Крик одинокой птицы

В кому? Что это значило? Моё сердце забилось сильнее. В той страшной аварии на мосту погибли наши с Лизкой родители. А она… она чудом уцелела. Я была готова на всё, лишь бы не потерять единственного близкого человека.

? Я могу поговорить с доктором?

? Нет. Он на операции. Персонала не хватает. Бригады не спят вторые сутки. Столько пострадавших!

Я обвела взглядом холл. Как странно. Убитая собственным горем, я и не заметила, что тут собралось человек пятьдесят. Родственники. Они жались друг к другу, ожидая известий. Свои же новости я услышала.

Тонкая рука легла на моё плечо.

? Идите домой, София, поспите. Впереди Вас ещё ждут бессонные ночи. Да и к похоронам родителей нужно подготовиться. У Вас есть родные?

Я покачала головой. Лиза. Вот всё, что осталось. Но сестра балансировала на грани миров и не спешила возвращаться ко мне, чтобы хоть как-то разделить боль утраты. Значит, обряд ляжет на меня.

Домой идти не хотелось. Моя душа стремилась попасть за высокие серые стены, в приют для страждущих и скорбящих, и там обрести покой.

Я взглянула в окно. Солнце катилось на запад, окрашивая окрестные холмы оранжевым светом, небеса потемнели в ожидании первых звёзд, а прохладный ветер раскачивал кроны вековых дубов так, что те склонялись и недовольно скрипели. Наверное, сейчас грозовые тучи затянут небо, грянет гром, молния рассечёт линию горизонта, и на землю обрушится поток воды.

Я любила закат, любила наблюдать за игрой красок и форм, за таинственными изменениями и превращениями. Но сегодня мне не было никакого дела до красот природы. Я видела перед собой лишь угрюмые серые стены обители, женского монастыря, куда стремилась моя измученная душа, и ждала ливня.

Потоптавшись в холле больницы ещё пару минут, я села в лифт и спустилась на первый этаж. Открыв входную дверь, вышла на свежий воздух. Ветер тут же пробрался под полы тонкого пальто, но холода я не почувствовала. Тоска и безысходность заполнили меня изнутри, не имея возможности вырваться на свободу. Они душили и разрывали тело, но я не могла тому противиться. Я не умела плакать, тем самым облегчая страдания, выпуская их наружу. Счастливая Лизка! Близняшка давала волю слезам по поводу и без. Рыдала Лизка трогательно, красиво, вызывая у окружающих не раздражение, а желание обнять и защитить несчастное создание. Я же родилась другой. Нет, я тоже тонко чувствовала и переживала, но мои эмоции оставались глубоко внутри. И вытянуть их наружу не могли ни боль, ни обида.

Первые капли упали на землю. Я ускорила шаг. Ноги сами несли меня к монастырю, будто именно там меня ожидало исцеление.

Взявшись за тяжёлое металлическое кольцо, потянула створку ворот и удивилась, что они не заперты. Войдя во двор, прислонилась к деревянной поверхности, не в силах сделать шаг дальше. Что-то мешало войти в стены, которые когда-то были для меня родными.

Дождь усилился. Где-то слышались раскаты громы. Казалось, сама природа оплакивала несчастных, погибших на новом мосту из-за обвала бетонных конструкций. Либо… либо это был знак свыше. Мои грехи не пускали меня в святые стены. И сам Бог позаботился о том, чтобы разбушевавшаяся стихия помешала моему возвращению.

Я не могла продолжить путь, равно, как и не могла уйти. Просто стояла у ворот, чувствуя, как одежда намокает и прилипает к коже. И тут я увидела Марту. Моя подруга по воскресной школе спешила навстречу, держа над головой огромный зонт.

? София! Здравствуй! ? обняв, она потянула меня следом. ? Идём же! Матушка-настоятельница ждёт тебя. Она увидела, как ты выходишь из больницы, и приказала не задвигать засов.

Я шла рядом с подругой, всё ещё сомневаясь в правильности решения.

? Даже не знаю, зачем пришла сюда.

Марта крепко сжала мою кисть.

? Вернулась, и это главное. Теперь всё будет хорошо.

Вот я и дома. Войдя внутрь, я осмотрелась. Тут ничего не изменилось за два года. Холодно, сыро, мрачно. Монахини экономили на отоплении и на электричестве, пуская все средства на развитие местной больницы. Когда-то и я работала там, в отделении для стариков. Мне нравилось заботиться о ближних, нравилось носить простую одежду и есть простую пищу. Я не искала ни утех, ни развлечений. Это был мой мир, моё призвание, моё будущее.

Я почувствовала, как тело мелко затряслось, то ли от холода, то ли от нервного напряжения. Почему я покинула эти стены? Почему не прислушалась к голосу собственного сердца, к плачу собственной души?

Марта помогла мне снять пальто. Поставив зонт у двери в углу, она улыбнулась.

? Ты иди, Птичка! Матушка ждёт. А я пока просушу твои вещи. ? Сделав пару шагов, она остановилась. ? Я скорблю вместе с тобой, София. Но ты же знаешь, на всё воля Божья.

Я кивнула и направилась к лестнице. Да. В этом месте ничего не изменилось. Каждый шаг гулко отзывался в огромном помещении… и во мне… острой болью. Узкая винтовая лестница, крутая и опасная. Сколько раз я спотыкалась на ней! Но всегда чьи-то руки умудрялись помочь, поддержать, не дать свалиться и сломать себе шею. Я знала каждую щербинку в камнях, из которых она была сложена, каждую трещинку. Взявшись рукой за отполированные до блеска перила, начала подъём. Второй этаж. Я сделала несколько шагов и остановилась. Кабинет настоятельницы. Перекрестившись, толкнула дверь.

Запах ладана и трав приятно щекотал ноздри. Тусклый свет, лившийся от керосиновой лампы, освещал небольшое помещение, стены которого украшали иконы и полки с книгами. Грубый стол, два стула. Я вспомнила, как появилась тут в последний раз с просьбой отпустить меня к семье. Тогда моя душа рыдала, истекала кровью, как и сейчас.

Матушка стояла на коленях у образа Спасителя ко мне спиной и молилась. Я не смела мешать. Закрыв глаза, попыталась произнести молитву, но не смогла. В голове вертелись два слова: «Грешна, Господи!»

? Подойди ко мне, дитя!

Сорвавшись с места, я подбежала к пожилой монахине и помогла ей подняться.

? Артроз совсем замучил. Я уже не могу спускаться. Вот смотрю весь день в окно, да молюсь за ближних. ? Сделав несколько шагов, она тяжело опустилась на стул. ? Ты садись, София, да шалью укройся. Промокла совсем.

Укутавшись шалью, я села напротив настоятельницы и низко опустила голову. Матушка пристально посмотрела на меня.

? Скажи, что ты почувствовала, когда вошла в эти стены?

Сердце сжалось.

? Я почувствовала… почувствовала себя предательницей. Возможно, то, что случилось, и стало моим наказанием.

Матушка тяжело вздохнула.

? Я боялась услышать именно эти слова. Но ты не должна винить себя, София. В то время ты была нужна своей семье.

? Семье? Лиза мечтала учиться за границей, а родители категорически не желали отпускать её одну. И… Словом, сестра уговорила меня. Она умела уговаривать.

Старая монахиня развела руками, а я вскочила со стула и упала на колени.

? Это было испытанием. Господь проверял мою стойкость, но я не устояла.

? Запомни, София, семья ? это главное. ? Женщина медленно встала и, подойдя ко мне, провела мягкой ладонью по моим волосам. ? Помнишь, что говорил наш Отец небесный? «Если же кто о своих, и особенно о домашних, не печётся, тот отрекся от веры и хуже неверного».

? Помню, матушка. Но… что мне делать сейчас?

Настоятельница подошла к окну.

? Молись, дитя моё. Молись об упокоении душ усопших и о здравии живущих. И постарайся искренне, всем сердцем, простить виновников того, что случилось.

Я брела по узким улочкам родного города, старательно обходя лужи. Дождь закончился, смыв с листьев пыль и копоть. Теперь ночной воздух наполнила удивительная свежесть разбушевавшейся весны.

Мы с Лизой вернулись в Россию всего на неделю, чтобы отметить наше двадцатилетие в кругу семьи. И что? Завтра мне исполнится двадцать, но этот день, отныне и навсегда, будет ассоциироваться с печальным обрядом, с погребением папы и мамы. Настоятельница взяла на себя все хлопоты, вот только мне предстояло стоять у двух выкопанных могил и принимать многочисленные соболезнования.

Отец занимал солидный пост генерального директора металлургического завода, который кормил большую часть местных жителей. Так что завтра на кладбище соберётся весь город. Я тяжело вздохнула. Предстояло пережить эту ночь, завтрашний день и целую вереницу вот таких же страшных дней и ночей. Господь вновь испытывал меня. Но теперь я была уверена, когда Лиза поправится, я попрошу у неё прощение и вернусь в монастырь. Там моё место.

Глава 2

? Птичка! Ты чего притихла? Смотри, как тут здорово! ? Леся, финансовый аналитик, обвела рукой огромный зал.

Я не чувствовала восторга. В Лондоне Лиза частенько таскала меня по подобным заведениям. Я не смела отказать, боясь, что ветреная сестрица напьётся либо свяжется с плохими парнями. Почему я пошла в бар сегодня? Не могла отказать теперь уже Ольге или решила, что находиться в кругу людей лучше, чем сидеть дома одной?

Отодвинув бокал с вином, налила яблочный сок.