Книга Сивилл

– Вижу, что ты дочь царя, – сказала Дафна. – Родишь через два месяца вполне благополучно. У тебя мальчик.

– Она не за этим прибыла. По морю плыла, бедная. Тошнило всю дорогу, – вмешалась Агата.

– Там латины на реке Тибр основали новый город, – сказала просительница. – У них были только молодые воины и никаких женщин. Меня похитили, и всех подруг тоже. Отец мой, сабинский царь Тит Таций, этого так не оставит. Городок наш маленький, плохо защищен – сабиняне, да еще под водительством отца, захватят его играючи, а мы уже привыкли. Я возвращаться не хочу – мужа люблю. И подруги мои не хотят. У нас мужья красивые и добрые. Жен не обижают и даже советуются с нами. И украшения дарят. Отец маму бьет чуть не каждую неделю, а я, с тех пор как замужем, еще ни разу не плакала.

Сивиллы помолчали, подумали…

– Я знаю! – Агата даже вскочила от радости, но под строгим взглядом Дафны уселась на место и заговорила уже равнодушным тоном: – Они будут наступать на Рим в первое летнее полнолуние. Ночью. Как только взойдет луна. Пусть римляне подготовятся, пусть стоят с мечами и ждут их. А вы с детьми выйдите вперед. Так, чтобы быть между отцами и мужьями. Хватайте ваших братьев и соседей за стремя, называйте по именам, чтобы они вас узнали, показывайте им младенцев и умоляйте не оставлять детей сиротами… Как они увидят, что врасплох застать не получилось, а тут еще вы воете и младенцы, их внуки и племянники, пищат, отступят, будь спокойна. А потом переговоры за чашами вина… и все будет хорошо. Даже сможете навестить родню, если захотите, а потом вернуться к мужьям…

Беременная поклонилась, как могла, низко, раб ее поставил ларец с платой за прорицание к ногам старшей сивиллы, а к ногам другой – большую нарядную куклу с настоящими волосами, золотыми, как у просительницы. Они ушли.

– Ты смотри, – удивилась Дафна, – уже и на Апеннинах слышали, что Дельфийский оракул – маленькая девочка. И как только слухи расходятся…

Глава 16. Счастье

Немолодая женщина, усталая и растрепанная, пришла к храму поздним утром. Привратник не велел ей черпать воду из источника, она отошла подальше по течению ручейка, напилась, сполоснула разгоряченное лицо и вымыла сандалии и пыльные ноги. Когда она вернулась к дверям, привратник, отчаявшийся получить хоть мелкую монетку, проворчал невнятно, что, когда посетитель выйдет, сивиллы пообедают. А уж потом, если не появятся более достойные посетители, он допустит в храм бродяжку.

Женщина кивнула и уселась на ступеньку в тени.

Прошло немного времени – просительница даже задремала, опершись спиной о колонну, – и из храма вышел здоровяк в сопровождении двух слуг, с которыми он громко обсуждал полученное предсказание и стати самих сивилл. Сторож смотрел на них неодобрительно, но сделать замечание не посмел.

Мужчины отвязали лошадей, ожидавших у коновязи, вскочили на них и ускакали прочь.

Из полумрака храма вышла девушка. Она подставила лицо солнцу, понежилась на нем минутку и сказала повелительно:

– Похлебку снеси в ойкос. Дафна ждет.

– Как скажешь, Агата, – почтительно ответил слуга и скрылся в своей каморке.

Агата спустилась к источнику, напилась и, возвращаясь, заметила женщину. Та вскочила и стояла в нерешительности. Девушка подошла поближе, пристально глядя в лицо странницы, ахнула и, быстро взбежав на последнюю ступеньку, пылко обняла старуху.

– Кассандра! Это ты?! Пойдем скорее – ты голодна! Царевне не пристало это платье, – тараторила сивилла. – Как я рада видеть тебя! Скажи хоть слово – я хочу слышать твой голос! Как ты оказалась здесь?

– Я теперь не царевна, а рабыня, – ответила Кассандра. – Беглая рабыня. Агамемнон умер. Иные говорят, что его убила жена. Она бы убила и меня. Она ревнива, и наложницам мужа пощады нет…

Три женщины сидели за низеньким столиком в ойкосе у сивилл. Они уже поели, и Кассандра рассказывала, а сивиллы слушали затаив дыхание.

– Аполлон безжалостно наказал меня. Я до сих пор чувствую, когда должны произойти страшные события, но никто, никто никогда мне не верит. И Агамемнон не поверил. Теперь я решила найти вас – мы ведь сестры по духу. Я отдохну среди тех, кто знает, как я, что должно случиться, и не станет надо мной смеяться. И, быть может, если в этом храме мы втроем будем умолять нашего Господина, он смилуется надо мной…

– Дафна, давай я сбегаю позову маму, и мы вчетвером принесем в жертву… быка, – предложила Агата.

– Интересно, где ты возьмешь быка? – сердито спросила Дафна?

– Ой не надо! – отмахнулась Агата. – У нас на пастбище четыре быка, и завтра из Мегары придет проситель и приведет еще одного. Не будь скрягой, Дафна! Она такая же, как мы. И даже лучше нас! Нельзя не помочь дочери Приама и сестре Гектора.

– Ладно, – помолчав, сказала Дафна. – Приведи Феодосию. Быки, между прочим, принадлежат не только нам, но и ей, а два из них – храму. Если Феодосия согласится… И скажи привратнику, что мы не даем предсказаний ни сегодня, ни завтра утром. Мы заняты. Пусть приходят завтра после обеда. И еще: пошли за жрецом храма Посейдона – нам самим быка не заколоть.

Когда жертвоприношение завершилось, четыре женщины, распустив волосы и обливаясь слезами, принялись умолять Аполлона у его статуи о прощении и милости. Вдруг Агата и Дафна одна за другой замолкли. Агата встала, помогла подняться Дафне и, заплетая косу, сказала матери:

– Хватит, мама, всё в порядке. Он простил. Довольно плакать, Кассандра! Ты больше не знаешь о будущем ничего!

Еще два дня царевна и беглая рабыня отдыхала в доме Алексайо и Феодосии. А после, переодевшись в новый хитон – подарок хозяев – и положив в узелок свежий хлеб и десяток яблок, собралась уходить.

– Что будешь делать теперь? – спросила Феодосия.

– Не знаю, – засмеялась Кассандра. – Наверное, просить милостыню… Какое это счастье – не знать!

Глава 17. Привратник

Привратник проводил посетителя, но не вышел следом за ним, а прикрыл тяжелую дверь.

– Погоди, – велела Агата. – Я спущусь к роднику, умоюсь и попью холодной водички. Пока никого не впускай! – И она вышла через боковую дверцу в ойкос, а оттуда во двор храма.

– Да нет никого, – сказал ей вслед Архип.

Он подошел к очагу, постоял немного, глядя на Дафну, и вдруг опустился перед ней на колени.

– Что с тобой, Архип? – удивилась Дафна. – Ты и перед Аполлоном такого не делаешь.

– Прости меня, сивилла, – сказал привратник, склоняясь головой до пола.

– Встань, ради всех богов, – раздраженно проговорила Дафна. – Да что с тобой сегодня? Давай не будем говорить о наших делах перед лицом бога. Пойдем ко мне. Прощу, я все тебе прощу, не беспокойся.

Дафна села на свою постель, Агата проскользнула в дом и уселась на полу в углу, а Архип пристроился на низенькой скамеечке и, повздыхав, начал говорить:

– Сегодня тридцать пять лет как я служу тебе, Сивилла. Я пришел шестнадцатилетним и с тех пор ни на один день не оставлял своей службы. Я отпирал дверь храма на рассвете, впускал и выпускал вопрошающих, наводил порядок, раздавал подзатыльники тем, кто относился к святому месту без должного почтения, поддерживал огонь в священном очаге и выносил золу. Я приносил тебе воду и дрова, подметал святилище и твой дом, чинил ограждение двора, резал кур и варил тебе еду. Теперь у тебя четыре рабыни, а тогда я был единственным, кто ухаживал за тобой, когда ты болела, отирал пот с твоего лба и давал снадобья. Я ни разу за все эти годы не оскорбил твоего священного целомудрия ни взглядом, ни тоном. Не сказал тебе, что люблю тебя и других женщин для меня не существует.

– Ты что, – изумилась Дафна, – все эти годы обходился без женщины?

– Нет, конечно, – поморщился Архип. – Мужчина так не может. Ты платила мне, а я платил уличным девкам. А теперь я старею. У меня ни жены, ни детей… Прости меня, сивилла, я вернусь на родину отца в Милет. Половина отцовского дома принадлежит мне. Семья брата присмотрит за мной. Они меня и похоронят.

– А не рано тебя хоронить? – сердито спросила Дафна. – Тебе нужна хорошая женщина, которая станет согревать тебя ласками по ночам и стирать твой хитон? Пойдем на рынок – я куплю красивую рабыню. Египтянку. Тебе нравится Теоноя? Вот такую – смуглую, гибкую и сильную. Погоди, я лучше отдам ее тебе, а себе куплю другую.

– Ты не хочешь, чтобы я уходил, – пролепетал Архип. – Я думал, тебе все равно, кто рубит дрова и запирает храм.

– Мне не все равно, – сухо сказала Дафна. – Агата, приведи египтянку.

Младшая сивилла повиновалась без звука.

Вошла молодая женщина, вспотевшая от стирки, растрепанная и уставшая.

– Скажи, Теоноя, – спросила Дафна, – ты хочешь стать наложницей Архипа? У рабынь такого не спрашивают, но у меня есть причина. Подумай и отвечай от всего сердца.

– Хочу, конечно, – тихо сказала рабыня. – Он сильный, красивый, мужественный. Каждая бы захотела…

– У вас будет сын, – заговорила Агата. – Он и станет сторожем храма после тебя. Нет, погодите, мне надо сосредоточиться и сесть на треножник… Дело очень серьезное. Хотя… я и так вижу… Ты, Архип, вот что: рабыню освободи и женись на ней. Тогда твой сын женится на дочери моего брата. А их дочь… у нее будет дар пророчества. Я возьму ее в ученицы.

– Аполлон милостив к нам, – выдохнула Дафна. – Забирай женщину и иди. А брат пусть пришлет тебе денег за твою половину дома. Когда у нас будет посланник из Милета?