– Я должен был спеть песню освобождения брату, – темнота скрадывала его лицо, только поблескивали глаза. – Я не мог его оставить.
– Это я его убил, – небрежно бросил Рокот – и на камнях тут же проступила кровь, зазудели на руках засохшие пятна.
– Знаю, – колдун ответил глухо, но как-то слишком легко. – Я видел.
И ни капли горечи – все тот же приторный запах меда.
– Ты подарил победу в войне убийце родного брата, – прошипел Рокот. – Стоила того твоя жизнь?
– Победу ли? – Степняк тихонько рассмеялся. – Моему брату судьба была умереть здесь, а моя жизнь – залог свободы степей. Ты уверен, что вас спасет эта вода?
Смеется? Он смеется?!
– Судьбу не знает никто, – Рокот с размаху ударил каменного идола. – Ты всего лишь предатель, помог врагу, чтобы спасти собственную шкуру.
Степняк поднялся и вышел из тени на звездный свет. В серебристых отблесках его лицо казалось по-звериному прекрасным, а губы растянулись широкой улыбкой, от уха до уха.
– А тебе судьба была научиться степной магии. Ты вылечишь жену от бесплодия и станешь отцом.
Мирта не бесплодна! У них нет детей, но такова судьба.
Или нет? Улыбка колдуна прожигала насквозь – не ядом, но жуткой искренностью, от которой у Рокота стыла кровь.
– Я вмешался в замысел Сарима и впустил в душу магию только ради монарха, – твердо ответил Рокот. – Я не пойду дальше.
– Но твой бог хочет, чтобы ты пошел дальше и вмешался в его замысел! Иначе твои дочери никогда не родятся.
– Мои дочери?
Дочери? Не сын?
Он только теперь понял, что ждал сына. Стремился стать лучшим предводителем, чтобы сын никогда не стыдился отца.
– Твои дочери, – степняк перестал улыбаться. – И ты сам поймешь, что нужно делать – ты слышишь сейчас Теплый мир. Или Сарима, как вы его называете.
Нет, Рокот не позволит ему насмехаться над богом! Сарим не может благословлять на нечистую магию!
– Ты не знаешь, что хочет Сарим! – он вытащил меч. – Убирайся, пока я не передумал и не убил тебя.
– Если я не знаю судьбу, задуманную для нас Теплым миром, то мы оба с тобой всего лишь предатели, не так ли? – Степняк протянул ему дудочку. – Прощай и держи на память. Сыграешь на ней колыбельную дочерям.
Рокот опустил меч и левой рукой принял теплое дерево, украшенное кружевной резьбой.
– Памятное место, – раздался за спиной голос Натана. – Помню как мы крушили идолов, чтобы сложить обвод.
– Памятное, – Рокот не обернулся.
– Ты играешь на дудочке? – усмехнулся Натан.
Рокот посмотрел на старого дольного. Его аккуратная седая борода рыжела в утреннем свете, а в глазах поблескивали задорные искры. Что его веселит?
– Так и не выучил ни одной колыбельной, – процедил Рокот.
Колыбельные Лилу и Амале пела Мирта.
– Ни одной колыбельной? – нахмурился дольный. – Откуда она у тебя? Такая резная… что там написано?
– На ней написано: «Судьбу не знает никто», – пробубнил Рокот и спрятал дудочку.
Натан сощурился, словно довольный кот:
– Я бы хотел прогуляться с боевым товарищем по местам былой славы.
Стоит узнать, что за мышь у него на примете.
– Только недолго, – Рокот поднялся и похлопал Фруста по белоснежной холке – конь фыркнул и выгнул шею. – Кори, воду! Вечно его не дозовешься.
Такие оруженосцы, как Ларт, – один на сотню. Если не на тысячу. Его нелегко заменить.
Кори, лопоухий и прыщавый паренек, подбежал, ухватил повод Фруста и кивнул, клацнув зубами.
– Долго не возись, тебе выступать с отрядом Борта, – медово произнес Рокот и неторопливо зашагал прочь от общего привала.
Поначалу Натан только плелся следом, сопел и шуршал травой, но потом заговорил:
– Степь напоминает о Грете.
Рокот кивнул. Кот подбирается издалека.
– Скажи, вы были друзьями? – Внезапный вопрос. И обманчиво добродушный.
Друг. Какие высокие категории.
– Грет много для меня значил, – Рокот постарался ответить честно. – Я так и не встретил соперника достойнее.
– Если Грет много для тебя значил, то почему ты… – Натан замялся. – Почему ты так относишься к его сыну?
– Как? – Рокот нахмурился.
Натан, всегда осторожный и собранный, сейчас как-то особенно расстарался: борода, усы, бакенбарды – волосок к волоску, подшлемник расправлен – ни складочки, а в глазах все те же искры. Вот только вовсе не задорные.
Безумные.
Кот приготовился к прыжку.
– Мальчишка из кожи вон лезет, а ты и слова ему не даешь сказать, – тараторил он, словно боялся отступить. – Думаешь, Грет поступил бы так же с твоим сыном?
Рокот стиснул зубы, чтобы не заорать. Вдох-выдох. Вдох.