Измена. Тайная дочь мужа

Поворачиваюсь к девочке и вижу, что она через силу запихивает в себя остатки рагу, а по ее щекам текут слезы. И как-то не по себе становится.

Сажусь напротив нее и спокойно спрашиваю:

? Ты почему плачешь? Невкусно?

? Очень вкусно, ? бормочет с набитыми щеками и хрюкает носом. ? Просто объелась.

? Так и не нужно доедать. Зачем запихивать, если больше не хочется?

С трудом прогладывает пережеванную еду, запивает компотом и откладывает кусок хлеба на тарелочку:

? Мама говорит, что еду нельзя оставлять. Нужно доедать все, что положили. А когда я не доедаю, ? поджимает губы и смотрит на меня глазами, полными слез.

? Я поняла, ? отвечаю, не дав ей договорить, потому что все и так понятно.

Забираю у нее тарелку и выбрасываю остатки еды в мусор, а тарелку кладу в раковину.

? Вы злитесь? ? в страхе спрашивает Карина.

Она уже привыкла, что вызывает злость и раздражение матери по любому поводу. И того же ожидает от других взрослых.

? А разве похоже, что я злюсь? ? мягко улыбаюсь и сама же отвечаю на свой вопрос: ? Нет, Карин, я совершенно не злюсь. Я тоже иногда не доедаю то, что положила себе. Если остается немного, то выкидываю.

? А если много?

? А если много, то можно просто убрать еду в холодильник и доесть, когда снова проголодаешься, ? пожимаю я плечами.

У меня ведь было точно так же, как и у Карины, только на фоне остальных проблем из детства я совершенно об этом забыла. Мать варила просто ужасную еду, почти несъедобную, потому что готовила из всего самого дешевого: овощные супы с горелой поджаркой на воде, или же на бульоне из куриных лапок, вареная рыба с овсяной кашей…

Не знаю, было ли дело только в нехватке денег на нормальные продукты, или мама даже не старалась… Но еда почти всегда была ужасной, и раз в день меня обязательно заставляли есть.

Я пихала все это в себя со слезами, пока мать сидела над душой в обнимку со стаканом. А если говорила, что больше не могу, то получала таких подзатыльников, что желание сказать такое снова у меня пропадало надолго. Проще было давиться паршивой едой, чем терпеть очередные побои и крики о том, какая я неблагодарная дрянь.

? А когда дядя Леша отвезет меня домой? ? Карина вырывает меня из очередных детских воспоминаний и ставит своим вопросом в тупик.

? А что он сам тебе сказал об этом?

? Сказал, что мне лучше будет жить с ним, ? пожимает плечами, берет со стола салфетку и вытирает хлюпающий нос.

? Но ты хочешь вернуться к маме, ? вздыхаю я, потому что это вполне очевидно.

Ни один маленький ребенок не променяет родную маму, даже самую грубую и жестокую, на кого-то чужого. В столь раннем возрасте дети все равно ощущают огромную привязанность к родителям, даже если испытывают перед ними страх.

? Я… Я не знаю, ? с дрожащим подбородком выдавливает из себя Карина и заходится плачем.

? Не нужно плакать, пожалуйста, ? теперь я чувствую себя виноватой, это ведь я напомнила ей про маму. ? Ты немного поживешь с дядей Лешей, а потом сможешь вернуться к маме.

? Правда? ? всхлипывает девочка, размазывая слезы по грязному личику.

? Да, ? киваю, хотя, вполне возможно, даю ей ложную надежду. ? Твоей маме немного нездоровится, поэтому ей придется какое-то время побыть в больнице.

? А разве она болеет? ? хмурится Карина.

? Не переживай, это несерьезная болезнь и незаразная, но ее обязательно нужно лечить, ? успокаиваю девочку. ? Она будет пить разные витамины, а еще с ней поработают разные врачи, чтобы она стала спокойнее и добрее.

Карина уже не плачет. Просто глядит на меня огромными карими глазами и осторожно спрашивает:

? А после того как ее вылечат, она больше не будет меня бить?

? Не будет, ? отвечаю я и отвожу взгляд, поджимая губы.

И зачем я взяла на себя такую ответственность? Пообещала то, что от меня вообще не зависит.

Но что мне еще оставалось делать? Девочка напугана, потеряна. И ее нужно хоть как-то успокоить.

Но теперь я, действительно, опасаюсь, что могла дать Карине ложную надежду. Невозможно ведь знать наверняка, вылечат ли ее маму от зависимости, да и согласится ли она вообще лечиться.

А даже если гипотетически предположить, что у нее хватит силы воли и желания вести трезвый образ жизни, то это совсем не гарантирует того, что в дальнейшем она перестанет жестоко обращаться со своей дочерью.

Да, это самый сложный путь, гарантий на положительный исход нет совершенно. И, конечно, гораздо проще было бы лишить мать-алкоголичку родительских прав и пристроить ребенка в хорошую семью, или же доверить ее воспитание родному отцу.

Вот только для самой Карины будет гораздо лучше, если она сможет вернуться к здоровой и уравновешенной маме. И именно ради ее счастливого будущего стоит попытаться вернуть горе-мамашу к нормальной жизни.

Бесит, что я вообще об этом думаю и беспокоюсь. Это не моя зона ответственности. Мне должно быть вообще глубоко плевать!

Но я не могу абстрагироваться, не могу оставаться в стороне. Потому что до безумия волнуюсь за несчастную девочку, ставшей заложником всей этой ситуации, как и я сама.

? Карин, а у тебя же сегодня день рождения? ? пытаюсь свернуть на другую тему и отвлечь девочку.

Она кивает в ответ и слабо улыбается.

? Тогда и выглядеть ты должна по-праздничному. Давай я постираю твою одежду, а ты пока помоешься. Ты ведь сможешь помыться сама?

Снова кивает.

? Отлично. Тогда идем в ванную.

Но только я успеваю это произнести, как звонит мой мобильный.

? Подожди меня. Я отвечу на звонок, и пойдем, ? тараторю я и поднимаю трубку. ? Слушаю.

? Екатерина Сергеевна, добрый день, ? произносит девушка. ? Вы записаны сегодня на УЗИ…

? Да-да, ? перерываю ее. ? Извините, не успела вам позвонить, но у меня возникли кое-какие трудности, и я не смогу сегодня прийти. Можно перенести на другой день.

? Да, конечно. Послезавтра в двенадцать тридцать вас устроит? ? предлагает администратор клиники.

? Да, мне подходит, спасибо. Я приду обязательно.