Мечта. Море. Любовь. Сборник рассказов о любви к себе, друг другу и своему пути

С восходом солнца я закончила начитывать черновик новой книги в голосовой блокнот и была довольна собой – впервые за долгое время дедлайн пока не сорван. У меня есть пара часов, чтобы собраться и точно в срок доставить рукопись редактору. Я отбросила подальше исписанные вдоль и поперек листочки и потянулась прямо в кресле – минутка отдыха будет очень кстати. Не помню, сколько часов просидела вот так, скрючившись за компьютером, но спина изрядно затекла и требовала хоть какого-то движения. Надо сделать зарядку, а лучше потанцевать. Я переключила телевизор с детектива в духе 20-х годов на музыкальный канал в поисках заводной песни с тупым текстом, но здесь, с утра пораньше, начались какие-то важные новости шоу-бизнеса. Интересно, про писателей вообще хоть что-нибудь скажут? Могу поспорить, что нет. И даже не подумают. Ведь мы же не звезды. А я – так тем более. Меня никогда не покажут по телевизору, и пора бы уже смириться с этим фактом.

– Ожидается ли что-то грандиозное? – спросила репортер у какого-то смазливого, судя по всему, рокера.

Очередной. В порванных джинсах, футболке с черепами и кожаной косухе. Где их только клепают? Все как под копирку. Все звезды. Все кумиры. А что в голове? Черная дыра. Но их все равно будут боготворить. Бей гитары, ругайся матом, принимай наркоту – тебе все простят, если ты звезда. Я – ни разу не звезда. За все свои поступки мне приходится платить. Им, рок-звездам, достается вся слава этого мира. Нам, писателям, лишь крошки от бублика фанатской любви.

– Будет грандиозно! Обещаю. О, вы еще долго будете вспоминать мое тридцатилетие, – ответил рокер, чуть согнувшись, чтобы попасть в микрофон. Высоченный.

Да кто он вообще такой, чтобы рассказывать про его тридцатилетие? «Артем, лидер группы «In. Ocean» – так написали в титрах. Первый раз слышу и про некого Артема, и про некую группу «In. Ocean». Что он сделал такого особенного, чтобы репортеры следили за событиями его личной жизни, а подростки стремились быть на него похожими? Сочинил пару песен про любовь-морковь? Скопировал чужой брутальный образ? Научился томно смотреть на девчонок? Ничего выдающегося. Ничего полезного для планеты. Но они все равно следят и все равно стремятся. Как отмечает свое тридцатилетие писатель, никому не интересно. И это понятно. Тусовка на двоих на выцветшей кухне старой хрущевки – так себе зрелище.

– С праздником все понятно, – снова взяла слово репортер. – А новый альбом когда ждать?

Ну наконец-то. Действительно стоящий вопрос. А то все про вечеринки и про вечеринки. Может, пора уже поработать, парнишка, раз назвался рок-звездой? Когда альбомчик?

– Ой, – отмахнулся Артем. Столько пафоса в одном жесте, аж тошнит. – Да мы и не ставим никаких сроков. Знаете, мы не загоняем себя в рамки. Просто живем, наслаждаемся настоящим, пишем песни. Мы просто играем музыку. А когда поймем, что готовы выпустить новый альбом, вы обязательно об этом узнаете. Но сегодня давайте зажигать.

Потом был репортаж о некой рокерше с бритым черепом – она излечилась от наркозависимости и теперь помогает вернуться к нормальной жизни своим фанатам-наркоманам. Далее рассказ о погроме гостиницы на гастролях зарубежных музыкантов – мировым звездам вообще дозволено все. И напоследок крутому парню дали срок за избиение жены. И, конечно же, фанаты возмущены такой «несправедливостью», они устроили пикет у тюрьмы и требуют выпустить кумира на свободу. Им плевать, что девушка в больнице. Они хотят свою звезду.

И все равно эти люди будут кумирами. Что бы они не натворили, рок-звезды всегда будут предметом обожания и подражания. Когда девушка пойдет к парикмахеру, она скорее возьмет фото новой стрижки какой-нибудь безбашенной старлетки. А парень попросит мастера набить такую же татушку, как у крутого рокера. Никто никогда не станет подражать писателю. Все хотят быть похожими на рок-звезд.

– Если бы ориентиром для подражания были писатели, мир стал бы намного лучше, – сказала я вслух после всех этих длительных размышлений.

Кот довольно мурлыкнул в знак согласия, вскочил на стол и уселся прямо на клавиатуре.

– Хеннинг! – вскрикнула я и взяла кота на руки. – Я понимаю, что ты скучаешь. Честное слово, вернусь из редакции и будем играть. А пока дай мне еще немножко поработать.

Я скопировала последнюю часть начитанной книги из окошка голосового блокнота и вставила ее в документ. Перечитывать нет времени, да и это всего лишь черновик. Нажала на кнопку «сохранить», а затем – «печать». Пока мой очередной недошедевр в 157 страниц появляется на бумаге, как раз успею привести себя в порядок.

Щелчок выключателя в ванной, и желтый свет озарил эти несчастные два квадрата. Я взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. Потрепанная, помятая, с синюшными кругами под глазами, соломой вместо волос и глазами цвета поздней осени. Скажем честно, я – ни разу ни Барбри. Почему люди вообще должны брать с меня какой-то пример? Почему они должны подражать мне? Почему они должны меня обожать? Я бы и сама не хотела быть похожей на себя. Так что? же говорить о других?

Я умылась холодной водой, чтобы хоть как-то взбодриться после бессонной ночи и прийти в чувства. Натянула старые джинсы и серый свитер, а немытые волосы стянула в тугой хвост на затылке. Пыталась рукой нащупать резинку для волос в корзинке с расческами, но ее там не оказалось. Наверняка, Хеннинг в очередной раз стащил резинку и превратил ее в свою игрушку. Я заглянула под кровать, провела рукой под диваном, посмотрела в плательном шкафу – нигде резинки не оказалось. Мне ничего не оставалось, как вплести в волосы красную ленту от прошлогоднего подарка на день рождения. Пфф, все равно никто не заметит. Последний взгляд в зеркало – серая серость современной фэнтезийной литературы.

Я подошла к принтеру, чтобы забрать распечатанную рукопись, но там лежал лишь один лист – скомканный гармошкой и с чернильными пятнами. Странно, ведь всего несколько дней назад все работало прекрасно. Я еще раз нажала на кнопку «печать». Машина затарахтела и выплюнула пожеванный лист с таким же черными разводами. Я постучала по всем сторонам принтера, потом по компьютеру и повторила операцию. Принтер зашелся диким кашлем, вывел половину пожеванного листа и заглох. Твою ж… Я сбросила файл с книгой на флешку и помчалась ближайший печатный центр за углом. И вот теперь дедлайн оказался под угрозой срыва.

***

Когда я подбежала к печатному центру, мужчина, наверняка сотрудник, закрывал роллетную дверь.

– Нет, – вскрикнула я.

Мужчина защелкнул замок и повесил объявление, по иронии написанное от руки: «В отпуске».

– Нет, – взмолилась я снова. – Пожалуйста, не закрывайтесь.

– Но я уже закрылся, – грубо ответил мужчина и указал на табличку «В отпуске».

– Мне очень, очень нужна ваша помощь, – я сложила руки в мольбе. – Распечатать всего один документ.

– Службу спасения вызывайте по-другому номеру. А к нам приходите через месяц, – не поддавался уговорам мужчина. – Я уже в отпуске. Забегался и забыл вчера объявление повесить. У меня, может, самолет через два часа.

– Пожалуйста, я вас очень прошу. Мой принтер сломался, а дедлайн горит. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Ваша мечта об отпуске обязательно сбудется. Но помогите осуществить мою. Пожалуйста!

Мужчина окинул меня сочувствующим взглядом. То ли пожалел бедняжку, то ли еще что. Он молча поднял роллетную дверь и жестом пригласил меня войти.

– Это ж надо было на свою голову забыть повесить объявление, – пробурчал мужчина себе под нос и нажал на кнопку включения компьютера.

– Вы мой спаситель! – воскликнула я. – Не представляете, как я вам благодарна, – я вдруг вспомнила, что для расположения человека рекомендуют называть его по имени и добавила: – Сергей.

– Какой Сергей? – не понял мужчина.

– Так вот же, – я указала на табличку возле компьютера, – Написано: «Сергей».

– Ой, да мало ли что там написано, – он все так же сурово махнул рукой. – Игорь я. И теряю свое отпускное время здесь с вами.

Когда компьютер загрузился, я протянула флешку и сказала:

– Там только один документ. В одном экземпляре, пожалуйста.

– Один документ? – возмущенно спросил Игорь. – Один документ? Вы говорили один документ?

Я кивнула.

– 157 страниц – это один документ? – продолжал возмущаться Игорь. – Разве это один документ?

– Технически это один документ, – спокойным голосом ответила я.

– Технически я застрял с вами на полчаса как минимум. У меня отпуск, мне, может, чемодан собирать надо. А приходится возиться с вашим трактатом.

– Это книга, – поправила я. Не люблю это пренебрежительное «трактат». – Моя новая книга. Я – писатель. Саша Волшебная. Читали?

– Девушка… – Игорь кинул на меня пренебрежительный взгляд. Конечно, к нему ведь не рок-звезда пришла, а всего лишь какой-то писатель.

– Саша, – поправила я.

– Саша, я вам больше скажу: даже и не слышал.

– Оу, понятно, – ответила я поникнув. Такое всегда обидно слышать. – А что вы читаете?

– Ничего. Я не читаю.

– А вы попробуйте. Вдруг понравится.

Игорь исподлобья поднял на меня глаза, и я, наконец-то, поняла, что мне лучше замолчать.

Принтер, который печатал так ладно, вдруг остановился. Игорь взял пачку свеженапечатанной бумаги, перебрал листы и чертыхнулся себе под нос.

– Краска закончилась, – сказал он, и его взгляд стал еще более зловещим. – Последняя страница не напечаталась. Она вообще нужна?

– Ну, конечно, нужна! – возмутилась я.