Завод

– Котя, скажи мне, как ты относишься к детям?

– Ну, хорошо, в целом хорошо. Они кричат, шумят, бегают, розетки там замыкают, а что такое?

– А что если я тебе скажу, что беременна, как ты отреагируешь, не бросишь меня?

Я задумался.

– Давай разыграем эту сцену ещё раз, закрой двери, я поднимаюсь домой.

Она заулыбалась, с заговорщической улыбкой закрыла двери и стала ждать. Я изображал подъём по лестнице и громко топал, только хотел постучать, но задумался и так и замер с поднятой рукой. Вот блин, ребёнок, я стану отцом. Такая ответственность! И теперь точно надо работать, хотя бы ради ребёнка и семьи. Семья, странное слово, никогда не думал, что в 22 года уже заведу её. Детство закончилось, и вот она, серьёзная взрослая жизнь.

Даше надоело ждать, и она в досаде распахнула дверь и недовольно посмотрела на меня.

– Так ты стучишь или нет?

– Ох, прости, я задумался.

– Ладно, входи уж, задумчивый ты мой.

Мы сидели на кухне и ужинали, в тот вечер я был максимально рассеян и погружён в свои мысли. Даша щебетала о том, как обрадуется её мама, и делала прозрачные намёки на то, что не мешало бы и пожениться. Вот так в одно мгновение лёгкая беззаботная жизнь превращается в семейную. Был ли я против? Вовсе нет, просто это всё было слишком быстро и неожиданно для меня. Я ушёл в маленькую комнату, чтобы немного побыть один и подумать. Одно неверное движение рукой в полумраке и фото деда в стеклянной рамке летит на пол и разбивается.

– Что там у тебя такое происходит?

– Всё хорошо, просто рамка упала.

Я поднял с пола осколки стекла и посмотрел на лицо деда, он стоял с большой рыбой в руках и улыбался. Никогда не видел его таким счастливым. Краешек фото отогнулся и за ним лежала ещё какая-то бумажка. Любопытство взяло вверх и я вытащил её из рамки и развернул. Тетрадный лист бумаги был наполовину исписан крючковатым почерком, а внизу были какие-то пометки, на автомате я достал телефон и сфотографировал всё это.

Как оказалось, дед промышлял не только рыболовством, а был ещё чёрным старателем, добывал золото в окрестных лесах. Наша область давно славится богатыми залежами этого драгоценного металла. А после истории о том, чем он занимался, была запись, что он спрятал банку золота прямо в подвале завода, в одном из помещений бомбоубежища.

Вот это да, а дед то смышленый малый, не ради этого ли он оставил квартиру именно мне, чтобы я нашёл записку и откопал его сокровище? Целая банка золота! На эту сумму можно купить квартиру побольше, и уж точно не работать на каком-то заводе!

Я быстро оделся, поцеловал ничего не подозревающую девушку, и вышел во двор.

***

– Ну, и что там у тебя такое?

Вадик смотрел на записку сквозь очки, и попивал имбирный чай, уютно расположившись на своей новой кровати.

Циновка на полу, и жёсткая подушка у изголовья. Аскетичная кроватка, ничего не скажешь. Ему постоянно звонили разные люди, и он часто отвлекался от чтения. Это был очень коммуникабельный человек.

– Да, чтиво очень интересное, и даже карта есть. Что будешь делать?

– Что, что, надо придумать, как пробраться на нижние этажи завода и найти эту банку.

Я показал ему чуть опухшую руку. Вадик покачал головой.

– Давай я позвоню нашему доктору и он тебя осмотрит, мало ли какую заразу эта женщина могла занести в твою рану. Есть будешь?

– Спасибо, но поел дома, Даша отлично готовит.

– Повезло тебе с ней, а я вот сам учусь потихоньку.

Он повёл меня на кухню, и показал новенькие столовые приборы и дорогую посуду.

– А ведь раньше и пельмени сварить не мог, растёшь! – похвалил его я.

– Держи меня в курсе своих похождений, и с рукой не затягивай, мало ли что.

Он протянул мне записку с номером врача.

В раздумьях я вышел из его дома и сел на ближайшую лавочку. На бумажке отчётливо была видна набросанная от руки карта подвала с номерами помещений. Именно в комнате номер 36 и была спрятана эта банка. В пометках стоял земляной пол. Земляной пол на заводе? Маловероятно, но возможно. Ладно, пора идти домой, Даша будет за меня беспокоится, а врачу позвоню в следующий раз.

Первый день на заводе

Утро встретило меня ветром и неуютной сыростью. Советский ПАЗ, как назло, ехал очень медленно и, казалось, совершенно никуда не торопился. Сонные рабочие сидели на своих местах и смотрели в пустоту. Но вот автобус остановился и все, как по команде встали, и не толпясь, спокойно вышли. Хм, кто же их так организовал, подумалось мне, ну да ладно, в чужой монастырь со своим уставом не лезут.

На проходной стоял один из вчерашних студентов, по всей видимости он тоже сдал экзамен и сегодня был его первый день. Увидев меня, его грустное лицо преобразилось, видимо парень немного потерялся в пространстве.

– Ой, привет, ты же новенький? – бодро спросил он.

– Да, вот иду в раздевалку и потом на работу.

– Отлично, ты проводишь меня?

– Без проблем, идём. Меня Саша зовут.

– Алексей.

Он протянул мне шершавую руку. Невысокий такой паренёк с тёмными волосами и голубыми глазами. И к тому же очень болтлив. Всю дорогу до раздевалки он рассказывал мне странные и нелепые истории о своих любовных победах, крутых драках и успехе в бизнесе.

Так и хотелось у него спросить: Если ты такой крутой, тут то ты что делаешь? Но я не стал этого делать. Не люблю болтунов, за избытком слов теряется правда.

Начальник цеха Силаков Александр (тот самый Пиночет), встретил меня и проводил на рабочее место. На входе в цех я вступил в странную лужу какой-то слизи. На мой немой вопрос он только помотал головой и пожал плечами. Вечером же никакой слизи в этом месте уже не было, её как будто тщательно затирали половыми тряпками.

Станочник Михаил, седовласый усатый мужчина предпенсионного возраста только тихо хмыкнул на моё приветствие, и принялся за работу. Моим делом было смотреть и учиться, а когда куча стружки превысит некую норму, сметать её специальной щёткой.

Обычная работа, ничего сложного. В какой-то момент я даже поймал себя на мысли, что мне эта работа даже начинает нравится. Вот блин, говорю в точности, как мой отец.

Михаил периодически смотрел на меня исподлобья, хмыкал и молчал. Единственное, что он сказал до обеда, была фраза о том, что надо срочно убрать стружку, иначе она будет мешать обрабатывать деталь.

Во время перекура я вытащил свою колонку, и попытался включить, но работяги дружно замахали руками: «Не положено», сиди и кури, а не куришь, иди работай, кидай стружку.

Все они были как один чумазые и в грязной одежде, с суровыми, никогда не улыбающимися лицами. Такое чувство, что они сразу родились сорокалетними дяденьками, а в роддоме им дали эту промасленную робу. А ещё они втихаря пили, на мой немой вопрос: «А какого, собственно х.?», ответили, что это не твоё дело, у нас тут все пьют, и ты будешь рано или поздно.