Утесы Бедлама

– Минна, я так рад… Прости, что нет стульев получше…

– Все в порядке, – беззаботно ответила она. – На самом деле я могла бы присесть на Гулливер, да? Она такая широкая.

Гулливер обнюхала ее, заинтересованно виляя хвостом. Когда мы зашли в оранжерею, ее шерсть распушилась, и теперь собака напоминала большой меховой шар.

– Что вы здесь делаете? – спросил я. Я уже подумал, что статуя решила, прогулявшись по оранжерее, сварить себе кофе, и едва сдержался, чтобы не сказать это вслух.

– Хотим вытащить тебя отсюда, дружище. Считай, что ты попался на крючок. И… э-э-э, забавляемся с твоими устройствами. Извини, – добавил он, когда новое облако пара поднялось из оросителя.

С Клемом мы познакомились на службе во флоте, нас сплотил общий интерес к Перу. Затем наши пути разошлись: я устроился работать в Ост-Индскую компанию, а Клем вступил в Королевское географическое общество. Я и не думал, что увижу его снова. На самом деле он был сэром Клементсом Маркхэмом, я и не предполагал, что мы могли быть друзьями. Но когда я вернулся из Китая в плачевном состоянии, он уже через несколько дней приехал ко мне. Я не знал, кто рассказал ему о моем ранении и откуда он вообще узнал, что я был в Англии, но Клем ворвался в дом и объявил, что будет заботиться обо мне, пока я снова не встану на ноги. И он сдержал свое слово, по крайней мере до того момента, как его вызвали на археологическую экспедицию по руинам цивилизации инков месяц спустя.

Клем вытащил последний стул из-под скамьи, убрал старые цветочные горшки и усадил меня. Я почувствовал жар от открытой печи, и это было прекрасно. Минна приветливо улыбалась. У нее были темные глаза, в которых всегда сияли искорки. Клем поцеловал меня в макушку.

– Попробуй, тебе понравится. Настоящий кофе.

– Тебе с сахаром, Эм? – спросила Минна.

Я попытался вспомнить, добавлял ли я обычно сахар в кофе, – я не пил его уже много лет. Он был дорогим.

– Без сахара. Когда вы приехали?

– Минут двадцать назад, – ответил Клем. – Но мне не хотелось входить в дом и разговаривать с Чарльзом. Один из садовников посоветовал искать тебя здесь. Мы дважды заблудились, – добавил он, явно радуясь новому ощущению. Будучи географом, он не привык теряться. – Мне показалось, в доме довольно прохладно… с этими дырами в стенах и крыше.

– Да, у нас произошло кое-что неприятное. Оказалось, древесина белого дерева рядом с домом взрывается.

– Я и не сомневался, – рассмеялся Клем. Он знал Хелиган достаточно хорошо, чтобы не удивляться происходящим тут странностям.

Минна, сначала прибравшись на скамье, раскладывала на ней все необходимое для кофе. Оставленные мной свертки и подносы с семенами теперь лежали ровным рядом вдоль стены. В небольшом холщовом мешке блестели кофейные зерна. В ступке с пестиком, которые я обычно использовал для семян, остались крошки молотого кофе, – причем ступка выглядела гораздо чище, чем обычно. Из стоявшего рядом с Минной кофейника с ситечком шел пар. Я видел этот кофейник впервые, он был яркого бронзового цвета и окрашивал все вокруг в теплые тона. Чашки тоже принадлежали Клему и Минне. Минна подставила одну под носик кофейника и аккуратно потянула за ручку. Черный бархатистый напиток полился тонкой струйкой. Она добавила молоко, сделавшее кофе коричневым, и подала чашку мне. На ободке по-прежнему блестели радужные пузырьки.

На вкус кофе был потрясающим. Я поднял голову, Клем и Минна встревоженно смотрели на меня.

– Я не настолько плохо выгляжу, – без особой уверенности пробормотал я. Рядом с ними я походил на бродягу. Одежда была более-менее чистой, но ее стирали в холодной воде и не гладили уже долгое время. Я всегда закатывал рукава до локтей, поэтому их нижняя часть – которая закатывалась – выглядела чище, чем верхняя.

– Ну… – сказала Минна.

– Послушай, мы приехали не на чашечку кофе, – сказал Клем. – В Индии очередная вспышка малярии. Цена на хинин зашкаливает. Министерство по делам Индии устало закупать его в Перу. Они хотят всегда иметь свои поставки. Нас просят вырастить плантацию цинхон.

– Значит, вы были в Корнуолле?

– Когда я сказал «нас», я имел в виду и тебя. Они сказали, что пару недель назад ты отправил письмо с отказом. Я их убедил, что они неправильно тебя поняли.

– Нет. Я не могу отправиться в экспедицию, Клем. Я не могу ходить.

– С тобой все будет в порядке. Корабль, лошадь, палатка – все просто. Я покажу тебе маршрут.

– Я с трудом дохожу от дома до этой оранжереи…

– Конечно, ты ведь живешь в глуши с Гадким Чарльзом. А теперь молчи и слушай меня.

Я притих. Минна легонько пнула меня ногой и едва заметно кивнула. Я не мог долго смотреть ей в глаза. Я любил их обоих, но, имея много денег и друзей, они были чересчур оптимистичными.

Клем поставил свою сумку на колени и достал сложенную бумагу. Когда он ее развернул, я увидел великолепную карту южного Перу с территориями, которых не было на моей. Лима находилась слишком далеко на севере и не попала на карту, зато рядом с побережьем жирной точкой была отмечена Арекипа, за ней – рубленый берег озера Титикака. Клем уже нарисовал маршрут экспедиции. Линия огибала озеро и уходила дальше, на север, через города Хульяка и Пуно, затем к Асангаро, рядом с которым было нарисовано что-то похожее на собор. Дальше шли Анды. За ними не было ничего. Лесов цинхоны тоже не было. Чтобы не оставлять белое пространство, картограф сделал оттиски с маленьких гравюр тропических деревьев и гор, но никакого смысла они не несли. Клем прижал края карты чашками, чтобы они не заворачивались.

– Так… Не знаю, как обстояли дела с лесами цинхоны, когда ты работал в Министерстве, но сейчас, судя по последним отчетам, в целой долине Сандия – вот на этом участке, на внутренней стороне Анд, – и во всех горных окрестностях, куда легко добраться, деревьев не осталось. Звучит не очень хорошо, но на самом деле это нам только на руку – значит, в этом регионе не развита индустрия по производству хинина. Поставки идут с севера, где растут малоурожайные деревья. В джунгли за Сандией гораздо сложнее добраться, но зато там растут деревья, дающие богатый урожай. Формально, отправившись туда, мы нарушим монополию, поэтому нам нужно будет…

– Подожди, подожди, – перебил я. – Там установилась официальная монополия?

– О да, – кивнул Клем. – Насколько мне известно, поставками управляет правительство. А вернее, группа опасных преступников – правительство лишь поддерживает их монополию за хорошую долю прибыли. Основная идея – не дать иностранцам вывезти деревья.

– Если нас поймают, что нас ждет?

– Посадят в тюрьму или застрелят.

– Понятно… А откуда ты знаешь, что там дальше растут хинные деревья?

– Голландцы сумели вывезти несколько. Ты же помнишь? – добавил Клем. Он явно удивился, как я мог о таком забыть. – В прошлом году безумные индейцы убили членов экспедиции. Лишь один из них выжил и сумел вывезти несколько деревьев, помнишь?

– Только несколько черенков пережили поездку до плантации на Яве, – медленно добавил я. Информация постепенно всплывала в голове, словно я увидел ее во сне, а не читал в газетах и не обсуждал в письмах с Министерством по делам Индии. Было такое чувство, словно я отодвинул камень, чтобы добраться до нитевидных корней парочки сорняков, а нашел руины целого города. По спине, будто паук, пробежало неприятное чувство, когда я осознал масштабы своей забывчивости. Я окинул взглядом оранжерею, словно по ней были разбросаны раскрошенные обрывки воспоминаний. – И деревья погибли, как только их посадили. Все участники последней британской экспедиции тоже были убиты.

– Так и есть, – кивнул Клем. – С тобой все в порядке?

– Я… Прости. Провел слишком много времени в одиночестве и молчании.

– Со мной происходит то же самое, когда я навещаю мать. Могу себе представить, насколько это ужасно, когда длится месяцы, а не дни, – с сочувствием сказала Минна и налила мне еще кофе. – Я возвращаюсь настоящей немой.

Я не стал говорить, что в моем случае все было гораздо серьезней. Я и правда, казалось, забыл о голландской экспедиции, но от осознания этого в потерянных уголках моего разума словно зажглась маленькая шахтерская лампа. Свет странным образом отражался от стен, и меня охватило ужасное чувство, что там находились целые пещеры, а не несколько обвалившихся коридоров, как я думал. Целые пласты забытых воспоминаний.

Клем похлопал меня по плечу. Вероятно, он заметил, как я переменился в лице.

– Итак… давайте проясним, – наконец сказал я. Клем и Минна ждали, пока я нарушу напряженную тишину. Казалось, они хотели убедиться, что я не потерял дар речи. – Нас отправляют украсть растение, точное местонахождение которого никто не знает, на территории, которую теперь охраняют хинные бароны под прикрытием правительства. Эту территорию также населяют индейские племена, которые ненавидят иностранцев и убили каждого, кто прибыл к ним за последние десять лет. Кто возглавлял ту британскую экспедицию?

– Бэкхаус, – ответила Минна. – Половина перуанских солдат пропали в лесу, пытаясь помочь ему.

– Неужели? Хорошо, – ответил я. – И вы двое думаете, что справитесь, если будете идти со скоростью человека с одной здоровой ногой?

– Должная организация – вот что нам нужно, – уверенно заявил Клем. – Похоже, ты не против нескольких безумных индейцев, не так ли?

– Я больше беспокоюсь о вас двоих.

– Любезно с твоей стороны, но излишне, – возразил он, махнув рукой. – В любом случае ты говоришь так, словно мы не имеем малейшего представления, куда идти. Но мы знаем, где находится то, что мы ищем. Тут.

Клем костяшкой пальца обвел место на самом краю карты.

Когда я прикоснулся к ней, мой палец, загрубевший от работы с землей и семенами, царапнул бумагу. Я сжал кулак и окинул взглядом своих друзей.

– Мы не пройдем незамеченными по горам Перу, – сказал я. – Если, как ты говоришь, там сложилась монополия, они сразу обратят внимание на белых иностранцев.

– Мы представимся картографами. И сдержим свое слово. Министерство попросило составить точную карту региона. Если нас спросят об инструментах для обрезки черенков, скажем, что мы ищем редкие виды… чего-то, что растет в тех же условиях на той же высоте, – с надеждой в голосе закончил Клем.