Полтора инвалида, два кота и одна собака

– А ты… Коля?!

– Коля, – отвечает на том конце провода явно не мой бывший хозяин.

И тут я понимаю, что звоню брату в Севастополь! Он тоже Коля! Федот, да не тот!

Извиняюсь, отключаюсь, цацы разводить некогда. Маменьку надо будить и к эвакуации готовиться. Куда-нибудь за баню, ближе к курятнику!

Проскочила в дом мимо котла – он у меня на веранде, в прихожей. Увидела комп, дернулась к дядьке Яндексу. На мой вопрос, как избежать взрыва в ТТ-котле, он выдал историю про то, как у одного домовладельца котел рванул, да так, что у него разворотило стенку, окно упало, а дверь летала над огородом.

Если б не маменька, я бы кричала, белугой бы ревела! Но маменьку пугать нельзя. Она спала как ребенок, поэтому трогать ее я не стала, все-таки ее комната далеко от котла. Открыла дверь на всякий случай – если рванет, так хоть дверь в огород не улетит! И тут вспомнила про одного хорошего человека, который много чего уже переделал в нашем хозяйстве, ему и кинулась звонить.

Саша примчался через три минуты. Посмотрел котел, который все еще продолжал недовольно гудеть, хотя поддувало я закрыла, и, по идее, без доступа воздуха он давно бы уже должен был уняться! Температура – почти 100! В трубе булькает! Угли раскаленные, местами языки пламени. А Саша задает вопросы, на которые у меня нет ответа. Что-то тоже про какой-то клапан. Потом про расширительный бачок! О, это я знаю! На втором этаже. Мчимся туда, ломая ноги на узкой лестнице. Этот бачок бывший хозяин мне показывал – большая кастрюля с крышкой, закрыто все одеялом и придавлено сверху подушкой, в отдельном сарайчике на втором этаже.

В расширительном бачке полный порядок! Ура! Система у меня открытая, циркуляция естественная. Это новые слова и понятия, которые я сегодня узнала. В бачке воды полно. Саша успокоил: не переживай, мать, все будет нормально! Только больше пока не подкидывай уголька!

Какое «не подкидывай пока!» Я, похоже, вообще ничего никуда больше подкидывать не буду! Пусть у меня лапы застынут и хвост отмерзнет! Через 40 минут температура стала падать. Тут и маменька проснулись! Не увидев того, что было, не смогла оценить весь объем стихийного бедствия. Но как-то судорожно заглянула в ящик комода, где лежали ее документы и три припрятанных пенсии.

Потом мы с маменькой ржали до икоты. Сначала на нервной почве, а после по разбору полетов, представляя, как я брательника-то огорошила среди ночи!

От пережитого стресса мы съели с маменькой запас вкусной тушенки, запили все это чайком, и до утра пережевывали пережитое. Топить котел или не топить, а купить электрообогреватели – этот вопрос остался открытым. Хорошо, что у нас открытая система отопления! Есть в жизни счастье!

Надо сказать, что общий язык с котлом мы все-таки нашли, и я, и даже маменька. Это оказалось проще простого, но к этому я шла всю первую зиму, пробуя топить и так, и этак, пока, наконец, он не сдался. И сегодня я могу усмирить в нем огонь двумя простейшими движениями руки!

VI

Как я уже говорила, после двух лет моего проживания в Анапе, к моим садо-мазо-огородным увлечениям прибавилось еще одно: я стала экскурсоводом. Маленькая курортная Анапа туристам интересна в первую очередь отдыхом «матрасным»: море, пляж, шезлонг, матрас надувной, матрас кровати в гостинице. Сюда еще можно добавить шашлык, магнитики на холодильник, белую шляпу. Вот и все! Купаться, есть и спать, и как можно меньше ходить. Вот на этом последнем мы и построили нашу экскурсию: коль вам лень ходить, то мы готовы вас возить!

К услугам туристов – микроавтобус, из окон которого они и увидят этот город. Конечно, автоэкскурсия не позволяет увидеть все. Например, мы не можем показать гостям города красивую набережную Анапы и все ее достопримечательности. Но она так близко от гостевого дома, что на прогулку туда можно ходить хоть каждый вечер.

Зато мы можем отвезти наших туристов в такие места, куда они сами не доберутся. Во-первых, туда надо как-то добраться, во-вторых, как говорится, места надо знать! Мы выбрали несколько интересных объектов, которые привязали к маршруту, и – вперед, галопом по Анапе и окрестностям!

Современному городу-курорту Анапе лет так много, что приходится напрягаться, чтобы правильно посчитать и не сделать ошибку! Город в северном Причерноморье возник в античные времена, а точнее в 5 веке до н. э. Но историки утверждают, что древние люди на этой земле появились задолго до этого. Однако принято считать, что первым поселением на месте современной Анапы была столица синдов – древнего народа, город Синдик. Позднее на этом месте возник крупнейший порт Боспорского царства, получивший имя Горгиппия. Название было дано в честь брата правителя Боспорского царства Левкона – Горгиппа. Это был развитый античный центр, в котором процветали ремесла, кораблестроение, торговля. Раскопки древней Горгиппии можно увидеть в одноименном музее под открытым небом, который находится в центре Анапы. В 3 веке н.э. город прекратил свое существование в результате варварского нашествия.

Новая история древнего города началась примерно с 8 века, когда на руинах Горгиппии была построена генуэзская фактория – так начиналась торговая купеческая Анапа. Фактория получила имя Мапа или Де ла Мапа, и споры о том, что значит это слово в переводе на русский, не утихают до сих пор.

Попробуем разобраться в хитросплетениях.

В переводе с санскритского языка Ана-па означает «дыхание воды». На абхазском «анапэ» значит «рука», «у рукава реки». В черкесском языке тоже есть «анапа», что значит «край стола» («ане» – стол, «ппе» – конец). И, наконец, в переводе с греческого – а древняя Анапа – это часть Древней Греции! – название города звучит как «высокий мыс».

И это еще не все. Есть мнение, что слово Анапа имеет восточные корни и переводится как «плач матери». И тому есть историческое подтверждение: в древности на месте Анапы долгое время находился огромный невольничий рынок, на котором шла торговля рабами.

Из всего этого можно сделать вывод, что и сегодня нельзя точно сказать, что же это такое – Анапа. Можно долго ломать голову над тем, что значит первое имя города – Мапа, но справедливости ради стоит сказать, что тайна сия до сих пор не разгадана.

Я немного отступила от дачно-курортной темы, и углубилась в историю города Анапы. Но все это можно прочитать в разных изданиях, моя же задача рассказать о том, как приживаются переселенцы на анапской земле, с какими проблемами сталкиваются здесь, поэтому на этом с историей я заканчиваю, и отправляю вас к более компетентным источникам.

VII

Прожив в Анапе три сезона, я могу сказать, что не жалею о перемене места жительства. Есть для меня во всем этом один огромный «плюс» – это климат. Долгое лето, короткая зима, яркая, как фотовспышка, весна, осень, как нечто среднее между остальными временами года. Правда, говорят, что менять климат, когда тебе сильно «за…», очень не полезно. Наверное, это так. И акклиматизация проходит достаточно сурово. Причем, если летом она совсем незаметна, то зимой ощутима. «Скачет» давление и настроение. Зима кажется бесконечной, так как в Петербурге она виделась совсем другой – незаметной и теплой. Впрочем, это ведь уже про «минусы»! Вернемся к «плюсам». Здесь классно дышится! Ни заводов, ни фабрик, ни каких тебе вредных производств! Отсюда и воздух. Да еще и можжевеловые рощи рядом с городом, а настоянный на можжевельнике воздух способен творить чудеса. Говорят, что даже продукты не портятся, если их держать без холодильника в можжевеловой роще. Ну, это удел туристов. А вот для тех, кто приезжает сюда поправить здоровье, дух можжевеловой рощи делает свое дело. Врачи говорят, что он даже стафилококк убивает.

Море. Оно тут везде! Даже если вы живете не на самом берегу, его соленая стихия обогащает воздух. А море ведь не только нюхают! Море – это… Это море! И этим все сказано. Есть много замечательных мест на земле, но не в каждом замечательном месте есть теплое море. А в Анапе его много! Полоса пляжей тянется вдоль побережья на 50 километров. Пляжи – на любой вкус: каменистые, галечные, песчаные. Говорят, что в Анапе лучшие песчаные пляжи в Европе. Ну,… ну, не знаю, что сказать на это. Наверное, кто-то занимается статистикой, изучает и пляжи в том числе. Лучшие так лучшие. На самом деле песчаные пляжи Анапы и в самом деле очень приятные: горячий песок, барханы, хороший заход в море. Для детей лучше не найти. Неспроста ведь Анапа снискала славу детского курорта.

Климат, на мой взгляд, это самый большой анапский «плюс». Особенно, если ты на пенсии, так как если не на пенсии, то тебе нужна работа, а это в Анапе большой «минус». Очень большой. Особенно, если ты не морковкой на рынке хочешь торговать, а руководить симфоническим оркестром. Анапа – город маленький, на всех оркестров не хватит. И надо быть готовым к тому, что в перспективе – морковка. Ну, может быть, что-то чуть слаще морковки, и за не очень большие деньги. Вообще я пришла к выводу, что жить в Анапе нужно в определенном возрасте – во младенчестве, и на пенсии! Что я и делаю с огромным удовольствием!

Когда меня спрашивают, стоит ли переезжать в Анапу, я затрудняюсь ответить. Говорят, есть те, кто тут так и не прижился, и вернулся назад, в не очень ласковые, но родные широты. За себя могу ответить словами великого поэта: «Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря…» Правда, Анапа все меньше и меньше походит на глухую провинцию, но это, как говорится, просто к слову.

Часть 2

Уехать на юг, не сжигая мосты в Петербурге

«Эту реку в мурашках простуды,

Это Адмиралтейство и Биржу

Я уже никогда не забуду…»

«Уехать на юг, не сжигая мосты в Петербурге» – так называется еще один мой блог, затерявшийся где-то на просторах интернета, который я вела некоторое время на одном из сайтов, где общаются переселенцы. Да, вот правильное название таким как я – переселенцы. Но, судя по названию, из Петербурга я уехала не навсегда. Там у меня остались друзья, родственники, квартира. Оттуда я привезла свою прописку, с которой не хочу расставаться, и номера на машине – питерские. И это меня греет. Конечно, все это лишний раз подтверждает, что мосты я не сожгла и всегда могу вернуться в любимый город. И на расстоянии я еще больше понимаю, как он любим и близок. Конечно, я немного скучаю, и он снится мне, и я мысленно брожу по его улицам, и люблю в нем любое время года, которое всегда – с дождем! Между нами сегодня более двух тысяч километров. Но что такое эти километры, если ты свободен, и в любое время можешь взнуздать своего железного коня и отправиться туда, где осталось твое сердце?

Герои моих рассказов, которые я представляю вам во второй части моей книжки, живут, конечно же, в Петербурге. Или жили там когда-то, а потом стали переселенцами. Уехали в другие города, в другие страны, на другую планету даже, но сохранили в памяти «эту реку в мурашках простуды, это Адмиралтейство и Биржу…»

Горчичник на сердце

– Когда-то давно… Сколько уж тому?! Пятнадцать?… Или даже шестнадцать?… В общем, когда много лет назад я был поставлен вами руководить… – Губинский задумался, обвел зал взглядом каким-то особым, отеческим, почесал переносицу.

«К покойнику», – машинально отметила Ольга, вспомнив бабкину примету. Она выписывала протокол заседания секции художников-графиков, аккуратно выводя буковку к буковке, будто жуков собирала на ниточку.

Пал Палыч Губинский секцией руководил и, правда, больше чем полтора десятка лет. Как принято говорить – «бессменно». О нем так и говорили: наш бессменный руководитель! А что было еще делать и говорить, если смена была никудышная?! Жидкая какая-то, ленивая. «Вот мы – это да!» – думал порой о своем поколении Губинский. «А эти – так себе эти…»

Ольга была исключением из правил. И не потому, что она была его ученицей. Просто заложено в ней было трудолюбие с детства. Впрочем, она ведь не юная барышня, не из тех, про кого он говорил «смена никудышная». Ольга как раз что надо «смена», вот только не хочет она никакой общественной работы! С трудом затащил ее в свою секцию. И не для того, чтобы училась – Ольга сама учить может. Ее и раньше учить не нужно было, она от природы хваткая, и чувствовала хорошо, и понимала.

Почти двадцать лет назад она пришла к нему на кафедру с большой папкой эскизов и рисунков, висящей у нее на плече. «Сколько ж ей было тогда? Двадцать два? Двадцать три? Или…? Нет, наверное, все-таки, двадцать два. А ее Павлуше было три годика. Или уже четыре?…» Румяный малыш крепко стоял на ножках, держался за ее юбку и не хныкал. Он с любопытством осматривал аудиторию с убегающими к потолку рядами столов и стульев, расположенных амфитеатром, с высокими, закругленными по карнизу окнами, с удивительной акустикой – звуки раскатывались по залу, будто биллиардные шары по зеленому сукну стола. Можно было говорить тихо, и все слышали каждое сказанное слово.

Мальчика звали Павлом, а Ольга называла его ласково Павлушей. В свои двадцать два она была не по годам взрослой, благодаря этому улыбчивому мальчику, который у нее появился бог весть откуда! Просто взял – и появился! Не родился будто, а был получен в награду за какие-то заслуги. Родился – это слишком просто…

Он не докучал матери, которая усадила его на стул и достала из сумки книжку-раскраску. Мальчик принялся раскрашивать картинки. У него был сине-красный карандаш, с двух сторон цвет: с одной – красный, с другой – синий. И мир для него был в этих двух радостных красках, синей и красной: ежик – синий, гриб – красный, дерево – синее, кот – красный.

Губинский смотрел на эти художества и удивлялся: всего два цвета – и целый мир! А творцом этого мира был маленький мальчик, ребенок. «А мои студенты порой совсем не умеют передавать цвет! – подумал Губинский. – А ведь в детстве никто не задумывается над тем, умеет он рисовать, или нет! Ребенок просто берет в руки сине-красный карандаш и рисует мир. И нисколько не сомневается в том, получается у него или нет. Он просто рисует. А потом вдруг куда-то все уходит у многих, и они начинают думать, что рисовать не умеют. И некоторым никакая учеба не помогает!»

– Тебя как звать? – осторожно поинтересовался он у мальчика.

– Павлик! – живо откликнулся ребенок, и закусил нижнюю губу, пытаясь сосредоточиться над следующим сине-красным шедевром.

– Вот те на! И меня Павлик! – радостно отозвался Губинский.

Мальчик не отреагировал на его радость. Наверное, уже понимал, что детей – много, а имен – меньше. Поэтому, он – Павлик, и этот дядя – Павлик, и еще Павликов на белом свете много-много! И еще есть дети, которые уже выросли, стали вот такими дядями, а их все Павликами зовут.

– Правда, я – Пал Палыч. И ты, когда вырастешь, тоже станешь Пал… – Губинский осторожно-вопросительно посмотрел на Ольгу.

– Викторович, – ответила она. – Он будет Павлом Викторовичем.