Милостивый

– Останови здесь, пожалуйста, дальше поеду общественным транспортом.

– Но почему, мне не трудно довезти Вас до самого дома.

– Не стоит.– Вера сказала это таким тоном, что Рахим не решился ей возражать.

– Спасибо тебе за все, может быть, больше никогда не увидимся. Как-то получилось, что на данный момент ты оказался у меня единственным другом. Не унывай, у тебя все будет хорошо.

Вера быстро вышла из машины и спустилась в переход, к станции метро.

Рахим сидел в машине и думал, что ему теперь делать. Неужели он действительно больше никогда не увидит эту женщину? Первые несколько секунд замешательства прошли. Он вдруг ясно осознал, что если сейчас он потеряет ее, то его жизнь пропала, в ней опять не будет ни смысла, ни радости. Не раздумывая, он выскочил из машины и побежал к подземному переходу, где еще маячил бледно-голубой жакет Веры. О своей машине, он даже не подумал, ведь он бросает ее в неположенном для парковки месте. Вряд ли теперь он ее найдет, там, где оставил, наверняка, свезут куда-нибудь на штраф-стоянку. Но никакие блага мира для него сейчас ничего не значили, только не упустить из виду эту женщину. Узнать, где она живет, тогда еще не все для него потеряно.

Был час пик. В метро медленно колыхалась плотная людская масса. Чтобы не упустить из виду Веру, Рахиму пришлось прикладывать невероятные усилия. Он пробивал себе дорогу в толпе локтями и плечами, не обращая внимания на ругань и возмущенные крики. В самый последний момент он сумел протиснуться в вагон, куда зашла Вера. При этом вытеснил какую-то замешкавшуюся старушку. Та, ойкнув, осела прямо на перрон. Ее подхватили люди, стоявшие на платформе. Вслед Рахиму неслись проклятия, но он был глух к ним. Сквозь плотно стоящие спины он видел голубой лоскуток, и это было главным.

Вера два раза делала пересадку. Она переходила с радиальной линии на кольцевую, а потом опять на радиальную. Несколько раз он почти терял ее из вида, но затем снова находил.

Когда они вышли из метро, впереди Вера, а за ней крадучись, Рахим, было уже темно. Здесь, на окраине Москвы было почти безлюдно и как-то отрешенно спокойно. Вера шла, видимо, коротким путем, через темные переулки и какие-то дворы, заросшие большими деревьями и кустарником. Наконец, она зашла в подъезд старенькой панельной пятиэтажки. Идти за ней было рискованно, в подъезде она его могла заметить. Рахим стоял, внимательно просматривая окна. Вот на третьем этаже вспыхнул свет. В окне мелькнул знакомый силуэт. Рахим облегченно вздохнул, теперь он не упустит эту женщину. Он будет ходить сюда и год и два и сколько понадобится, только бы видеть ее хотя бы издалека, смотреть на ее освещенные окна. Одно это для него уже счастье. Рахим внимательно изучил все вокруг, стараясь хорошенько запомнить, а табличку с адресом на углу дома он сфотографировал на телефон для большей надежности, Он шел в обратную сторону к метро окрыленный, как будто выиграл большой приз. Теперь ему не страшны никакие изменения в его жизни. Главное, ниточка, связывающая его с дорогим его сердцу человеком, не оборвалась безвозвратно.

Вера же прядя, домой, не стала ужинать, а, переодевшись в старый халат, уселась на диван с альбомом семейных фотографий. Она чувствовала, что в ее жизни наступил переломный момент, что все, что было прежде это только подготовка к настоящей жизни, той, которая у нее теперь начинается. Она это поняла, когда стояла в холле богатого особняка, ожидая встречи с ее хозяином. Что-то произошло в ее душе, когда она увидела, как можно жить. Она почувствовала эту ауру достатка и власти, которую излучал каждый предмет в этом помещении. Даже хамоватый охранник с тупым и безразличным лицом, осматривающий ее на входе, демонстрировал превосходство и полноту бытия. Стоя там, она дала себе слово, что теперь будет стремиться только к этому: быть богатой, успешной и повелевать другими людьми, а иначе жить вообще не стоит. Поэтому, она поспешила избавиться от общества Рахима, он стал ей неприятен, как один из свидетелей ее неудач и прозябания. Он был человеком из ее прошлого, а с прошлым она простилась, там, в сверкающем холе роскошного особняка.

Ей теперь казалось, что все произошедшее с ней случилось неспроста. Что тот могущественный мужчина волей судеб, оказавшийся на складе, разбудил ее ото сна, как сказочный принц, спящую принцессу. Если бы она сразу отдала ему заказ, или если бы старуха не послала ее отвезти товар к нему на дом, она так бы и не увидела наяву, как можно жить. Что же, она теперь благодарна старухе от всего сердца, правда, если у нее будет такая возможность, она с ней расквитается сполна. При мысли о мести тонкие губы Веры сложились в мечтательную улыбку.

Она пролистала семейный альбом,– вот оно мое приданное, – с горечью думала Вера.

Она пристально вглядывалась в лица родителей на тусклой фотографии.

– Ничего то вы мне не смогли дать, ни красоты, ни талантов. Вам выпало родиться в тяжелое время и, наверное, не ваша вина, что прожили вы свою жизнь в вечной нужде и в страхе перед завтрашним днем.

Глядя на фотографии родителей и беря их в свидетели, она дала себе слово, – если у меня будут дети, то они не будут жить, так жили вы или живу сейчас я. Клянусь, я создам им совсем другие условия, или у меня детей не будет вообще.

Она завернула альбом в плотный пакет и запрятала его в дальний ящик шкафа.

С утра она встала решительной и готовой к новым испытаниям. Ее уверенность, что она достигнет всего о чем мечтает нисколько не убавилась, наоборот она затвердела и как бы заполнила все уголки ее души, не оставляя места для сомнений и страха. Как она достигнет своей цели, Вера не имела ни малейшего представления.

– Жизнь подскажет,– решила она.

Если смотреть на ее обстоятельства трезво без упования на какое-нибудь чудо, то ее шансы преуспеть в жизни были равны нулю. У Веры не было той внешней привлекательности, да и возраст был уже не столь юным, чтобы очаровать богатого и влиятельного мужчину и с его помощью прийти к своей цели. Она не владела каким-либо ремеслом или профессией, которые дали бы ей возможность проявить себя. Но она верила, что, ни смотря ни на что, она станет, тем, кем хочет.

Для начала необходимо найти какую-нибудь работу, чтобы было на что жить и платить по счетам. Она проштудировала все объявления о вакансиях. Искала работу примерно такого же уровня, что была у нее. Предложений было несколько, и все эти адреса она сразу же обзвонила, но безрезультатно. В одном месте непременным было наличие рекомендаций с предыдущего места работы. В других наличие экономического образования, в третьих – знание специальных компьютерных программ.

– Ну, ничего, будем искать что-нибудь попроще, – не унывала она и продолжала изучать все объявления о вакансиях в Интернете и в газетах.

Следующие две недели Вера выходила из дома рано утром и возвращалась поздно вечером. Она ездила по адресам в поисках работы из одного конца Москвы в другой. Там где нравилось ей, не подходила она, туда, куда не глядя, брали любого, не решалась идти сама Вера. Вскоре, несмотря на жесткую экономию, закончились деньги. Пришлось отнести в ломбард скромные золотые украшения, что остались от мамы. Так как никакой ценности они не имели, то наличные дали весьма скромные. И тогда Вера решилась идти на первое же попавшееся место. На двери собственного подъезда она увидела объявление, что недалеко от ее дома открылся новый супермаркет и туда требовались кассиры. Конечно, это не было лучшим для нее вариантом, но хотя бы, не придется тратиться на дорогу и проводить по нескольку часов в день в общественном транспорте. Опыт работы кассиром у нее был, так же как и санитарная книжка – это были единственные требования к претенденту на эту вакансию. В тот же день ее оформили и предложили выйти на работу в ночь, так как супермаркет был круглосуточный.

Первую неделю она работа по ночам. Работать ночью было трудно, с непривычки очень тянуло спать, особенно под утро. Веки наливались мутной тяжестью, хотелось закрыть глаза и посидеть так хоть несколько минут. Но этого делать было нельзя, потому что проваливался в сон мгновенно, а потом выныривал из него с головной болью и одурманенным взглядом, как после тяжелого похмелья. Зато было спокойно, рядом не было никакого начальства. Ночные покупатели отличались от дневных какой-то особой расслабленностью и нетребовательностью.

После двенадцати ночи наступало затишье. Охранники дремали по закуткам. Чтобы не заснуть, кассиры, по очереди ходили пить кофе. Вера чаще всего попадала на перерыв с пышногрудой хохотушкой Танькой Фоминой. Те полчаса, что отводились для отдыха, Танька непрерывно рассказывала что-то смешное из своей жизни или жизни своих многочисленных подруг. Делилась своими планами и мечтами. Вера не особенно стремилась к общению. Она просто присутствовала рядом, глядя на Таньку спокойным, изучающим взглядом, но ту вроде бы это даже устраивало и не смущало, что у них получается не диалог, а монолог. Она продолжала свои бесконечные рассказы, и все же, как-то незаметно втянула Веру в разговор:

– Слушай, а ты говорят коренная москвичка и квартира у тебя своя есть?

– Да, вроде.

– И что ты тут делаешь?

– Да вот, жизнь изучаю, – с улыбкой ответила Вера.

– А на фига ее изучать? Ты что писательница?

– Да нет. Хотя писать умею.

Танька громко засмеялась,– а ты юмористка. Была бы я на твоем месте, никогда бы здесь не работала.

– А где бы ты работала?

– Не кассиром, точно. Это нам приезжим, без образования больше податься некуда, разве только полы мыть. Но это только на первое время, пока не найдем себе здесь мужа, на худой конец, спонсора – она опять беззаботно рассмеялась.

– Но, если честно, я хочу отсюда свалить побыстрее. Ищу другую работу. Хочу куда-нибудь в маленький магазин, в центре, там, где вокруг много офисов, и в перерыв приходят стоящие мужики, всякие юристы с менеджерами.

– И что? Они же нас не отличают от кассового аппарата. Можно сто лет просидеть, пока тебя заметят, -возразила Вера.

– Ну, это ты зря. Замечают, да еще как. Вон тут ко мне каждый день подкатываются: «Девушка, а что Вы делаете сегодня вечером?»

– А ты?

– А что, я разве для этого в Москву ехала? Таких ухарей с пивными животами и прошлогодней грязью на ботинках и у нас в городке полно. Нет, в спальном районе ничего путного не высидишь. Днем идут пивка добавить, а вечером всем семейством, с женами и спиногрызами.

Она что-то вспомнив, опять захохотала.

– Вчера один такой был. С одного боку у него жена, с другого сын что-то канючит, а он расплачивается. И хочется ему со мной пофлиртовать, да нельзя, под «прицелом» находится. Так он, голову от жены отворачивает, чуть ли не на сто восемьдесят градусов, чтобы ничего не заметила, а сам глазками так и шарит, так и шарит. Думала, на мне кофта задымится.

–Была у меня одна знакомая., – продолжила тему Танька,– Работала на кассе в небольшом магазинчике на Краснопресненской. И что ты думаешь? Недавно замуж вышла. Ходил к ним в магазин один мужик солидный и все к ней присматривался. А она скажу тебе, девка непростая. Умела себя преподнести. На лице косметика так положена, что ее и не видно. Ухоженные руки, но без кричащего маникюра. Всегда идеально чистые, аккуратно уложенные волосы. Приветливая, скромная, интеллигентная, прямо обедневшая дворянка, вынужденная зарабатывать на пропитание простым трудом. Мужик присматривался, присматривался да и женился. Теперь она зиму в Испании проводит, лето в Ницце. Вот так.

Такие же истории про подруг и подруг этих подруг у Таньки не заканчивались.

***

Первые же дневные смены стали для Веры очень трудными. Работа была намного напряженней, людской поток не иссякал, расслабиться хоть на минуту не было возможности. С непривычки затекали плечи и шея, уставали глаза, так как непрерывно надо было смотреть на экран монитора. Супермаркет, открывали в спешке, поэтому было много ошибок на расфасовке товара. Пересортица, неправильно указанный вес обязательно приведут к недостаче, а Вера знала, что в конечном итоге, все убытки взыщут из ее кармана. Каждую покупку она проверяла внимательно, поэтому работала медленней других. У ее кассы всегда скапливалась очередь. Люди, стоявшие в ней возмущались. Наиболее нетерпеливые перебегали в другие кассы, где, не в пример ей работа шла бойко.

Работавшая рядом с ней Танька успевала и товар пробить и с покупателями пококетничать, а когда не было рядом начальства еще перекинуться шуткой с охранником или другими кассирами. Она, не глядя на монитор, а, играя глазами, лихо орудовала обеими руками, пробивая за считанные секунды горы продуктов.

– Вот нашлепает дурында, – думала с досадой Вера. Но шумная и словоохотливая Танька, несмотря ни на что, не вызывала у нее раздражения.

Ее злила и напрягала администратор торгового зала, Лилия Викторовна. Небольшого роста, в белом халате, в какой-то неимоверно вздыбленной на затылке, накрахмаленной шапочке, видимо, чтобы казаться выше она без устали сновала по залу, не упуская из поля зрения ни покупателей , ни кассиров. Если что-то ее не устраивало, она не стеснялась в выражениях. Могла сделать замечания в оскорбительной форме кассиру при покупателях, да и с покупателями она не особенно церемонилась. Несколько дней она сверлили Веру недобрым взглядом, но почему-то, воздерживалась от замечаний. Но все-таки ее прорвало. В самый час пик, когда был огромный наплыв толпы она, внезапно возникнув из-за спины Веры, наклонилась к ее уху и громким шепотом, который впрочем, был слышен всем , зашипела.

– Что ты сидишь как замороженная? Шевелись, иначе начну тебя штрафовать! Почему за тебя другие должны работать? Пока ты одного покупателя обслуживаешь, у Таньки десять проскочило. Сидит тут, понимаешь, спит. Набрали работничков.

– Вы бы лучше, чем с кассиров не слазить, организовали правильно работу, – спокойно возразила ей Вера, – Каждый товар приходится перепроверять. Вот сморите, сыр «Моцарелла» пробит как «Пошехонский», а здесь вес разнится на целых сто пятьдесят грамм,– Она стала показывать начальнице отложенный, неправильно маркированный товар.

Лилия Викторовна, вместо того, чтобы прислушаться к доводами кассирши и разобраться по существу, с приведенными фактами, весь свой гнев обрушила на Веру. Ее взбесил и спокойный тон и то, что ей посмели указать на недостатки в работе, да еще и публично.