– А остальные?
– Мавки тихие, незаметные, я сама всего однажды их видела. Болотницы зазнаистые, красотой гордятся. Все вспоминают, как соседний царевич на Ваське Прекрасной женился. Влюбился до беспамятства! Да только Леший рассказывал, что та во дворце особо не прижилась, выгнали. Живет теперь у Яги в услужении, имя себе новое взяла, Василисой Премудрой зовется. Но это неудивительно: когда две оглобли о хребет сломают, то хочешь не хочешь, а мозгами обзаведешься.
Настюша хмыкнула: знаем, читали.
– А вот лесавки хорошие, – Марьяна приветливо кивнула зеленоволосой девушке. – Простые, дружелюбные, с нами хороводы водят, песни поют. Одним словом, сестры по духу. Вот им доверять можешь.
– Во всем?
– Почти. Если люди с вилами попрут, то каждый сам за себя. Тут, Настасья, о других думать не приходится, самой бы убежать.
– А Леший говорил, что нечисть друг друга не бросает.
Марьяна покосилась на старика, нежащегося на солнышке, и шепнула:
– Так-то оно так, но в женском обществе всегда будет место соперничеству. Мужикам этого не понять.
О да! Настасья однажды сталкивалась с ласковым змеиным коллективом. Врагу не пожелаешь такого счастья.
* * *
Вечера Настя ждала с нетерпением. Про прогулки под луной наслушалась и теперь желала испытать все прелести нечестивого быта. Что может быть интереснее, чем завлекать доброго молодца в темную чащу и со смехом топить его в болоте?
– Так понарошку же! – стала убеждать Марьяна, заметив, как Настя переменилась в лице после описания ночной деятельности. – Чуть намочим – и отпустим.
– А зачем вообще мочить?
– По традиции!
В целом нарушать обычаи Настюшка не хотела. Поэтому решила не отрываться от остальных и опробовать подлунные забавы.
– А если утопнет, так сам виноват, – под конец бросила Марьяна, но сделала это так тихо, что Настя не услышала.
Едва на улице стемнело, Леший громким голосом созвал всех к ручью и, сотворив руками что-то магическое (а то, что это была именно магия, чувствовалось сразу, будто коньяка вновь хлебнула), отправил всех в лес.
Русалочья компания, подхватив лесавок, двинулась в левую сторону от поляны, а кикиморы и болотницы – вправо. Мавки же, едва вышли из терема, тут же растворились в полумраке. Но Настюша на них даже не смотрела. В голове появилась легкость, а тело само рвалось на подвиги. Песни петь? Да пожалуйста! Перед молодыми парнями танцевать? С удовольствием!
Настя и сама не заметила, как оказалась с девушками на берегу глубокого озера. Вокруг густая поросль вековых деревьев, кусты и высокая трава. И вот там, в этой самой траве, лежали два человека и пялились на звезды. Рядом стояла корзина со снедью да удочка подле пня валялась.
– …он женился недавно, – продолжал давно начатый разговор один из парней. – На голубице.
– Как так? – удивлялся другой.
– А я почем знаю? Что слышал, то и пересказываю. Женился, значит, на голубице, а она вдруг о землю ударилась и стала девушкой.
– Светловолосой?
– Ага!
– Красивой?
– Ага!
– Умной?
– А вот про это не слышал… Наверное, не особо.
– Видать, сильно ударилась, – сделал выводы парень. – Да разве можно голубицу в жены брать? Нормальную девку надо искать, и чем краше, тем лучше. А всякие волшебности лишь несчастья приносят.
Марьяна хмыкнула, выслушав разговор, и потянула Настюшу в сторону.
– Следи внимательно, – велела она. – Следующих путников сама завлекать будешь.
Настя сосредоточенно кивнула.
Лесавки и русалки рассредоточились по берегу, окружили молодцев со всех сторон, даже в озеро забрели, но при этом на глаза не показывались. Берегли мужскую психику.
– Эх, поудить, что ли? Вдруг что попадется? – спросил один из парней, потягиваясь.
– Да что может попасться? Утром к реке выйдем, там и порыбачим, – отмахнулся второй.
– Я все же попробую.
Первый встал, потянулся. И, не заметив в темноте посторонних, закинул удочку в воду.
– Забросил старик невод в синее море, – прошептала Настя, вспоминая сказку. – Почернело море, вспенилось…
– Значит, невод нестираный был, – авторитетно заявила Марьяна. – От чистого ничего не чернеет. Ты смотри-смотри, не отвлекайся.
Вдруг поплавок несколько раз нырнул, леска натянулась… и из глубины показалась девица-красавица. Мокрое платье облепило стройное тело, зеленые локоны едва прикрывали высокую грудь.
– Не меня ли ты ждешь, ненаглядный? – ласково пропела она грудным голосом и загадочно улыбнулась.
– Нечисть! Чур меня, чур! – заорал парень и попятился назад, бросая удочку.
Лесавка улыбнулась еще шире. Вокруг раздался тихий смех, даже Настасья с Марьяной тихонько хихикнули – странный молодец, чего боится? Вроде ничего страшного, все живы-здоровы. А что вместо рыбы зеленоволосая дева попалась – так, наоборот, радоваться надо! От рыбы толку никакого, а с красавицей не скучно будет.
Но парень, видимо, был совершенно иного мнения. Позабыв о друге, он ринулся в глубь леса. Лесавки – за ним, со смехом, криком и подсказками, куда лучше повернуть, чтобы не заплутать сразу.
Русалочки же остались на берегу озера – стерегли второго путника.
Тот, в отличие от первого, чураться нечисти не собирался, лишь побледнел немного да в обморок хлопнулся. Но, право слово, это такие мелочи.
– А теперь гляди внимательнее, – зашептала Марьяна. – Все запоминай, ничего не упускай. Русалий век долог, но чем раньше такому научишься, тем быстрее счастье обретешь.
Одна из девушек, вроде бы Акулина, подошла к лежащему в высокой траве парню и, присев рядышком, приложила палец к губам, прося тишины. Русалочки тут же замолчали.
– Что случилось, добрый молодец? – зашептала она, поглаживая его по голове. – Что не весел? Ночь слишком темна или луна очи слепит? Не кручинься, ясноглазый, не печалься, все поправимо…