Роковая ошибка

– Да, – согласился Маркос, искоса бросив на нее взгляд, – действительно было бы забавно. Хотите знать, что это за «мое последнее чудачество»? Это картина. Трой.

– С ее арлинтонгской выставки?

– Именно.

– Как мило с вашей стороны. Которая? Случайно не «Разные наслаждения»?

– Вы – гений!

– Значит, действительно она?

– Пойдемте – увидите.

Он повел ее в библиотеку, где не оказалось никаких признаков присутствия молодых людей. Там все еще продолжался ремонт. Весь пол был уставлен открытыми ящиками с книгами. Стены, включая и те участки, которые находились за книжными стеллажами, были отделаны красной китайской лакированной бамбуковой бумагой. Картина Трой стояла на каминной доске – блистательное буйство цветных росчерков – сплошь завитки и окружности.

– Вы коллекционируете прелестные картины, – сказала Верити.

– О, я вообще заядлый барахольщик. Я коллекционирую даже марки.

– Серьезно?

– И занимаюсь этим страстно, – ответил он, разглядывая картину из-под полуопущенных век.

– Вы собираетесь повесить ее на этом же месте? – спросила Верити.

– Думаю, да. Но что бы я ни сделал, этот дурацкий дом все равно останется компромиссом, – признался Маркос.

– Это имеет значение?

– Да, имеет. Я испытываю что-то вроде вожделения к Квинтерн-плейсу. – Он произнес это с такой страстью, что Верити уставилась на него в недоумении.

– Вот как? – сказала она. – Дом, конечно, прелестный. Но это если смотреть на него снаружи…

– О, я видел его и изнутри.

Верити подумала, что хитрая старушка Сибил не утаила бы такого визита, но мистер Маркос внес ясность, добавив, что в поисках дома путешествовал через Кент, издали увидел Квинтерн-плейс и был так потрясен, что объехал его со всех сторон.

– Миссис Фостер дома не было, но я уговорил кого-то из прислуги впустить меня, чтобы бегло осмотреть нижний этаж. И этого оказалось достаточно. Я отправился в ближайшее агентство недвижимости, как выяснилось, только для того, чтобы узнать: Квинтерн не числится ни в их, ни в чьих-либо других списках продаваемых объектов и на все прежние запросы всегда следовал категорический отказ. Мой запрос ждала такая же участь: никто не собирался продавать дом. Так что – можете считать, из чувства досады – я купил этого монстра, чтобы сидеть в нем и держать бесплодную осаду.

– Сибил все это знает?

– Она – нет. Свои изыскания я проводил втайне. Будьте умницей, – добавил мистер Маркос, – не говорите ей ничего.

– Хорошо.

– Очень любезно с вашей стороны.

– Но, боюсь, ваши надежды тщетны.

– Что еще мне остается? – сказал он, а Верити подумала, что если ей когда-либо и доводилось видеть чистую целеустремленность, то именно сейчас, на лице мистера Маркоса.

V

По пути домой Верити пыталась разобраться в событиях вечера, но, едва успев начать, увидела в свете фар знакомую фигуру, плетущуюся по улице. Затормозив рядом, она поздоровалась:

– Привет, миссис Джим. Ныряйте в машину, довезу вас до дома.

– Но вам же не по пути, мисс Престон.

– Неважно. Присаживайтесь.

– Это очень любезно с вашей стороны. Не откажусь, – обрадовалась миссис Джим.

Она постаралась быстро и аккуратно сесть на пассажирское сиденье, однако неловкость движений выдавала ее немалую усталость.

Верити заметила, что у миссис Джим, верно, был долгий день.

– Да, довольно долгий, – ответила она и добавила: – но деньги хорошие, а поскольку Джим работает лишь неполный день, отказываться от работы не приходится. Всегда ведь что-то нужно.

Верити догадалась, что женщина имеет в виду расходы на жизнь.

– У них там большой штат прислуги? – спросила Верити.

– Пятеро, если считать экономку. Как в старые времена, – ответила миссис Джим, – когда я работала там постоянно. Теперь такое редко встречается, правда? Как я сказала Джиму, сейчас все продают большие дома, если могут, под всякие учреждения и все такое прочее. Никто не стремится покупать поместья как мистер Маркос.

– А мистер Маркос стремится?

– Он хотел бы купить Квинтерн, – сказала миссис Джим. – В прошлом году в апреле, когда миссис Фостер была в «Ренклоде», он приезжал узнать, не продается ли дом. Сразу было видно, что он прямо заболел этим домом. Я как раз в то время помогала там с генеральной уборкой.

– Миссис Фостер это знает?

– Он не назвал тогда своего имени. Я, конечно, сообщила ей, что заезжал какой-то господин, интересовался. И прямо ахнула, когда впервые увидела его после переезда в его нынешнюю усадьбу.

– Вы сказали миссис Фостер, что это он тогда заезжал?

– В то время я не работала в Квинтерне, – лаконично ответила миссис Джим, и Верити вспомнила, что у нее был перерыв в работе. – Это всплыло сегодня в разговоре. По сведениям мистера Алфредо, дворецкого, – продолжила миссис Джим, – мистер Маркос все еще повернут на Квинтерне. Алфредо говорит: если уж мистеру Маркосу что-то втемяшится в голову, он ни за что не отступит. Вы довольны садовником?

У миссис Джим была привычка перескакивать с одной темы на другую безо всякого предупреждения. Верити показалось, что она уловила пренебрежительную нотку, но она не была в этом уверена.

– Он начнет работать у меня только в пятницу, – ответила она. – Вы с ним уже встречались, миссис Джим?

– Как с ним не встретишься? – отозвалась та, потирая артрозное колено. – Энни Блэк таскает его по всей деревне, словно он главный экспонат выставки лошадей.

– Он скрасит ее одиночество.

– И это тоже, – загадочно высказалась миссис Джим.

Верити свернула в узкий переулок, где стоял дом Джоббинов. Все окна были темны: Джим и дети, конечно, уже спали мертвым сном. Миссис Джим вылезала из машины медленней, чем садилась в нее, и Верити только сейчас поняла, насколько та устала.