Новая эра. Часть первая

14.2. Добрались и до Санта Кармины, до «Изгнания из Рая» Мазаччо, как Николай велел. У Адама и Евы глаза – провалы. Жуткое видение. Каноны побоку, свобода жути. Но и тут скольжу взглядом: отметил «особенность» и – дальше. И вдруг понимаешь, что и жизнь – вот такая же туристская беготня. И мало что зажигает. Вот Муратов в «Образах Италии» (пафосность его раздражает) цитирует Данте: «…записываю я только, что говорит во мне». А что во мне говорит? Когда-то я хотел написать «историю», не то чтоб «историю моей жизни», а историю в кристаллике моего глаза. Но если сердце ни на что не откликается, если я не живу, а скольжу по жизни, как мой взгляд по этим шедеврам, то кому это может быть интересно?

На обед – сырое мясо в кафе «Тоскана». Потом еще пошли на выставку Миро во дворце Строцци. Миро мне даже больше понравился, чем эти шедевры кватроченто. Вечером не забыли о магазинах. Купил черное кашемировое пальто. Жена только головой качала: «Зачем тебе? Где ты это будешь носить в Израиле? Любишь ты выпендриваться». Да я и сам уже чувствую, что не нужно было, и дороговато… В Москву одену.

На выставке Миро жена спросила: «Почему люди ходят, платят бешеные деньги, чтобы смотреть на такое? Что они ищут? О чем все это? Я не могу понять, мне это ни о чем не говорит». И вечером, когда сидели на пл. Республики, за столиком праздничного кафе (чай с пироженым), продолжала допытываться: в чем смысл искусства. Я объяснял, как мог. За соседним столиком сидели двое мужчин. Один из них обернулся и посмотрел на нас. Седой, в светло-сером пальто, огненно-черные глаза. Почему он обернулся, что привлекло его внимание? Я, конечно, произнес много имен… А, может, он понимает по-русски?

Жену раздражает, что каждый хочет ее «лидфок»[11 - Трахнуть (ивр., сленг)]. Вот, мол, говоришь с человеком, объясняешь ему что-то, и вдруг чувствуешь, что он тебя не слышит, наплевать ему, что ты там говоришь, на твою личность, ему надо только одно. Радоваться должна, говорю. «Ну, вообще-то я рада, но противно, когда к тебе относятся только как к куску мяса». Уверил ее, что желание «лидфок» относится и к личности тоже.

15.2. Музей Борджио, Санта Кроче, второй заход в Уфицци, «Герцогиня Де Эстрэ с сестрой», держит сестру за сосок двумя пальчиками, «школа Фонтенбло»…

16.2. Капелла Медичи, Академия, монастырь Апполонии. Ну что вам сказать за Микеланджело? «Дышащий мрамор»?

К сумеркам уже были в Милане. Номер – для потрахаться. Зато в самом центре. Одел я новое пальто и – на Виа Данте. У «Ла Скалы» Риммка захныкала: «Вот бы в Ла Скалу попасть!» Билетов нет, даже дешевых, на галерке. Около дверей толпа, кто-то имена выкрикивает, оказывается, с утра люди записываются и два раза в день отмечаются, как когда-то в Москве за польскими джинсами. Вдруг слышу русскую речь: «Андрюша, давай билеты» – барышники! «Ребята, – говорю, – может у вас лишний билетик найдется?» Мужик, который Андрюшу звал, лет под сорок, облезлый, оглядел меня: «Пожалуйста. Десятый ряд партера. Вам два? 400 000 (50 долларов). Каждый». «Я так хорошо выгляжу?» – говорю. «Неплохо». Я покачал головой и облезлый отстал. Давали «Ромео и Джульету». «Хоть бы во внутрь зайти, посмотреть, как там!», – мечтала вслух Риммка. Бросилась к Андрюше: «Объясните мне пожалуйста… может, есть только входные, мне бы только посмотреть!» Андрюше лет двадцать с хвостиком, вид помятый, изможденный. «А вы каким бюджетом располагаете?» «50 тысяч». «Мигом организуем». Через минуту Риммка держала в руках два билета, а я расплачивался. «Я не могу поверить! Я не могу поверить!», – причитала вне себя от счастья. Так весь спектакль и сияла. И от балета, конечно же, без ума: декорации – «ожившая Венеция», «танцуют чудесно», Ромео – «вылитый „Давид“ Микеланжело», и «неужели я в Ла Скала?!» и «все, теперь больше ничего не хочу – домой!» Пятый ярус галерки, но первый ряд, все видно, только далеко, нужен морской бинокль, билеты на эти места 10000 стоят, так что свои 250% Андрюша все-таки срубил, и на здоровье, никто не в обиде. Танцевали спортивно, и вообще – хороший областной театр. В номере – визги оргазма, впервые за путешествие. Искусство – страшная сила.

17.2. Спали плохо – окно номера выходит на оживленный перекресток, внизу бар, до утра пьяные крики. Утром солнце. Музей «Брера». Интеллигенция – косяками. В музей современного искусства Риммка идти отказалась. Все, сыта музеями. А как же музей Поццоли? А «Библиотека Амброзиана»? Зря что ли приехали? Ну хорошо, хорошо, но в собор-то миланский надо зайти? Собор все-таки отработали. Медленно, ноги уже протестуют, прогулялись до Санта Мария де Грезие, там тоже «сумасшедший дом», как вчерашний Андрюша выразился (жена его, благодетеля, забыть не может), очередь по записи. Риммка отступилась от Леонардо, села на площади под деревом, устала, а я вспомнил, как в отрочестве в кино «на протырку» ходили, в родной «Форум» на Сухаревке, в общем, протырился, купил два билета, пошел смотреть «Тайную вечерю», около нее толпа, фреска полуутрачена, краски блеклые, а на противоположной стене гигантской трапезной «Распятие» Донато, даже большее впечатление произвел – и никого… Вышел, отдал второй билет Риммке, и она сбегала. А от небольшой площади перед церковью уходила вверх, в небо, улица, обычная вроде улица, ну красивая, старые дома, деревья еще голые, хотя кое-где уже опушились почками, нет, не в этом дело, свет?, да, странный свет ранних сумерек, голова чуть кружится, остановился я перед ней, как у калитки в страну чудес. И улица позвала меня, улыбнулась мне. И я вдруг испугался. Если бы я вошел в нее, в эту счастливую, блаженную, весеннюю галерею, уже не смог бы вернуться…

18.2. Гуляли по замку Сфорца. Похож на Кремль. Полутемные пустые залы забиты скульптурой, как мусором, прошли какой-то дворик, внизу шумел фонтан, мраморная чаша бассейна заросла мхом… Уже у выхода я заглянул за ширму (а чего это они там отгородили?) и увидел странную, недоделанную пьету из белого мрамора: Христос не держался на руках матери, выскальзывал, опадал. И какая-то странная рука сбоку, чья… А рядом бюст злого татарина: худое, плоское лицо, раскосые глаза. Только не простой это был татарин, ох, не простой, лицо его, необузданное даже неподвижностью камня, било какой-то безумной, исступленной энергией, какой-то воинствующей одухотворенностью. Подошел прочитать мелкую надпись – автопортрет Микеланджело. А странная Пьетта – его последняя, предсмертная работа…

19.2.2000

Дорогой Наум!

Свершилось. 15 февраля «Ханаанские хроники» хлынули в свет.

Выглядят – просто заглядение. Весит примерно 400 гр. (15х18 см). Переплет под новомодной неблестящей матовой пленкой, привезенной из Японии! В типографии это делали впервые, поэтому боялись, но получ. очень хорошо.

Тираж будет готов на днях, пошлю завтра по почте экз. для вас.

Поздравляю всю обетованную, наконец-то они узнают о себе что-то новенькое.

У нас интересные вещи происходят. Меня вот обозвали на улице 1 – черножопым, 2 – жидочком, 3 – потребовали, чтобы я в Израиль убирался (это уже в публичной библ.). Но никто мне в обетованной не поверит, что я подвергался три дня гонениям. Жить становится воистину интересно, тем более, это мне сообщили милые на первый взгляд полубезумные старухи.

Ваш НК

Дорогой Николай!

Только что прилетел из Италии (5 дней во Флоренции, 3 – в Милане, «Изгнание из Рая» видел, кстати, если есть оцифрованный текст вашего эссе об этой фреске, то перекиньте!), обожрался, пардон, искуйством до изнеможения, чуток утресется, напишу поподробнее. Ну и, как вы догадываетесь, бросился к компьютеру: есть письмо! Ну что, обрадовали вы меня, да. Спасибо. И за то, что книжку послали.

И вообще спасибо. Трудно мне представить ощущения издателя, но кажется, что автор и издатель в своем отношении к вышедшей книге находятся в таком родительском симбиозе… Так что и я вас поздравляю. Надеюсь, что в грязь лицом не ударим.

Мою часть тиража отправляйте в Москву. Там уже все организовано. Только укажите откуда забирать. Я вам предлагал оставить у себя, для любых личных нужд, полсотни экземпляров (из мой части). Если есть в этом необходимость, то предложение остается в силе. Ну, а если нет, гоните все в Москву. Деньги вас дожидаются (обворожительная игра слов, особенно для новоявленного жида, кстати, я не понял, на какой почве старушки на вас взъелись, на почве вашей литературной или издательской деятельности, или все на той же, «на датской»? ).

На этом пока закруглюсь. Еще раз поздравляю вас и благодарю. Сердечный привет и поздравления Марианне, а также вашему «подельнику», то биш компаньону.

Всегда ваш

Наум

От Ф: Как-то мне тяжело без тебя, без твоих писем. Я словно наркоманка осознаю свою зависимость. Стремление к независимости – от силы или от слабости?

Приедешь – напиши!

Целую

Только что прилетел. От впечатлений еще не очухался…

Книга вышла!

Завтра будет суматошный день, накопилось всякого. Может, во вторник увидимся. Как прошла твоя лекция?

Целую

20.2.2000. От Ф: Как я рада, что ты прилетел, и полон впечатлений, надеюсь, во вторник встретимся, расскажешь.Поздравляю с выходом книги!!!

Завтра еду в Белинсон[12 - больница] на проверку. А лекция будет в пятницу, впрочем, сегодня я ездила в Ашкелон «обкатать».

Целую и очень скучаю

Р один раз сказала «родной» и два раза «любимый». «В постели я тебя точно люблю». Встречу и книгу отметили черной икрой с пивом. Как обычно вернулись на стоянку у вокзала (расставание ей всегда дается с трудом), и я пошел к своей машине. Нет зажигания, мертвый аккумулятор. Забыл, мудильяни, выключить фары. С утра был рассеянный, забывал разное, нервничал… Кляну себя последними словами. Пошел к сторожу, посоветоваться, он говорит: да любого таксиста у вокзала поймай, он тебе за двадцатку зарядит. Вышел я со стоянки и смотрю: машина ее у обочины. И она смотрит на меня. Вот уж я обрадовался!

– А ты чего тут делаешь?!

– Тебя жду.

– А как ты догадалась, что у меня аккумулятор сядет?!

– Я просто ждала, хотела еще раз на тебя посмотреть.

– Вот здорого! Неожиданно. Ну, поедем, заведем машину.

– А у тебя есть эти, как их…

– Кабели? Есть. Мы это мигом.

Конечно, быстро завели машину, и такие оба были радостные, так это было здорово, когда тебе человек нужен, и он тут как тут, ну не чудо ли?

– А может, – говорю, – вообще домой не поедем? Пойдем куда-нибудь…

– Нет, надо ехать.

Договорились, что в четверг утром позвонит, может, встретимся.

22.2

Наум, привет!

Я проявил самодеятельность и послал тебе еще книгу «Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме. От Тацита до Артемидора» М/Иерусалим: Гешарим /серия «Библиотека Флавиана»/, 2000. Это второй том из намеченных трех. «Пошёл на риск», исходя из следующих соображений: 1) первый том был тобой в свое время заказан и мною выслан; 2) книга, по идее, должна быть актуальна в связи с твоими занятиями: хороша ложка к обеду; 3) удачно подошла по весу; 4) бойко расходилась, хотя и недешевая. Если подобные инициативы не приветствуется, дай знать. Во всяком случае, если ты подтвердишь «право на умеренную самодеятельность», обещаю им не злоупотреблять.

Две книги: 1) Делёз. Марсель Пруст и знаки, 77 р; 2) Коломбина десятых годов, 26 р – куплены, но не прошли по весу.