Моя жизнь среди индеанистов

И волки там тоже были нехилые! Признайтесь, вы при слове «волк» представляете себе, наверное, животное размером с крупную овчарку, только дикую? Я тоже так думал. Ничего подобного! Волк, настоящий полярный волк, размером почти с северного оленя! Я глазам своим не поверил, когда одного притащили с охоты на станцию. Ну, как «притащили»: привезли на нескольких полозьях из лыж, иначе его и с места не сдвинуть – такой великанский зверь.

И ещё зимой они очень романтично поют. Вы слышали, конечно, знаменитое грузинское многоголосие? Как причудливо сходятся и расходятся голоса? Вот так и волки выступают вдали, а собаки на метеостанции сходят с ума от этих концертов и аплодируют им неистовым лаем.

Вот только медведя не посчастливилось увидеть вживую, хотя в тех местах их водилось множество: то сиденье поролоновое в моторной лодке ночью разорвут, то заготовленную рыбу украдут, то просто следов своей жизнедеятельности повсюду наоставляют.

А работа ведь у дежурного метеоролога круглосуточная: ровно каждые 3 часа наступает так называемый «срок»: нужно идти на метеоплощадку снимать показания с термометров, гигрометров и прочих скучных приборов. И вот идёшь ты туда ночью, дрожа спросонок, а это метров пятьдесят, освещаешь тропинку повизгивающим фонариком-жучком и – ой, как неуютно… При его тусклом мигающем свете клубящийся туман и кустарник принимают такие причудливые формы… А в голове ещё роятся остатки недосмотренного сна. Так и чудится наблюдающий из засады медведь-шатун, выбирающий на тебе десертные места. До сих пор это иногда снится по ночам.

Как-то раз выхожу из дома, а на крыльце на меня пристально смотрит здоровенная медвежья морда! Я оторопел от неожиданности. А это мужики, пока я отсыпался после суточного дежурства, добыли медведя и сняли с него шкуру таким образом, чтобы осталась голова с клыкастой пастью. Дело было так: шли они себе по бережку озера, ни о чём таком не думали, вдруг видят – лежит полусъеденная оленья туша. Стали к ней подходить – и тут из-за неё медведь с рёвом ка-а-ак выскочит! И на них. Ну и вот… Хорошо, что я накануне туда не пошёл…

Но тут дело в другом. Вы в курсе, что медведь без шкуры выглядит абсолютно как человек с содранной кожей? И руки, и ноги, и туловище – всё, как у людей. Ужас. А мне приходилось потом спускаться в ледник и ещё отрезать от этого мясо на шашлык. Бр-р-р… Я ощущал себя там, как в фильме ужасов – хотя в ту пору их ещё никто и не видел.

Из необычной живности были там ещё чёрные тритоны. По-научному, сибирские углозубы – это такие древние земноводные, нечто среднее между ящеркой и лягушкой. Северные саламандры! Они появлялись весной и почти неподвижно лежали целыми стаями в ледяных лужах, как угольно-чёрные мини-крокодильчики. Чего угодно я ожидал увидеть на Севере, только не этого. На зиму они вмерзают в лёд, а потом оттаивают и оживают. Вот это жизнь! Какими судьбами их занесло в Якутию, где зимой обычны морозы под -60 градусов?.. Почему они до сих пор не перекочевали ближе к югу? Загадка…

Когда меня в первый раз, как говорят в нашей профессии, «забросили на точку», и как только стихло вдали стрекотание доставившего меня вертолёта, я словно бы оглох! Такая вдруг навалилась звенящая тишина. Я даже для проверки слуха стал щёлкать пальцами возле ушей. Ну, вот никогда вам такой тишины не услышать, даже если уедете настолько далеко от города, что стихнут уже все звуки – и автомобильные, и самолётные – любые! Всё равно там, в Якутии, тишина была иного рода. Она была полнейшей, просто космической какой-то. Когда я поделился этим своим наблюдением со встретившими меня мужиками-метеорологами, мол, тишина-то здесь какая, а? – то услышал в ответ дружное: «Да ЗАДОЛБАЛА уже эта тишина!!!» Спустя несколько месяцев я их вполне понял: им уже хотелось в долгожданную людскую кутерьму, в ресторанный гам, к рюмочному звону, женскому смеху и дыму коромыслом…

Но я по первости зачарованно бродил по окрестностям, впечатлённый неслыханной тишиной и покоем.

Все мои сослуживцы-мужики на метеостанциях, были, конечно, пьющие. Периодически ставили брагу в огромных молочных бидонах, которые во время перегонки временами взрывались, уделывая всё помещение. В итоге они пили то, что всё же удавалось выцедить, и в пьяном угаре, бывало, стреляли в потолок из ружей. Ну точно, как те невменяемые оджибвеи из книжки – разве что уши откусывать друг другу не додумались. Поэтому мне было с ними нелегко. Я ведь до 21 года не знал вкуса алкоголя принципиально – дурной пример отца отбил всякую охоту попробовать сие нехорошее зелье. В этом моём полном неведении доходило до смешного. Как-то раз увидел на станционной свалке пустые ящики с надписью «Сухое вино», и поинтересовался у мужиков: а как его следует пить-то? Разводить винный порошок водой, как сухое молоко?.. Они не сразу и сообразили, о чём я вообще толкую, потом сильно подивились моей оригинальной идее. Особенно озадачились вопросом, откуда в полученном таким образом напитке возьмётся желанный градус? Вот каким я был тогда неиспорченным юношей-таёжником.

Что касается охоты… Теперь я очень рад, что в своей жизни не смог добыть никакой дичи крупнее белой куропатки. Но даже и за это мне теперь стыдно и безумно жалко тех птиц. Хотя ведь это было всё равно, как сейчас сходить купить замороженную курицу. Но мне от этого ничуть не легче. Магазинных-то кур не мы самолично лишаем жизни, а вот тех бедных куропаток…

А раньше по молодости и по глупости ещё переживал: «Как же так?! Ведь я типа индеец, а не сумел в жизни добыть ни лося, ни оленя, ни медведя – не говоря уже там о бизонах». Не представляю, как казнил бы себя теперь, что убил большое, всё соображающее, живое существо, и притом даже намного превосходящее меня размерами. А ещё менее представляю себе запоздалое раскаяние человека, который убил исполинского кита. А всё дурацкие юношеские книжные фантазии и охотничьи амбиции, и характерные для того возраста бесчувственность и нежелание задуматься о ценности любой жизни.

Тьфу вообще на неё, на эту дурацкую охоту… Лучше подскажите мне: где и как можно отмолить несколько загубленных невинных птичьих душ? И ещё больше рыбьих. А то я тут уже весь извёлся…

Весной, когда хариус поднимался на нерест вверх по речкам и ручьям, начиналась рыбная промысловая лихорадка. И были полны рыбой и рюкзаки, и кастрюли, и бочки… И красная икра, разбросанная по всей станции – на столах, на полу, на крыльце, в лодках… Я не одобрял такого массового лова – но пассивно, конечно. Хватало ума не перечить озабоченным хозяйственным мужикам. Для меня намного ценней и памятней был всего один-единственный хариус, пойманный за день, но пойманный самолично – скажем, на удочку-подергушку из лунки.

…Вдруг вспомнилось сейчас одно моё сбывшееся детское предчувствие, и вот хочу поведать вам, каким образом я попал на одну из метеостанций.

В пионерском лагере у нас возле клуба висел огромный красочный фанерный стенд, на котором была от руки нарисована масляной краской физическая карта СССР с фигурками всех живущих в стране народностей – в их числе и туземцы в национальных костюмах. Я любил подолгу стоять возле неё и рассматривать эти наряды, сравнивая их с индейскими. Заодно мысленно выбирал себе место по душе – куда бы мне хотелось поехать, когда вырасту. И почему-то меня более всего притягивала, как магнитом, самая глухая, таинственная часть карты с нарисованной речкой под чудным названием Оленёк.

Я почему-то был абсолютно уверен, что когда-нибудь обязательно окажусь там – рано или поздно. Казалось, именно там воплотятся все мои индейские мечты о романтической жизни в лесах.

Можете представить мои смешанные чувства, когда, спустя десять лет, в Якутском Управлении Гидрометеорологии при распределении меня направили на метеостанцию, расположенную именно на реке Оленёк! Мне моментально вспомнился тот, давно уже позабытый лагерный стенд и возникло ощущение дежавю – я ощутил, что всё неуклонно идёт по составленному кем-то плану.

Хотя, если бы не предначертанная мне самой судьбой Якутия, если бы я имел возможность самостоятельно, уже вполне осознанно выбрать место работы, то я бы сейчас выбрал родную Западную Сибирь. А конкретнее, поехал бы на какую-нибудь метеостанцию в Ханты-Мансийскую Автономную Область, а проще – Югру. Это много ниже по течению Оби, если плыть от Новосибирска. Природа там неизмеримо разнообразнее якутской, и осенью, и особенно зимой – потому что круглый год там стоят вечнозелёные сосны, кедры и ели, которые не сбрасывают на зиму хвою. А красота и живописность местности – это мой основной интерес в природе, охота и рыбалка остаются на втором плане.

В далёкой Якутии, конечно, побольше будет северной экзотики (и прежде всего потому, что она именно далёкая, более дикая и малодоступная) – Верхоянские горы там, то-сё… Но вот якутская природа в северных приполярных районах удручающе тоскливая! Потому что из деревьев там растут почти исключительно одни только лиственницы. А они-то ведь на зиму сбрасывают свои иголки, и поэтому в холодное время года деревья стоят полностью голыми. Вся тайга вокруг просвечивает насквозь. И длится это аж месяцев семь в году! Ну, ёлки-палки, ребята… Представьте, больше полгода вам придётся принудительно «любоваться» чёрно-белым пейзажем из голых древесных стволов северных редколесий. Практически – любоваться дровами. Человек с художественным вкусом может от подобного зрелища впасть в депрессию. Про южную Якутию ничего не могу сказать, не посчастливилось там побывать. Вроде там в этом смысле полегче.

Не только уныло-однообразные зимние пейзажи выводили из себя, но и вообще, ощущался выраженный дефицит ярких красок и запахов. К примеру, намажешься от сухости рук каким-нибудь увлажняющим кремом и мужики сразу начинают мечтательно бродить по комнатам и вздыхать: «Капец! Пахнет, как женском общежитии!» У меня тоже обострилась тяга к полузабытым запахам и краскам цивилизации, и по возвращении домой я даже стал собирать коллекцию душистого мыла разных сортов в ярких упаковках. И первое время постоянно торчал в парфюмерных отделах магазинов.

Хотя… всё же есть на севере Якутии один короткий период весной, когда природа щедро вознаграждает за целый год обонятельного воздержания.

Что действительно потрясает новичка в весенней лиственничной тайге, так это её непередаваемо манящий аромат! Сногсшибательный запах всей тайги, всей местности сразу! Вот у нас весенний лес в целом не пахнет. Ну, разве что тополиные почки начинают приятно благоухать – если их, к примеру, размять в пальцах. Или цветущее дерево какое-нибудь встретится – черёмуха там, или яблоня. В общем, у нас тут точечные источники весенних запахов. А там – вся местность до самого горизонта благоухает невыразимо притягательным запахом молодой лиственничной хвои. И она такая нежная и мягкая на ощупь… Да ещё при этом вся местность вокруг до самого горизонта приобретает очень специфический нежно-нежно-зелёный цвет! Ходишь по этому светло-изумрудному раю и никак не можешь надышаться. К сожалению, всё это очень быстро, по-сибирски, сворачивается и начинается зелёный ад в комарином царстве.

На метеостанциях обычно работают сутки через трое. Отдежурил – и свободен целых три дня! Зато уж, когда дежуришь, проводишь весь день в трудах, аки пчела: и метеонаблюдения делай, и потом их передавай по рации, куда следует, и ещё топи печь, готовь на ней и корми людей…

В задачи дежурного входила ещё и нелёгкая задача натаскать на целый день воды в большой бак – а для этого приходилось долго долбить лёд пешнёй на 50-градусном морозе. Вы же знаете, что нельзя постоянно пить растопленный снег, в нём нет каких-то микроэлементов, потом могут все зубы повыпадать.

На таком морозе за ночь большая лунка промерзала минимум на полметра и приходилось, задыхаясь под шарфом, её долго и нудно отдалбливать заново, выбрасывать лопатой шугу, да следить, чтобы самому не соскользнуть в прорубь по её наросшим за зиму пологим краям. И потом ещё раз пять сходить от озера до метеостанции с тяжёлыми вёдрами ледяной воды.

В то время я ещё носил очки, и они при такой активной работе запотевали каждую минуту! Видимость – ноль. А протирать их на морозе – это значит, прикасаться, обжигаясь, к раскалённым добела стёклам. А результат от этого тоже нулевой – толку всего на несколько секунд.

Поэтому накрепко запомните и передайте другим: на Севере очкарикам не место!

Однажды, когда подступили уже самые сильные холода, около -55-60 градусов, я вышел ночью на метеоплощадку, чтобы снять показания с приборов. До неё идти метров 50. Вот иду, свечу фонариком и вдруг слышу, что в темноте кто-то сзади крадётся за мной по сухому рассыпчатому снегу, с таким негромким характерным шорохом: ш, ш, ш… Как-то мне стало не по себе. Может, думаю, медведь-шатун меня скрадывает? Оглядываюсь – никого… Пошёл дальше, опять шаги: ш, ш, ш… Что такое?.. Не пойму. Сколько раз до этого ходил и ничего подобного не слышал. А через некоторое время вдруг сообразил, что эти звуки напрямую связаны с моим дыханием! Выдохну – и сразу воздух зашипит на морозе. А это водяной пар: при выдохе он от такой низкой температуры мгновенно превращается в ледяные кристаллики, они трутся друг о друга – и получается этот шелест: ш-ш-ш… Но эффект ходьбы по рассыпчатому снегу полный.

Якуты называют это очень поэтично: «шёпот звёзд». Потому что этот шорох слышится, в основном, в звёздные ночи – когда небо полностью проясняется и температура воздуха опускается максимально низко.

Тёплых туалетов в домах на метеостанциях, конечно, не было и в помине – так предусмотрено проектом. Не графьё же там будет работать – как-нибудь обойдутся. Поэтому, даже при -60 добро пожаловать наружу, в деревянный сортир – хоть днём, хоть ночью. Сейчас бы я этого, наверно, не вынес, но тогда был молодой ещё, горячий… Самому-то мне, конечно, было всё же холодновато. А вот попе – ничего… Вроде ни на что не жаловалась. И до сих пор не в обиде за те приключения, что я на неё искал.

На метеостанции Иэма, которая стоит на берегу большого озера площадью 30 км, я несколько раз слышал ужасающие звуки – вроде громоподобного длительного рёва, который разносился, я думаю, километров на 50, если не больше. От них я всякий раз цепенел, не в силах даже пошевелиться. Настолько он какой-то потусторонний, унылый и тоскливый, как вой издыхающего тираннозавра. Меня бы точно хватил кондратий, если бы я в это время как раз шёл по льду озера, да ещё в сумерках.

Якуты верят, что в том озере живёт чудовище, что-то типа Несси. Наверное, как раз из-за того жуткого рёва.

Вообще говорят, что это типа так воздух выходит из-подо льда, но нет – вообще не похоже. Чего бы ему так оглушительно реветь, ну вышел себе и вышел с тихим шипением. И на оседание льда тоже совсем не похоже. Потому что никакой это не грохот, а именно – самый настоящий громогласный рёв.

Но самый сильный испуг в жизни я пережил на другой метеостанции – на Ярольине.

Отправился я однажды зимой по своему путику проверять ловушки. Денёк выдался рекламный: солнечный и безветренный, да ещё и довольно тёплый – всего-то градусов -20-25. В такие редкие и долгожданные оттепели мы часто шапки долой – и на прогулку по окрестностям станции.

Так вот, иду я себе потихоньку на широких охотничьих лыжах по мягкой ослепительной целине. А почему по целине – потому что метели иногда начисто заметали старую лыжню и тогда приходилось её пробивать заново – все 10 километров. Заодно, разумеется, заметало и все старые звериные и птичьи следы.

И так умиротворённо у меня было на душе: снежные поля переливаются радужными алмазными россыпями на солнце и уже чувствуется близость весны – благодать, да и только. Шоркаю лыжами, ничего такого не подозреваю и вообще мыслями где-то далеко отсюда. И главное – тишина вокруг полнейшая.

И вдруг – ВЗРЫВ!!! Вокруг меня с треском, хлопаньем и криками взлетел весь окружающий мир! Подскочили вверх сугробы и образовали вихри и стены из сверкающей снежной пыли. Чуть кондрашка не хватила, ей-богу – от полной неожиданности и контрастности переходов внешних и внутренних состояний. В первые мгновения я от шока вообще не соображал, да и не было видно ничего.

А это большая стая белых куропаток взметнулась из-под самых моих лыж! Они, видите ли, ночуют под снегом, прячась от мороза и хищников, и они до последнего момента терпели мои шаги – надеялись, наверное, что пронесёт, и я сверну в сторону. В итоге меня и действительно чуть не пронесло. Чуть сердце не выпорхнуло вслед за куропатками и не скоро потом угомонилось.

Вот, казалось бы, обычные дикие курочки, а напугали не хуже выскочившего из берлоги медведя (тьфу-тьфу, не дай бог, конечно).

Если посреди тайги сломается лыжа, то пиши пропало. Это всё равно, как посреди моря остаться в лодке без вёсел. Сиди себе и жди чуда. По снегу глубиной по пояс не доползти до станции 10 километров в мороз -30, и особенно – в наступающих сумерках. А ведь именно такое однажды произошло со мной: лыжа треснула в месте кожаного крепления и переломилась пополам. Но мне удалось каким-то чудом связать обе части случайным коротким ремешком и так потихоньку доковылять до дома, не отрывая лыжу от лыжни (потому что она иначе складывалась, как на шарнире), а просто волоча её по снегу – было бы только на что ноге опереться.

Насчёт полярных сияний… Всё же мне больше нравится говорить «северное сияние» – так оно звучит как-то привычнее и романтичнее, хотя и правильнее их называть полярными.

Изображения северных сияний в Интернете  даже и близко не передают оригиналы, там они обычно представлены в виде  зеленоватых таких, лениво извивающихся лент. Да, подобные спокойные сияния бывают чаще всего, но вот изредка бывают ТАКИЕ…

Однажды, среди зимы, я в 3 часа ночи вышел на метеоплощадку снимать показания, а там!!! Всё небо целиком полыхает, взрывается разноцветными вспышками – малиновыми, изумрудными, жёлтыми, голубыми; пульсирует и мигает стробоскопом в разных местах; там и сям мечутся лучи прожекторов – прямо как грандиозная небесная цветомузыка. Только без музыки, в звенящей тишине. Первая ассоциация, конечно, была именно с цветомузыкой на продвинутой дискотеке – тогда ещё ни с чем другим было и не сравнить, а цветомузыкой в те времена маньячили все. В настоящее время я бы уже попытался сравнить подобное с грандиозным концертом Пинк Флойд на стадионе – но только на стадионе размерами с целый небосвод! Было чувство, что кто-то из нас двоих сходит с ума: или я, или небо. До этого даже и представить себе такого не мог.

Хорошо, что именно мне выпало дежурить в ту ночь. Такого сияния я больше никогда не видел. Видимо, человеку показывают подобное только один раз. И вполне вероятно, что то сияние не видел больше никто – ведь на расстоянии сотен километров больше не было ни души.

Или вот ещё другое сияние, из особо запомнившихся. Однажды в звёздном небе над горизонтом повисла как бы огромная алая лента-ширма, ну, или кроваво-красная полупрозрачная стена, а за нею как будто бы бегали туда-сюда тёмные силуэты сотен людей! Самый настоящий театр теней, или даже скорее театр духов. Натуральная огромная человеческая толпа, и всё там у них просматривалось, как у людей – головы, руки, ноги… И вот, то один тёмный силуэт выбегает из общей толпы и вся толпа стремительно бежит за ним, то вся толпа хаотично мечется в разные стороны – тени так и кишат, так и прыгают туда-сюда на кровавом фоне… Очень походило на яростное сражение небесных духов. И всё это – в полнейшей, звенящей тишине. Я стоял, замерзая, поражённый, запрокинув голову и разинув (под толстым шарфом) рот.

Уже только из-за одного того зрелища стоило стать метеорологом и отправиться к чёрту на кулички. Но такие представления, видимо, показывают всё же редко, и ни на каких видеосъёмках в Интернете похожих северных сияний не увидеть.

Представляю себе, что чувствовали и думали при подобных небесных видениях якуты и эвены в старину.

К сожалению, спокойно любоваться северным сиянием можно весьма недолго, потому что оно чаще всего появляется в самые сильные морозы, когда небо полностью проясняется, и температура опускается до -50 градусов. А долго на таком морозе не выстоять при всём желании. Из окон же на сияние смотреть совершенно невозможно! Это оттого, что на них намерзает сантиметровый слой льда, и в окна там зимой вообще ни черта не видно. Кстати, наблюдение за полярными сияниями входит в прямую обязанность метеорологов, в особом журнале отмечается их сила, разновидности и т. п. Вот этот факт мне тогда очень-очень нравился!