Adeu. Сон в моих руках

Искать работу оказалось даже интереснее, чем работать, хотя, конечно, денег мне за это никто не платил. Экономная девочка с камерой может творить чудеса со своим бюджетом, но любовь к путешествиям даётся слишком недёшево. Было самое время наконец-то определиться с планами на будущее и целями в жизни, поэтому, как только градусник показал вожделенные 36.6, я снова встала на тропу войны с работодателями.

***

Ближайшее собеседование было назначено на три часа дня. Наверное, не бог весть какая работа мечты – ещё одна маленькая студия веб-дизайна. Но их вакансия звучала так, словно мне предлагали неплохие деньги за возможность делать интересные штуки – не знаю, как там с точки зрения карьеры, но интересные штуки мне нужны, как воздух и кофе. Поэтому, наспех превратив себя перед зеркалом в IT-специалиста, я отправилась захватывать мир.

Для захвата мира любая погода хороша, а в тот день светило такое особенное осеннее солнце, под лучами которого хочется скинуть куртку и сменить кеды на балетки, но делать этого в здравом уме не стоит, потому что на улице по-прежнему плюс семь. Я упивалась этим солнцем, воздухом, птицами на деревьях, желтеющими листьями и собственным настроением. Наушники к тому же надёжно защищали от внешнего мира – в них мне всегда кажется, что я людей вижу, а они меня нет. Но в этот раз мой фокус не сработал.

Я стояла, повиснув на поручне, разглядывала в отражении свои торчащие во все стороны кудри и размышляла, прилично ли в таком виде являться на собеседование. Всё-таки можно было как-то внимательнее поработать над имиджем, я ведь собеседуюсь не на должность ведьмы. Вот ведьмой меня с такой причёской взяли бы сразу, а маркетологу, возможно, стоило бы выглядеть чуточку солиднее.

На Добрынинской волна пассажиров из одной двери снесла меня в глубину вагона, грубо оторвав от философских размышлений, а в другую дверь вместе с прочими вошла удивительно уродливая женщина. Одна её рука была короче другой раза в два, зубы оскалены в кошмарной ухмылке, нос уходил куда-то в сторону правого глаза, и только волосы она как будто похитила у другого человека – длинные, густые, красиво струящиеся по плечам пшеничные локоны. Мысленно содрогнувшись, я полезла в сумку за книжкой – это же московское метро, тут чего только не увидишь. Но дотянуться до книжки мне не удалось: женщина, расталкивая прочих пассажиров, направилась прямо ко мне, вцепилась в запястье короткой рукой и закричала прямо в лицо:

– При выходе из поезда не забывайте свои вещи!

Я вскрикнула от неожиданности и шарахнулась в сторону. В моём хит-параде ужаса и ненависти на первом месте стоят непрошенные прикосновения, а на втором – неприятные запахи, и прекрасная незнакомка как раз пахла как целый мешок тухлых яиц. От жуткой вони у меня заслезились глаза, и в ту же секунду поезд тронулся, почти уронив меня на колени к строгой тётушке с нарисованными иссиня-чёрными бровями.

– Аккуратнее надо, девушка, – сурово сообщила мне она.

– Извините, – проблеяла я и обернулась.

Кошмарной женщины и след простыл. Я глупо озиралась по сторонам, но её не было ни рядом, ни на сидениях, ни даже в соседнем вагоне. Она либо мне примерещилась, либо выскочила в форточку. И непонятно, какой вариант мне нравился больше.

До офиса студии я добралась без дополнительных приключений, но всё ещё изрядно озадаченная. Меня встречали как любимую бабушку или невероятно важного гостя, но без каравая и не в кокошниках. Осыпали с порога печеньем, выдали чашку кофе, провели в просторный кабинет с огромными окнами, открывающими вид на Садовое Кольцо, и усадили в уютное кресло. Я снова глянула на своё отражение в стекле – ну ладно, вроде даже и неплохо выгляжу, сразу понятно: смогу и рекламную кампанию организовать, и превратить конкурентов в жаб.

Через пару минут в кабинет впорхнула стройная темноволосая принцесса с именем Юлия на бейджике. Принцессный вид Юлии придавало розовое летнее платье с рукавами-фонариками – в тот момент я поняла, что всю дорогу переживать из-за недостаточно приличных кудрей было не обязательно.

– Камилла, добрый день. Как хорошо, что вы пришли! Нам очень понравилось ваше резюме, – с порога доверительно сообщила она. – Насколько я поняла, по профессии вы экономист, но с экономикой никогда связаны не были? И раньше довольно часто меняли рабочие места. Как бы вы это прокомментировали?

Я озадаченно замерла. Как бы я это прокомментировала? Я неудачница и умру под забором? Я творческая личность, нуждающаяся в переменах? Я четыре года проработала в одной компании, о чём речь?

Не дожидаясь, пока я соберусь с мыслями, Юлия села за стол, пододвинула к себе подставку для ручек и прочей канцелярии, достала оттуда большие жёлтые ножницы и одним точным движением вонзила их себе в ладонь. Кровь брызнула на стол и на мои светлые джинсы.

Ну это как-то уже слишком, решила я.

– Что вы… – слова застряли у меня в горле: я моргнула, и никакой крови уже не было; девушка Юлия сидела напротив и приветливо улыбалась, сложив целые и невредимые руки перед собой. – Что вы… Хотели бы услышать? Жизнь такая короткая, я хотела попробовать как можно больше. Но сейчас мне уже не семнадцать, поэтому я ищу работу надолго.

Я говорила и моргала, моргала. Крови вокруг по-прежнему не было. Со стороны, должно быть, это выглядело как нервный тик.

– Это замечательно, – кивнула Юлия. – А что вам нравится делать больше всего?

Я растерянно принялась вспоминать, что там вообще нужно делать, когда ты маркетолог.

– Работать с людьми? Да. Я люблю работать с людьми.

Что я несу, интересно? С какими людьми я так страстно люблю работать?

Юлия тем временем всё так же дружелюбно улыбалась, не сводя с меня глаз. А потом взяла и вонзила длинные ногти, аккуратно накрашенные малиновым лаком с мелкими блёстками, в левую щёку. Четыре тонких струйки крови скользнули вниз по её шее. Она делала это снова и снова, превращая струйки в кровавый водопад.

– Камилла?

Я моргнула. Блёстки плясали перед моими глазами. Крови не было. Юлия вообще не меняла позу.

– Я… Можно мне воды? – придушенно прохрипела я. – Очень жарко.

И почувствовала, как мурашки бегают по коже под толстым свитером.

– Конечно, секунду, – Юлия выпорхнула из-за стола и отправилась к кулеру. Но на полпути о чём-то вспомнила, вернулась, взяла со стола всё те же явно не дававшие ей покоя ножницы, всё с той же своей дружелюбной улыбкой вонзила их между рёбрами и резко дёрнула вниз.

Нет, пожалуй, достаточно.

Оглушённая бешеным стуком сердца в ушах, я зачем-то схватила со стола своё резюме и пулей вылетела из кабинета. Юлия проводила меня изумлённым взглядом, ставя на стол полный стакан воды.

***

Не помню, как я оказалась в метро. Помню, как всю дорогу сидела, уткнувшись лицом в ладони и отсчитывая количество остановок. Перспектива поднять глаза от пола вызывала почти животный ужас. Расцарапанная в кровь рука, которую я истерзала в попытках проснуться, щипала и ныла.

Конечно же, я пропустила свою остановку. И, конечно, так и не нашла в себе сил выйти и вернуться назад, поэтому просто проехала полный круг по кольцу. Я, должно быть, выглядела как человек глубоко не в себе, но это же московское метро – подойти ко мне с вопросами никто не надумал.

Когда в толпе на эскалаторе мою руку задела чья-то сумка, сердце чуть не выскочило у меня из груди и едва не взорвалось, как хлопушка. От метро до дома бежала почти с закрытыми глазами, включив музыку в наушниках на максимальную громкость.

Наконец за спиной захлопнулась входная дверь, я села на пол и уставилась в стену. Стена была родная и знакомая. У стены не было ни рук, ни ног, ни лица, поэтому смотреть на неё было почти не страшно. Над головой тикали старые часы, и я начала считать.

На первых шести секундах я вдохнула, на следующих шести выдохнула. Ещё через шесть снова вдохнула. И через шесть выдохнула.

Через сто сорок щелчков стрелки всё стало почти нормально. Ещё через девяносто я подняла себя с пола, отвела на кухню и заставила выпить большой стакан ледяной воды.

И тогда смогла думать.

Допустим, у меня галлюцинации. Причин может быть сколько угодно, не зря же я три дня пролежала с высокой температурой – вот и сейчас не мешало бы её измерить.

Всё же вряд ли это то самое.

«Наиболее частыми проявлениями болезни являются слуховые псевдогаллюцинации, ложные воспоминания, параноидный или фантастический бред либо дезорганизованность речи и мышления на фоне значительной социальной дисфункции и нарушения работоспособности», – услужливо подсказал внутренний голос, всегда готовый помочь с медицинскими цитатами. Замирая внутри, я по кругу и так, и этак примеряла на себя это определение, и вроде бы ничего из перечисленного мне не подходило, но кто знает, вполне вероятно, что болезнь мешает мне оценить тяжесть симптомов.

Но я же как-то добралась до дома, и никаких ужасов не увидела. Наверное, всё уже прошло. Всякое же бывает. Вот смотрю сейчас на свои руки – нормальные вроде бы руки. Значит всё хорошо. Я нормальная. Всё будет хорошо. Надо уже чем-нибудь себя занять, а то и правда крыша поедет.

Сначала я кое-как замотала бинтом расцарапанную ладонь. В холодильнике нашлись яйца и пара промёрзших яблок, в шкафу – мука и сахар. Хватит не бог весть на сколько звёзд Мишлен, но жить можно, и через несколько минут эти артефакты как-то сами сложились в яблочный пирог. Я пару раз тянулась к телефону, чтобы позвать разделить со мной этот пирог кого-нибудь из друзей или, например, соседку. Но в ту же секунду представляла, что буду делать, если кто-то из них решит у меня на глазах порезать себя на куски кухонным ножом, которым я только что не без опаски нарезала яблоки, и брала вместо телефона чашку ромашкового чая. Через полтора часа, когда пирог стоял передо мной, безупречный и манящий, во мне накопилось такое количество чая, что им можно было бы год поить небольшую деревню.

Миксер затих, духовка погасла, и вокруг снова осталась лишь тишина и тиканье часов в коридоре. На часах было девять вечера.

Вообще непонятно, что с этим делать.

***

Ночь я снова провела как в бреду. А может и правда в бреду – то отключалась, то просыпалась в ледяном поту, то бродила по квартире, то лежала, уперевшись взглядом в тени на потолке. Уснула только под утро, а проснулась после полудня. Как ни странно, выспалась, голова была пустая и свежая, как ромашковый луг, выросший из ромашкового чая. Я чувствовала себя довольно бессмысленной, но немножко даже счастливой – ведь вот он, новый день, и всё вроде бы хорошо.

Старательно собравшись в кучу, натянула куртку на домашнюю одежду и вышла в магазин за едой – питаться ещё неделю одним только яблочным пирогом я была не готова. Несмотря на все опасения, навстречу шли сплошь красивые люди, не проявлявшие ко мне ни малейшего интереса, и это было такое прекрасное чувство, что я заулыбалась сама себе. Всё то же солнышко, всё те же птички, и никаких галлюцинаций, не в этом ли счастье.

Я так воодушевилась, что даже забрела в парк, нашла себе самую уединённую лавочку и наконец уселась читать книжку, до которой так и не добрались руки накануне. Мои требования к вселенной просты: мне хорошо и в компании, и наедине с собой, но никто не должен при этом обливаться кровью, пожалуйста, и никаких самоубийств по возможности. И ещё – никогда не помешает книжка. На сей раз мне досталось какое-то весёлое и лёгкое фэнтези, я так и читала бы там до самой ночи, но сентябрь не собирался сдаваться без боя и напрочь отморозил мне пальцы.