел пьянства, азартных игр, драк, женщин. Все это доступно только на берегу. Сам примерный и набожный христианин, в минуты отдыха от битв и грабежей, усердно молился о здравии и благополучии команды и корабля.

Был как-то случай. В одном из сражений, к ним на корабль попал с захваченного судна мальчишка-испанец. Просто огонь парень. Бесстрашный, ловкий, изворотливый, отлично разбирался в навигации. Не хуже самого капитана. Бартоломью очень любил его, как младшего брата. Звали его Хуан. Но у него был один минус – любил выпить и побузить. И однажды, вернувшись с берега в самом отвратительном виде, затеял драку с вахтенным, который не пускал его на корабль. Но Хуану было море по колено. Он сбросил не пускавшего его флибустьера за борт, а сам продолжал задирать остальных, что и спровоцировало драку. Бартоломью в это время находился в своей каюте и читал Библию. Услышав возню и громкие крики, он выскочил на палубу и дважды выстрелил в первых, попавшихся ему под руку. Это охладило пыл дерущихся, и они остановились. Зачинщик все не унимался.

– Схватить его, связать руки за спиной и завязать глаза, – сказал ровным голосом капитан. Его приказание было исполнено в точности и незамедлительно.

– Рею за борт, – продолжал капитан.

Только сейчас до опьяненного, одурманенного ромом мозга Хуана, дошёл

смысл приказаний капитана. Он упал на колени перед командой и стал молить о пощаде. Но Бартоломью был неумолим. Правила одинаковы для всех.

За борт выдвинули длинную доску и на неё поставили провинившегося испанца. Изрыгая поток самой отборной ругани, он начал движение:

– Шелудивые псы, греметь вам в вечности якорями. Мачту всем в зад, триста акул вам…

Пробуя каждый шаг и стараясь удержать равновесие, Хуан двигался с ловкостью обезьяны. Но чем ближе он подходил к концу доски, тем больше она раскачивалась, и тем труднее было держать равновесие. Сердце в груди Хуана бешено колотилось и до боли рвало мышцы. К горлу подкатывал противный комок тошноты и страха. Хмель начисто выветрился из головы испанца. Ещё шаг, ещё, ещё… доска раскачивалась сильнее и сильнее. Ещё один шаг… и молодой флибустьер полетел вниз головой. Через несколько секунд море приняло его в свои вечные объятья. На палубе стояла мертвая тишина. Голос капитана прозвучал, как удар плетью:

– Так будет с каждым, кто позволит себе нарушить "Кодекс".

Бартоломью резко повернулся на каблуках и ушёл в свою каюту.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

А что же случилось с пассажирами захваченного судна?

У Бартоломью было правило – пленных не брать. И он следовал ему неукоснительно и последовательно. Не давал поблажек ни себе, ни команде. Но не в этот раз…

Среди пассажиров сожженного корабля была молоденькая, тоненькая, как стебелек, девушка, с нежным личиком и белоснежной кожей. Овал лица был чётким и правильным, к подбородку приобретал форму сердечка, что делало ее черты ещё более утонченными. Белокурые, вьющиеся волосы обрамляли милое личико, и казалось, что перед тобой ангел небесный, который опустился на корабль, чтобы сохранить его от неудач и потерь. Весь ее вид просто заворожил жестокого корсара, а его набожная душа увидела в ней того самого Ангела-хранителя, которого он видел во снах. Бартоломью, впервые, в жизни почувствовал волнение и трепет при виде этого юного существа. И, не взирая, на то, что никогда не позволял женщине ступить на судно, в этот раз правило было нарушено.

Девушку звали Анна. Также как и его мать, которую он очень любил и всегда вспоминал, когда ему было хорошо, и в нем начинал просыпаться человек, а не жестокий и кровожадный пират. Но случалось это крайне редко.

Мать привила ему любовь к музыке, научила утонченным манерам, этикету, правильной и грамотной речи. Именно, её стараниями из него получился образованный и воспитанный, человек. Хотя нельзя сказать, что их семья жила в достатке.

Бартоломью привёл Анну в свою каюту и оставил, чтобы она могла спокойно переодеться и отогреться. Девушка была напугана близким присутствием жестокого корсара, и её трясло от страха.

– Не бойся меня, – сказал он.

– Я не сделаю тебе ничего плохого и не допущу, чтобы это сделал кто-нибудь другой.

Я – капитан этого корабля.

Девушка недоверчиво, со страхом посмотрела на красавца-пирата. И увидела, как в его глазах появились тёплые огоньки, кончики его губ чуть вздернулись в лёгкой, нежной улыбке. Она тоже попыталась улыбнуться, но в тоже мгновение лицо Бартоломью стало непроницаемым и холодным. В нем боролись два человека – кровожадный пират и мужчина, влюбленный впервые, искренне и нежно.

Бартоломью круто повернулся на каблуках и кинул через плечо

– Вам сейчас принесут сухое платье и горячий ужин, – и вышел из каюты.

Через несколько минут в каюту постучали, и вошёл высоченный пират. Он согнулся в три погибели и стоял полусогнутый. Корсар принёс одежду и поднос с едой, который в его огромных руках казался просто игрушечным.

– Возьмите, мэм, – он протянул ей одежду и поднос с едой.

– Благодарю Вас, сэр, – ответила девушка, слегка присев в поклоне.

После того, как пират вышел, девушка переоделась и с жадностью накинулась на горячую пищу. Съев кусочек курицы, выпив немного горячего кофе, она стала обследовать каюту капитана и с удивлением обнаружила в ней небольшой клавесин. Она подошла к нему, присела и дотронулась до клавиш. Из-под её нежных, тонких пальчиков полилась восхитительная музыка. Она просочилась сквозь двери каюты, достигала палубы и верхнего полубака, на котором за штурвалом стоял рулевой. Музыка окутала весь корабль своим волшебством. Послышался мягкий и удивительный голос, чарующий своей юностью и невинностью, окутывающий, словно, в тёплое, невесомое покрывало каждую душу, которая слышала нежные звуки. Девушка пела. И казалось, что на корабль опустились сами ангелы.

Капитан стоял на мостике, рядом с рулевым. В его глазах было то самое выражение, которое появилось у него, когда он впервые увидел это юное создание. Мало того, он – улыбался и о чем-то грезил. Он задумался так, что даже не услышал слова рулевого, когда тот крикнул о приближающейся земле.

А на корабле тем временем начинало расти возмущение. Особенно усердствовал его помощник Уолтер Кеннеди, который жаждал власти и хотел прибрать к рукам "Королевскую Удачу". А тут подвернулся такой прекрасный повод все обставить в самом наилучшем виде.

– Якорь ему в глотку. Как он нас всех провел, – кричал Уолтер.

– Значит, все должны подчиняться "Кодексу", а он нет? Взял на борт женщину, триста акул ему в пасть. А вы ведь все знаете, что бабе не место на корабле. От неё будут одни только беды и неприятности.

– Карамба, перестань орать и визжать, как портовая девка, – ответил ему боцман, которого звали Медуза, за его бледный вид и вечно трясущиеся руки, словно тело медузы. Хотя это не мешало ему метко стрелять и попадать в цель с любого расстояния.

– Она же ещё ребёнок. Какая из неё женщина? Когда-то у меня была тоже дочь и возможно она примерно такого же нежного возраста, как и эта девушка.

–Вот вам первый признак разложения дисциплины на корабле, – не унимался Уолтер.

– Если уж и Медузу она околдовала, то, что говорить о капитане, который глаз с неё не сводит и стал походить на помешанного.

В каюте, где собралась вся команда, стоял невообразимый гул, как будто сюда слетелся целый рой огромных и разозленных шмелей, которые были готовы ужалить любого, кто первым попадётся у них на пути.

– Разрази меня гром, если наш капитан не захочет пришвартоваться в тихой гавани, – кричал другой пират, у которого вместо глаза была чёрная повязка. – И этот пресноводный моллюск будет командовать на корабле? Да, она нас всех подомнет и погубит.

– Гром и молния! Идём к капитану и потребуем убрать её с корабля. Пусть даст ей шлюпку, до берега, тут не далеко, – слышалось со всех сторон. – А то придётся нам сойтись якорями с ним. И посмотрим, чья возьмёт?

– Цыц, вы, черви гальюнные, прикройте свои пасти. Вам ли тягаться с Чёрным Бартом. Прощелыги палубные, – закричал Медуза.

– Ах, ты, сын старой астролябии. Медуза тебе в печенку. Да я тебя сейчас… – и тут раздался выстрел и все обернулись как по команде. В дверях стоял Чёрный Барт.

В шуме и гаме пираты и не заметили вошедшего капитана, и никто не знал, что он слышал почти все.

Чёрный Барт пошёл в центр каюты, все расступились перед ним, кроме Уолтера Кеннеди, который остался недвижим. Но Бартоломью не стал тратить слова на этого недоумка. Он обошёл его и повернулся к команде.

– Решили меня здесь протянуть, как последнего краба, – сказал капитан.