Смерть в театре «Дельфин»

– Восстановить его? Сотни тысяч, вне всяких сомнений, – мрачно сказал Перегрин. – Интересно, есть ли столько у «Национального театра». Или вообще у кого-нибудь. Должно же быть общество, которое охраняет памятники старины?

– «Понятия не имею, о чем ты говоришь», – передразнил Джереми.

С некоторой долей сожаления, в котором не признался бы и под пыткой, Перегрин начал упаковывать вещи мистера Кондусиса. Костюм из темного твида пошил, несомненно, непревзойденный портной. Перегрин постирал и погладил носки, белье и рубашку, которые носил минут сорок, и взял коробку из запасов Джереми, чтобы сложить все в нее.

– Отправлю посыльного, чтобы доставил.

– С какой стати?

– Не знаю. Самому идти чертовски стыдно.

– Ты только передашь посылку раззолоченному лакею.

– Буду чувствовать себя ослом.

– Псих, – буркнул Джереми.

– Не хочу возвращаться туда. Там все чудное. Великолепное, конечно, но какое-то зловещее. Как в романе про исполнение желаний.

– Зачарованный молодой драматург и добрый затворник.

– Вряд ли Кондусис добрый, хотя перчатка меня, честно сознаюсь, очаровала. Знаешь что?

– Что?

– Она подала мне идею.

– Даже так? Идею чего?

– Пьесы. Не хочу пока обсуждать.

– Конечно, раньше времени обсуждать ни к чему, – согласился Джереми. – Но это путь к отказу[5 - Намек на реплику «Но это путь к безумью». У. Шекспир. «Король Лир». Перевод Т. Щепкиной-Куперник.].

В наступившем молчании они услышали металлический хлопок почтового ящика внизу.

– Почта, – сказал Джереми.

– Для нас ничего.

– Счета.

– Я их не читаю. Боюсь, – сказал Пере-грин.

– А вдруг письмо от Кондусиса – с предложением усыновить тебя.

– Ха-ха-ха.

– Иди посмотри, – сказал Джереми. – Не терплю, когда ты начинаешь кудахтать. Пробежка по лестнице пойдет тебе на пользу.

Перегрин дважды обошел комнату, медленно спустился по дряхлой лестнице и открыл почтовый ящик. Там лежали три счета (два, заметил Перегрин, для него), рекламный проспект и напечатанное на машинке письмо.

«Перегрину Джею, эсквайру. Лично в руки».

По какой-то причине – он сам не понимал по какой – Перегрин не открыл письмо, а вышел из дверей и направился по тихой улочке к месту, где в просвет между домами можно было увидеть Саутворк за рекой. Впоследствии он припоминал, как зашевелилась его сука-муза (собственное любимое выражение). Перегрин уставился невидящим взором на склад, который частично закрывал вид на «Дельфин»: возможно, «Фиппс Броз», где работал человек с масленкой – Джоббинс. Где-то на реке раздались гудки. Интересно, подумал лениво Перегрин, все речные суда разом запустили сирены? Пальцы правой руки играли с конвертом в кармане.

Со странным чувством, что совершает нечто судьбоносное, он вдруг достал письмо и вскрыл его.

Пять минут спустя Джереми услышал, как грохнула входная дверь, и по лестнице промчался Перегрин. Он появился на пороге бледный и, похоже, потерявший дар речи.

– Я тебя умоляю, теперь-то что? – спросил Джереми. – Кондусис пытался тебя похитить?

Перегрин всунул ему листок бумаги.

– Давай. Читай, черт побери!

«Уважаемый сэр, – прочитал Джереми. – Я получил указание от мистера В. М. Г. Кондусиса поставить Вас в известность, что он рассмотрел вопрос о театре «Дельфин» на Уорфингерс-лейн, который он обсуждал с Вами сегодня утром. Мистер Кондусис заинтересован изучить данный вопрос во всех подробностях. Он предлагает Вам с этой целью обратиться в офис «Консолидейтед ойлз, лимитед» и побеседовать с мистером С. Гринслейдом, который обладает всей информацией по данному вопросу. Для Вашего удобства прилагаю карточку с адресом и сопроводительное письмо.

Я взял на себя смелость назначить Вашу встречу с мистером Гринслейдом на 11.30 завтра (среда). Если время Вам не подходит, будьте любезны сообщить об этом по телефону секретарю мистера Гринслейда до 17.30 сегодня.

Мистер Кондусис просит меня передать, чтобы Вы не беспокоились о возврате вещей, которые он имел удовольствие предложить Вам после ужасного происшествия, ибо за него он считает себя полностью ответственным. Он понимает, что Ваша собственная одежда безнадежно пострадала, и надеется, что Вы позволите ему этот скромный жест в качестве компенсации. Одежда, кстати сказать, совсем не ношенная. Если Вы пожелаете, он надеется, что Вы позволите ему компенсировать Ваши потери иным способом.

Мистер Кондусис не будет принимать личного непосредственного участия в мероприятиях, связанных с «Дельфином», и не желает впредь упоминания своего имени в связи с этим делом. Полномочиями вести любые переговоры от его имени на всех уровнях обладает мистер Гринслейд.

С уважением,

искренне Ваш,

    М. Смитимен (личный секретарь мистера Кондусиса)».

– Невероятно, – пробормотал Джереми, глядя поверх очков.

– Вероятно. Очевидно.

Джереми еще раз перечитал письмо.

– Ну что ж, по крайней мере, он не хочет, чтобы ты к нему лез. Тут мы были к нему несправедливы.

– Он меня и видеть не желает, слава богу.

– Ты был страстно красноречив, мой бедный Перегрин?

– Да, я надрался.

– Мне вспоминается, – ни с того ни с сего произнес Джереми, – что он потерпел кораблекрушение на море.

– Кто?

– Кондусис, балбес. Кто же еще? На яхте.