– Вальза, подожди, не части! – потребовал Разуто. – Так у него рот не заклеен был?
– У кого? У Гнома? На хрена? Он же на переговорах!
– У парня! У того, кто к нему подошёл.
– Не, но молчал как немой! И когда Гном им спину вытирал, ни звука не курлыкнул! И пока, значит, Гном его так воспитывал, такой же клоун, наверно друг егойный, на собеседника Гнома выливает кувшин сидра! И не убегает, понял?! Гном к нему! Пока второго ронял, первый ещё один кувшин берет и на этого же мужика – на! А мужик серьёзный, Гном с ним по охране тёр, у того склады за городом! И тут два литра на плешь – и сидит обтекает. Гном, конечно, гадов уложил, но договор с ним так и не подписали! Какая тут охрана, когда два кувшина на плешь! Вот правильно мы с тобой, редактор, этих сволочей завалили, я Шокулям уже объяснил – мало мы им вломили!
Редактор усмехнулся этому «мы».
– Стеш! – снова подпрыгнул Вальзоват, заметив вновь прибывшего Стеша Сотникова. – Ты за Чуллера слышал?!
И он побежал удивлять своим рассказом нового слушателя.
Редактор посмотрел на полковника:
– Вот тебе и молчуны.
– Не факт, что это те же самые, – пожал плечами Пол. – Может, это конкуренты Чуллера подставили?
– Так по-дурацки?
– Ну, своего-то они добились. Многим метод не важен, если результат устраивает.
– Ну не знаю… – покачал головой редактор. – Уж слишком как-то… Ты сегодня какой-то чересчур задумчивый. У тебя-то всё нормально?
– В целом да.
– А в частностях?
– В частностях… – протянул Грач. – У тебя никогда доступ к счетам не перекрывали?
– У тебя неприятности с налоговой?
– Да нет, – покачал головой полковник. – Я исчез из базы данных банка.
– То есть? – не понял Разуто.
– Какой-то информационный сбой. Как усугубление – смена операторского коллектива. Неприятное совпадение.
– Подожди, подожди. То есть ты пришёл в банк, а тебя спрашивают: «А ты, собственно, кто?»
– Сначала обнулили доступ. А затем уже спросили.
Разуто примерил ситуацию на себя, и ему немедленно захотелось проверить доступ к счетам. Но он сдержался и сделал несколько глотков из кружки.
– Это какой же банк такое исполняет?! Подожди, это филиал «Лепрекона»? Я слышал, у них проблемы…
– Если бы. У этого всё в порядке. Если, конечно, меня не считать.
Он задумчиво посмотрел на редактора и внезапно продолжил:
– Помнишь наш спор о свободе?
– О какой свободе? – не смог переключиться Разуто.
– Пару лет назад, на тезоименитство. Ты утверждал, что свобода и ограничения несовместимы, а мои доводы о дисциплинарных рамках относил к профессиональной деформации личности.
– Сдать анализ на ветерана я тебе постоянно предлагаю. И что?
– Тогда ты утверждал, что свобода человека ограничена только его фантазией. То есть если человечество может что-нибудь придумать, то вполне вероятно, что когда-нибудь сможет необходимость этой фантазии обосновать, меняя правила и изменяя границы морали. Пусть в момент фантазии это смотрится диким и противоестественным. Меняющиеся правила и дают как раз толчок прогрессу. А дисциплина, мол, отменяет прогресс.
– Ну, в твоём изложении это слегка банально, но на меня похоже. Особенно накануне праздника. Так к чему ты это?
– Просто вспомнилось. Эти молчуны, твой сумасшедший продавец, банк… Любой сбой – это последствие дисциплинарного нарушения. Так вот, похоже, побеждает фантазия.
– Да-а, – протянул Карл и похлопал полковника по плечу. – Банк – это серьёзно, куда уж здесь молчунам… Это же основа нашей цивилизации. Пол, если нужно перехватиться средствами, я помогу.
Полковник поблагодарил, но отказался. После чего посмотрел на часы и, пообещав зайти среди недели, попрощался. Как только он скрылся из виду, редактор достал коммуникатор и открыл банк-клиент. Все счета отображались и были доступны. К пиву вернулся вкус. Для того чтобы его закрепить, редактор заказал ещё одну кружку.
Он посидел ещё какое-то время, пообщался с компанией преподавателей, после чего расплатился за себя и уже «тёплого» Лорка. Механик исполнил свой коронный фокус – субсидируемые напитки он поглощал с космической скоростью.
– Аттракцион закрывается, – похлопал он механика по плечу. – Я ухожу.
– Это правильно, – закивал Лорк, – Что же, я, особь ты щедрая, берегов не вижу? Лорк человек порядочный: угостил – получай спасибо. Бывай, редактор, провожать не буду.
– Договорились, – кивнул Разуто и, попрощавшись с компанией, покинул уютное заведение.
* * *
Вечер был хорош для неторопливой прогулки. Опьянение было минимальным – опытный Разуто пива выпил в самую меру и остановился, когда напиток все ещё нравился. Самое время насладиться размерностью субботы и не срезать углы через унылые переулки, а совершить променад по длинному кругу, шевеля листвой на набережной, любуясь с моста стылым течением и слушая скудный поток автотранспорта на федеральном проспекте.
Настроение, подлая штука, было хорошим. Разуто не переживал о полковнике, он был уверен – Пол разберётся. Этот не жертва. Карл неторопливо вспоминал художественные постановки об обиженных когда-то и кем-то ветеранах и не мог вспомнить ни одного сюжета, в котором правильный ветеран утёрся, всхлипнул и поковылял в сумрак забвения. Весь тиражируемый медиаряд не позволял ветерану это сделать – это оскорбило бы взращённого на шаблонах зрителя. Что ждут зрители от правильного ветерана? Как минимум вздёрнуть обидчика на сосну, разнести дома вторично ответственных, а затем отстреливаться с какой-нибудь крыши. Как максимум – заехать на гусеничном ходу в президентский дворец, вздёрнуть кого-нибудь там (вздёрнуть – это обязательно), а затем хунта, диктат и самому быстренько стать самым отрицательным. В пределах искусства у ветеранов не было альтернатив.
А вот если бы из базы данных вычеркнули Разуто, ему бы стрелять было непозволительно – этого бы не оценили. Неправильный метод решения для гражданского образа. Правда, стоны о несправедливости и жалобные письма по инстанциям тоже бы освистали. Не та фактура. И на фига же такой тут такой седой и высокий? Пожилой редактор должен был оправдать надменную внешность и достать из-за пазухи ещё одну кубышку. Или, усмехнувшись, замутить такую медиасуматоху, что банк сам дописал бы к его восстановленному счёту пару нулей.
– Жертва собственного клише, – вздохнул Разуто и улыбнулся.
За этими рассуждениями Карл незаметно для себя прошел набережную, пересёк мост и, следуя изгибам освещённой аллеи, вышел к Федеральному проспекту. Проспект нависал над старыми кварталами бетонной эстакадой и шумел над головой малочисленным трафиком. На углу аллеи была одна из любимых скамеек редактора – сразу за ней за небольшим заборчиком размещалась маленькая кондитерская, работающая допоздна. В кондитерской всегда можно было прикупить что-нибудь горячее и терпкое в картонном термостакане, разместиться на скамейке и неторопливо выкурить сигару, запивая аромат хорошего табака. А ещё Карлу нравился вид, открывающийся со скамейки, – калейдоскоп, составленный из остатков аллеи, возвышающихся над деревьями крыш старых кварталов, и нависающий над ними монолит эстакады.
Карл, по рекомендации и не вникая в ингредиенты, купил большую порцию «Альтернативы осени», устроился на скамейке и достал «бейби кинга», маленькую, но толстую сигару любимого им сорта «Каравелос-дукс». Раскурив малыша, он с удовольствием сделал несколько затяжек, потянулся за стаканом и замер.
Под скамейкой лежал саквояж банковской инкассации. И явно не пустой.
9. Варианты отсутствия выбора
Выдержка из протокола совещания страховой компании «Про-спокойствие».
Участники: