Золотая рыбка

– Чем вы занимаетесь, Георгий? – не то, чтобы я не был готов к этому простому вопросу. Просто я сам искал ответ на него уже лет десять и не знал, как ответить одним словом. Проще было соврать.

– Я астрофизик, – весь мой вид убедительно говорил в пользу этого утверждения.

– И как нынче живут астрофизики? – что за дебильный вопрос, папа–инопланетянин? Хотя… Не этому ли меня учили в альма-матер? Найти инопланетную цивилизацию и установить с ней устойчивый контакт есть предел мечтаний любого астрофизика!

– Регулярно, – вырвалось автоматически и нелепо повисло в воздухе. Контакт сорвался? Разочарование самое привычное чувство. Интересно, сколько возможностей я упустил, благодаря своему циничному юмору, который так симпатичен дамочкам?

– Ха–ха–ха… – лошадиный гогот Евгения Романовича заставил меня подумать, что он с планеты замаскированных кентавров.

– Да вы шутник, Георгий! – ну точно инопланетянин, причем с юмором у них там кисло.

– Хорошая шутка, одним словом, но как емко! – мнение о себе любимом неожиданно стало расти как на стероидах.

– Разрешите мне использовать ее? – Кентавр Борисович не унимался. Издевается! Отыграться желаете, дяденька? Втягиваете меня в словесную дуэль? Ну так извольте! Живым из-под катка моего остроумия еще никто не уходил! И даже наличие СуперМерина под вашей сытой задницей не увеличит ваши шансы, ибо для меня все всерьез. Я все всегда делаю всерьез или не делаю вовсе.

– Нет, в самом деле, спасибо вам за непосредственность, – каналья, тысяча чертей, он соскакивал с дуэли, а я уже обнажил шпагу! Как теперь это остановить?

– Знаете, так редко удается поговорить с нормальным непосредственным человеком. – Ах вот оно что, на планете гогочущих кентавров все лижут папа-кентаврину попу, и он мало-мало устал от этих упражнений.

– А просто мне от вас ничего не нужно, – прямой, как стрела. – Я даже не знаю, что могу от вас хотеть. А вот вам я сегодня нужен. Представляю нас на равных. – Мы оба понимали, что это не так, но обоим было наплевать. Контакт уже состоялся. Иногда достаточно одной фразы, одной реакции на эту фразу, и ты понимаешь, твой ли это человек в широком смысле или так, пролетающая мимо экспрессом ракета на Луну.

– Смело, – открыл Америку Евгений Борисович. – Я уже позабыл, когда со мной так разговаривали.

– Интересно, что останавливает людей быть с вами прямыми и откровенными? – знал бы я ответ заранее, мозг бы включил.

– Жить хотят, наверное, копытами затопчете, стесняюсь спросить? – Хорошо, что вслух не сказал.

– Что толку жить, если лизать жопу кому-то, – как будто про себя, но так, чтобы было слышно.

– А вы, значит, никому ничего не лижете? – слава Богу, неужели оживает мумия кентавра?

– Ну почему же, по большой любви не брезгую, – всегда говорил: по любви хоть в хвост да в гриву. Борисыч шутку снова оценил и заржал в стиле своей планеты. Если его дочура ржет так же, ну её в сад.

На самом деле я чувствовал масштаб личности сидевшего рядом человека и понимал, что интересен ему примерно как муравей большегрузному самосвалу. Но мне был не интересен его интерес. Мне было важно продержался с ним на равных и не урониться до подобострастия. Было тяжело. Мощь его авторитета перла из всех щелей и витала в воздухе в форме запаха безумно дорогого парфюма, который продавали по цене изотопа Калифорния–252 за грамм.

– Итак, чем Вы занимаетесь, Георгий? – вот пристал, как жвачка к волосам. И ведь отшучиваться и врать дальше не выйдет. Сейчас я невольно заинтересовал его, буду повторяться – потеряет интерес. Нужно было идти дальше и держать планку.

Проклятая планка. В папином завещании была одна фраза: «Держи планку!» То есть, однажды оседлав мустанга, на ишака снова не садись. Или если что-то делаешь, делай лучше всех или не делай вовсе. Или будь первым или никаким. Это проецируется на все в жизни. И как с этим жить?

Представляете, однажды вы встречаете девушку как две капли Деми Мур. Она имеет глупость влюбиться в вас и допустить ваше присутствие на своей орбите. Вы, как порядочный астероид, вращаетесь вокруг под действием ее гравитации и начинаете думать о себе, как о мощном небесном теле. И вот однажды ваше ускорение плюс самомнение и уверенность в том, что дальше будет много других планет, сносит вас с орбиты Деми Мур и уносит в космос. Только вы не успеваете подумать о том, кто должен быть после Деми Мур, чтобы удержать вас на своей орбите. Так и начинается бесконечный полет в открытом пространстве, как будто жить вам миллион лет. Только в отличие от астероида, жить вам не так долго. Отчасти это компенсируется возможностью повидать новые миры и вступить в контакт с его обитательницами. Но если это как минимум не Деми Мур, обратный отсчет неизбежен. Вселенная бесконечна. Бесконечен и Полет имени Задранной планки. И я не знаю, как его остановить.

Я давно подозревал, что люди вроде Барского живут в параллельной вселенной. И сегодня будто открылся портал, через который он прорвался в наш мир, чтобы понять, что не фиг тут делать и правы те индусы, утверждающие, что Земля и есть ад. Просто некоторые умудрились тут устроиться как в раю.

За окном Мерседеса мелькала действительность. Автомобили стояли в ошеломительной пробке, призванной лишний раз убедить стояльцев в том, что ад это здесь и сейчас, гастарбайтеры рыхлили почву на газонах и высаживали новую траву, чтобы завтра приехал экскаватор и из газона сделал парковку для автомобилей, из окон стоящих рядом в пробке автомобилей летели окурки, обертки от жвачек и даже использованные гигиенические прокладки. Каменные лица автовладельцев светились надеждой, что кто-то кому-то вставит гигантскую клизму, и все рассосется. Причем все знали задницу, в которую нужно ее вставлять и выражали готовность сделать это лично.

Мой мир был там, за окном. Я привык к нему, но не принял. Как и он меня. Это был мир белок в колесе. Смешно, но бесполезно. Кентаврин мир казался поинтересней. Хотя, скорее всего это эффект новизны. Диваны Мерседеса зловеще прошептали, что я занимаюсь самоуспокоением. Если к чему-то и стремиться, то к тому, чтобы покинуть колесо и перестать быть грызуном.

– Я занимаюсь креативными технологиями, – пауза, жду с надеждой, что отвяжется, но ведь знаю же, что все равно придется расшифровывать. Не вяжутся эти слова вместе, но это единственное короткое объяснение тому, чем я занимался.

– Рекламой? – вот она реакция на проклятое слово «креатив».

– Подходами, – сейчас начну пижонить.

– Не понимаю, не могли бы пояснить, а то иногда чувствую себя динозавром, столько всего нового появляется, что не успеваю отследить, – не один ты такой, новое никто не понимает, поэтому и платят мне мало такие, как ты.

– Все просто. Я придумываю нестандартные подходы к решению стандартных задач. И нестандартных, конечно. Но там еще проще, любой подход к нестандартной задаче по определению нестандартен, – выпендрился, наконец! – Хотя, иногда нестандартные задачи хорошо решаются стандартными способами. Главное удачно подобрать решение и не морочить себе голову тем, что это уже делали и не сработало. Скорее всего неправильно делали и не в тот момент.

– Как интересно, – не врет ведь, промелькнул бесенок в глазу. Сам жду его всегда с нетерпением в своем. – Не могли бы Вы привести мне пример для полного понимания.

– Конечно. Представьте себе выборы в небольшом северном городе. Не важно куда или во что. Есть кучка кандидатов, и, как правило, один из них верхний чиновник, которого власть хочет сделать опять козырным. Денег у него пропасть, весь город в его агитках, мол, прошел путь от нормального человека до самого верха, но все еще такой же, как все и сделает всем хорошо, хоть до этого как-то не случилось. И не важно, что город снегом завален, ходить невозможно и никто его не убирает. А среди кандидатов есть действительно хороший парень, денег есть немного, но голова работает, невзирая. О людях думает – такая патология иногда случается. Искренне хочет родной город из задницы вытащить. Находит меня. Задача простая: его мало кто знает, надо сделать так, чтобы заметили и узнали. Что бы сделали Вы, Евгений Борисович, если денег у Вас только на то, чтобы напечатать тираж агиток и накормить пару раз несколько бабушек обедом?

– Скорее всего, не втягивался бы в процесс. Шансы слишком призрачны по Вашему описанию, – ну да, ну да, мы стреляем только по неподвижной мишени, не так ли, господин Барский?

– Наверное, я быстро говорил, и Вы не отметили одну важную деталь, – не каждый день удается олигарха учить жить. – Я сказал, что город северный и завален снегом.

– Да, да, припоминаю, – мой знакомый бесенок засел в Барском глазу и хищно светился.

Той поздней осенью в Москве было хронически холодно и также хронически мне не везло с заказами. Большую часть времени я проводил дома, в объятиях жгучей красотки, каждое утро просыпаясь с надеждой, что немного потеплеет и красотка, наконец, отправится домой к маме. Но скорое отправление не входило в ее планы. Она напрочь загнездилась в моей холостяцкой обители и уже начинала ворчать по поводу качества утреннего кофе в постель, несбалансированности питания и нерегулярности упражнений в постельно-прикладном искусстве. Врожденный гуманизм и человеколюбие не позволяли мне гнать пусть и сварливое, но все же живое существо в чулках на мороз. Вызвать такси банально не было денег.

Холодный город и теплая постель вынуждали меня принять естественный ход вещей и погрузиться в ненавистное состояние статического равновесия. Как записной шизофреник со стажем я знал, если ничего не делать, внешний хаос окажет влияние на ситуацию и выведет ее из равновесия. Мне было немного за тридцать. Тогда я был уверен, что можно ужиться с любой девушкой, главное, чтобы она была жгучей темпераментной брюнеткой или нежной податливой блондинкой. Чуть ли не в первый раз в жизни мне случилось провести почти две недели под одной крышей с одной и той же девушкой. В те дни пришло понимание, что я не готов делить свое жизненное пространство с кем-то еще.

Спасительный звонок телефона застал меня в момент, когда я продумывал хитроумный план освобождения моей законной территории от чуждого существа. Рассматривались банальные варианты от внезапного приезда-прилета родственников-друзей, необходимости их встречи и предоставления им жилплощади до срочного вызова экзорциста с кадилом.

Дисплей сотового телефона высветил имя звонившего. Николай Матаев. Когда–то мы считались друзьями. Познакомились на одном проекте, сдружились, вместе кутили, было весело. В какой-то момент он встретил девушку и забыл всех друзей. А некоторых просто подставил. Я был среди некоторых. Дело прошлое, я все простил, но не желал слышать о нем. Тем более его самого. Однако две недели непрерывного лежания в постели с дамочкой в активной репродуктивной фазе и массовый просмотр программ российского телевидения образца начала XXI века несколько притупили мою непреклонность в отношении звонка Матаева. Он дарил надежду. Просто так Коля не делал ничего. А значит его приперло. А значит я смогу позлорадствовать. Да и просто было любопытно.

– Внимательно слушаю вас! – я постарался говорить как можно ровнее, не выдавая эмоций и скрывая заинтересованность.

– Георгий, привет! Узнаешь, кто звонит? – тоже ровно, как будто вчера виделись.

– Не надейся, богатым не будешь. По крайней мере не с моей помощью. Давай «к телу»! Что хотел?

– Мне нужно встретиться с тобой. Есть тема, которая тебя может заинтересовать.

– После твоей последней темы я остался без гонорара, Колян. И не один я. Припоминаешь? Если мы встретимся, ты рискуешь тут же получить «в бубен». За меня и «за того парня».

– Я все помню и понимаю. Хочу, чтобы ты знал: в том деле не было злого умысла, просто так обстоятельства сложились, мне пришлось… Не знаю как объяснить.

– Я подскажу – «кинуть», Колян. В литературном русском языке это называется «кинуть». Не стесняйся, облегчи душу, произнеси это слово.

– Ну зачем же ты так прямо в лоб, Жора? Думаю, есть объяснение с более мягкими акцентами. «Кинуть» это как-то осознанно. А я случайно вас подставил… – Колян резко оборвал фразу.

– О, как оно! «Подставил» это безусловно мягче и менее осознанно, чем «кинул»! Хочу, чтобы у тебя не было иллюзий – ты урод! Мог бы просто позвонить и все рассказать. А ты молча отвалил! Мы за тебя своими деньгами расплачивались с людьми. Да не вопрос, что денег не случилось, ты друзей продал! Ладно, проехали. Умерла так умерла. Говори конкретно, зачем звонил?

– Хочу закрыть долг.

– Ты заработал миллион?

– Увы, нет. Но могу отдать долг через новый контракт.