150 моих трупов

– Что, прости? – переспросил демон, имитируя холодность в соответствии с тем, как того требовали нормы стандартного социального взаимодействия в данной ситуации.

Он врал в каждом слове. Я врал в каждом слове. Я – потому, что в действительности представлял собой бессловесный механизм, лишённый врождённого для прочих механоидов чутья на искренние эмоции. Он – почему? Мне не следовало над этим задумываться. Но тем не менее я перебирал в голове варианты. Остановился на самом очевидном. И начал перебирать снова.

Вслух произнёс следующую реплику в пьесе:

– Вы настояли на беспрерывном движении. И при этом требуете остановки через неполные сутки.

– Да, – согласился Хозяин Луны, похвалив себя интонацией, – я такой.

Шорох, соответствующий движению руки. Он невзначай обнял девушку. Это объятие – невербальный знак, требующий от меня молчания. Перемены темы разговора. Он давал мне два варианта действий: настоять на своём или подчиниться. Выбор оставался за мной. Оба пути вели к тому, что я признаю его лидерство над собой и остальной бригадой. Играть и тратить время я не хотел. Его развлечение не входило в круг моих обязанностей.

Прежде чем переместиться к центру машины, я бросил девушке:

– Будь внимательна, это существо убило мастера нашего поезда, сломав ему шею одним движением.

Я чувствовал злость. Причины её появления оказались скрыты от меня. Что, в свою очередь, порождало чувство непонимания. Мои эмоции требовали закрыться. Требовали возвращения в уют молчаливости и ограниченности контактов с внешним миром. Я пережил неожиданный для меня всплеск симпатии к делу своей жизни.

Нежно проверил часы. Но не позволил себе достать их. Ровное движение стрелки по кругу успокоило меня. Не дало забыть, что всё, мною испытанное, следовало подвергнуть анализу. Но всё же мы чёрные коробки со всякой всячиной. Какая-то странность может вылезти в открытый мир в любой момент.

Мне не дано понять причин вспышки внутренней злобы. Я признался себе в том, что не хотел идти её дорогой. Потому что дальше я углубился бы в воспоминания. Я не хотел снова пускать их внутрь. Они остались снаружи бортов поезда. И песок пылевых бурь истёр их в пыль. Есть груз. И больше ничего теперь не важно.

Начинало светать. Вспомнив о бурях, я поглядел вдаль. И увидел рябь одной из них. Через несколько минут наблюдений убедился, что она проходит боком. Мы действительно избежали встречи с угрозой. Как и обещал Хозяин Луны.

Я вновь пробежался вокруг машины тел. Провёл визуальный осмотр. Затем, действуя согласно инструкции по оказанию услуг живым по время транспортировки тел их близких, я обратился к врачу:

– Вы ели?

– Нет, – ответил он тихо.

Он выглядел странным. Его невысокая полноватая фигура в помятом официальном камзоле и грязной дорогой одежде выглядела комично. Он сидел на полке-паланкине, подтянув под себя колени, как подобает грустящей девочке-подростку. Такое физиологически наивное выражение печали могло вызывать в окружающих лишь жалость. Подкупающую. С печальной улыбкой в уголке губ.

Я постарался придать своему голосу участливый тембр:

– Отчего? Вам следует поесть.

– Я знаю. Но не могу себя заставить. Извините, не в обиду вам, но это же… Это жутко. Они мертвецы! Поймите правильно, я не хотел оскорбить вас и ваше назначение, поймите правильно.

– Я понимаю. – Чтобы отвлечь его, я отдал знак указания своему собеседнику, указав на сопровождавшего его нотариуса. Тот громко храпел на своём месте, подключившись к общей ликровой связи и наслаждаясь приятным, как ни странно, сном. – К счастью, ваш сотрудник лишён подобной щепетильности.

– О да, – грустно улыбнулся мужчина, – но как иначе? Он официальное лицо, откуда у него взяться чувствам?

Шутка, полная светлой грусти. Я отметил. Прореагировал:

– Я слышал, они сдают чувства в специальные камеры хранения по пути на работу.

Мой собеседник оживился. Он посмотрел на меня.

– А вы?

– Однажды их забрали совсем. В обмен на перчатки.

– Думаете когда-нибудь попытаться сменять назад?

Наш диалог напоминал разговор двух попутчиков в поезде. Я мог говорить совершенно спокойно. Поскольку знал, что мы расстанемся. И это будет навсегда.

– Боюсь… боюсь, что мне уже ничего не вернут взамен. Всё исчезло. Знаете, как это бывает в пути с грузом: усушка, утруска? – Я улыбнулся.

– У вас очень тяжёлый труд, – произнёс мой собеседник и вздохнул: – я кричал на вас вчера. Простите. Я, конечно, говорил, что врач, а сам… смех один. Я отоларинголог. Во время операции я с трудом вспоминал, что нужно делать. Признаться честно, ваш коллега владеет знаниями анатомии гораздо свободнее меня…

– Вы посвятили себя милосердию, и этого не отнять, – успокоил я его, закрепляя результат, – постарайтесь подумать о своих будущих пациентах и всё же поесть. Положитесь на меня как профессионал на профессионала. Впереди долгий путь к цели.

Он грустно улыбнулся мне и пообещал справиться со страхом. Это меня вполне устроило, и я переместился ближе к переднему ряду машины. Потянулся по связям вперёд. Ещё раз проверил Онвара. Ему стало гораздо лучше. К середине дня он проснётся. Исчезнет угроза его жизни.

Придя в себя, он останется один на один с тем, что сделал. За убийство Центр предъявит ему обвинение. Каждый сотрудник Центра это подтвердит. Кроме нас – Шат. Я не могу точно сказать, что ему грозит. Возможно, каторга. Может – назначение вроде нашего. Но будущего, так желанного им, больше нет.

Кроме того, его руки. Сильный ожог занимал небольшую площадь. Но шрам останется, возможно фаланга не сможет впредь свободно двигаться. Всего одна мысль перечеркнула всё, к чему юноша стремился много лет. Я не испытывал к нему жалости. Ничего плохого не случилось бы, выполняй он моё поручение. Работай он по назначению.

Когда я завершил все необходимые действия, Хозяин Луны велел машине тел замедлиться. Затем остановиться. Мы с Сайхмаром принялись выполнять. Всё вместе заняло почти десять минут. К этому времени впереди стали ясно видны проблески рассвета. Утро вступало в свои права. Однако я пока не мог различить каких-либо признаков того, что мы находимся рядом с водой.

Напротив, мы пришли к некоему обрыву, нависавшему над безблагодатными просторами пустых земель. Впереди – насколько хватало зрения у моих сотен глаз – туман. Казалось, здесь кончался мир.

Господин Луны спешился и подошёл к краю, с наслаждением наполнив лёгкие здешним тяжёлым для дыхания влажным тепловатым воздухом.

– Позвольте представить вам, господа и госпожа, – отметил он молодую девушку-инженера особо, – Паровые Долины. Фактически это пример самой большой паровой машины в мире. Она расположена тут на глубине десятка километров под корой мира. И суть её заключается в том, что вода из подземного океана охлаждает быстро поднимающиеся из сердца мира граниты. Они очень быстрые: проходят расстояние из места зарождения до поверхности за неполные пятьсот лет, насколько мне известно. Как и за счёт чего происходит такое быстрое выдавливание гранитов на поверхность – не спрашивайте. Это слишком далеко от Луны, чтобы я мог знать точно, да и никто этого толком не знает. Могу только как-то связать это с механическими цитаделями Хозяина Гор. Те постепенно уходят под землю, и их назначения не знает даже мастер Конструктор, демон, их, собственно говоря, и строящий. Итак, за счёт охлаждения быстрых гранитов вода расщепляется. Водород в воде, охлаждающей граниты, отделяется от кислорода, и последний воспаряет повсюду, разносимый естественными ветрами. Кстати, можете снять маски – здесь они не нужны. Кислорода здесь больше, чем где-либо в мире.

– Возможность биологического и технологического заражения при повышенной влажности превосходит норму безопасности, – произнёс я.

Хозяин Луны взглянул на меня одним глазом.

– Тогда оставьте, – легко согласился демон. – Одним словом, я хотел вас пригласить насладиться этим видом. Пропустить его через себя. Вдохновиться, если хотите. Потому что наш дальнейший путь лежит именно через Паровые Долины. А они, хотя и совершенно прекрасны (особенно своим внутренним устройством), таят в себе определённое количество неудобств для случайных путников. А именно: пар, прорывающийся на поверхность из-под земли, может сделать это в любом месте совершенно неожиданно. При других обстоятельствах, точнее при ясном небе, я мог бы с помощью низких звёзд примерно предположить, какие именно места опасны, а какие нет. Но сейчас, как верно заметила молодая госпожа (она умница!), пыль укрывает от нас небо. Поэтому я не вижу поверхность мира так ясно, как следует. Но меня это не слишком волнует, у меня бесконечное количество тел – я могу умирать, сколько мне захочется. Умирать, умирать и умирать. Вам не так удобно. Особенно учитывая ваш груз, технические характеристики машины, прочее, прочее. Но всё равно, я обещал вам воду – вот она. Остаётся только спуститься вниз, но тут невысоко, метров пять – семь.

Я взглянул вниз и отметил его ошибку: спуститься именно здесь мы не могли – ботинки и оборудование с помощью машины тел вниз никак не спустить. Однако нам надлежало двигаться по границе Паровых Долин там, где мы смогли бы конденсировать туман в воду. То есть неизбежно следовало преодолеть обрыв и подойти к границе Паровых Долин вплотную.

Я приготовился отводить машину. Вернуться к изучению карт. Корректировать маршрут. Меня остановил подошедший к нам Сайхмар. Его лицо являло странную смесь сосредоточенности и одухотворённости.

– Дрожь земли – это шёпот поезда.

– Верно! – обрадовался Хозяин Луны, отдав Сайхмару знак похвалы. – Я и не думал, что это выражение до сих пор в ходу! Этот красавчик дело говорит! Вот, однорукий, смотри вон туда!

Я обратил всё своё внимание по направлению, куда он указывал. Там, внизу, словно воплощаясь из утреннего тумана и жидкой зари, появлялся прямой луч прожектора. К нам двигался поезд.

– Это один из поездов-призраков, запертых на довоенных путях из-за смещения почв при терраформировании. Он кружит здесь много сотен лет. Его камень забыл, кто он, откуда и какова его цель. Туманы обеспечивают бесконечное пополнение запасов воды, запирают его в не-смерти, но жизнь его закончена давным-давно. Он есть лишь движение и ничего более. Железнодорожный путь проложен вдоль Паровых Долин. Сейчас он движется в другую сторону, от Низкого Ветра, но ветка кольцевая. В итоге пройденное расстояние будет, конечно, больше, но если ты проделаешь его с ветерком, то не только сэкономишь время, но и не станешь подвергать опасности свой драгоценный груз. Этот поезд – настоящая цитадель на колёсах!

Я смотрел на то, как появляется из тумана, словно из-под завесы ласковых механических крыл, нос поезда. Родом из умершего мира. Он снова воплощался из невесомого дыхания утра. Он нёс неприкаянные души в вечную темноту Лабиринта…

– Ну! – прикрикнул на нас Хозяин Луны. – Что вы смотрите на него?! Ловите!

Глава 3