Пленница

– Скажите, мой господин, а зачем они на деревья полезли?

– Через стену перебраться хотели, – Найл жестом подозвал к себе одного из смертоносцев, – по стволу перебежать. Ты потерпишь пару дней, Нефтис? А то я сейчас не могу – вдруг опять атака начнется?..

– Не беспокойтесь, мой господин… – она болезненно прикусила губу, потом опять спросила: – Так почему тогда не перебежали?

– Позволь мне, Посланник, – откуда-то сбоку появилась Кавина. Она деловито отодвинула правителя в сторону, приняла из брюшка смертоносца немного паутины себе на ладонь и ловко замазала кровоточащую рану.

– Не рассчитали, – ответил-таки Найл на последний вопрос телохранительницы. Заметь, счет паукам в их войске идет на десятки, а нас здесь тысячи. Они просто не ожидали что стена паутины окажется такой ширины. Надеялись или оборвать паутину тяжелым стволом, или перебежать по нему, а потом опрокинуть, как качели. А не получилось ни того, ни другого. Придется им теперь выбирать или деревья потолще, или подпиливать их ближе к стене, что бы вершина точно по эту сторону на землю опустилась.

– И что нам тогда делать?

– Отдыхать, – усмехнулся Найл. – Ты сегодня и так сделала все, что могла.

– Я никуда вас не отпущу, мой господин, – категорически заявила телохранительница и повернулась к Кавине: – Прилепи как-нибудь руку к панцирю, чтобы не мешала.

– А пока никуда не ухожу, – приостановил активность стражницы Найл, поднялся на свой пенек и стал внимательно разглядывать землю перед стеной.

Как ни странно, но почти никто из смертоносцев, которых прикрывали подданные Магини, не пострадал. Они продолжали оставаться на своих местах, а озерные жители, никогда не отличавшиеся излишней отвагой, продолжали закрывать их щитами. На стене лежало пять стволов. Возле крайнего – того самого, у которого сражался сам правитель – мелко трепыхалась стена. Очевидно, упавший в тенета арбалетчик еще продолжал сражаться за свою жизнь. Кроме того, мертвое тело висело на продетом сквозь бедро копье, а еще один неудачник продолжал крутиться на суку. Под вторым стволом лежало два тела северян, под третьим и четвертым не осталось никого, а у последнего распластались два озерных жителя, северянин, да колыхания стены выдавали существование еще как минимум двух жертв. Получалось, отряд шерифа из трех сотен человек потерял около десятка воинов. Армия Найла лишилась пяти союзников и одного смертоносца. Шальные стрелы легко ранили еще девять братьев по плоти, семерых пауков и двух людей. Похоже, стычка не дала пока никаких преимуществ ни одной из сторон.

– Посланник, – прозвучал в сознании правителя призыв Дравига. – Мне кажется, боевые пауки северян хотят установить с нами контакт.

– Ответь им, – сразу заинтересовался Найл.

– Они предлагают тебе переговорить с шерифом, – спустя несколько мгновений сообщил старый смертоносец.

– Давай, – согласился Посланник, и почти сразу явственно услышал немного хрипловатый, усталый голос: – Меня зовут шериф Поруз, я наместник Приозерья именем князя Граничного, Санского и Тошского, человека, повелителя Серебряного Озера, Северного Хайбада, Чистых Земель и Южных Песков. Кто вы, чужеземцы, посмевшие посягнуть на владения моего господина?

– Мое имя Найл, – ответил правитель, – еще меня называют Посланником Богини и Смертоносцем-Повелителем. Должен сказать, Южные Пески и Серебряное Озеро, которые ты по недоразумению вставил в титул своего князя, являются моей родиной.

– Я готов принять твои извинения, человек Найл, – игнорировал шериф последнюю реплику правителя, – и если ты немедленно сдашься на милость князя Граничного, то я готов гарантировать жизнь тебе и твоим воинам.

– Хорошо, я подумаю, – кивнул Найл и оборвал мысленный контакт.

«Итак, обе армии почти не понесли потерь, – задумался он, усаживаясь обратно на пень. Что же заставило шерифа вступить в переговоры?»

– Извини, Посланник, – на этот раз Дравиг не ограничился мысленным вызовом, а самолично приблизился к правителю. Шериф хочет знать, как долго ты собираешься думать?

– Ответь, что недолго, – кивнул Найл. – Недели две, максимум три.

– Прости, Посланник, – с некоторым опасением уточнил смертоносец, – ты действительно собираешься сдаться в плен?

– Ну, – рассмеялся Найл, – если после двух недель без пищи и воды кто-то из армии шерифа еще сможет повторить это предложение, то я действительно готов подумать.

Можно сколько угодно считать, будто пауки начисто лишены чувства юмора, однако Дравиг заметно оживился и, ведя мысленные переговоры, даже время от времени начинал шевелить хелицерами.

– Извини, Посланник, – опять обратился он к правителю. Шериф предлагает не проливать лишней крови, а решить исход боя в схватке один на один. Если ты побеждаешь, он прикажет воинам отпустить всех нас назад в пустыню, а если проиграешь, то все мы станем его пленниками.

– Ответь, что сражаться один на один со столь знатным господином слишком большая честь для меня, – ухмыльнулся Найл. – Я готов покорно довериться судьбе, и подождать по эту сторону стены, чем кончится наше противостояние. Ждать хоть целый месяц…

– А теперь он предлагает не тянуть время, а поступить, как подобает настоящим воинам: выйти в чистое поле и сразиться сила на силу…

– Ну да, – кивнул Посланник, – сперва они дадут прицельный залп из арбалетов, а потом, когда смертоносцы свалятся от болевого шока, втопчут нас всех кованными сандалиями…

Правитель на миг запнулся, и радостно вскочил:

– Я понял! Я все понял! У них просто-напросто нет больше стрел! Они не могли носить с собой бесконечное количество! Сперва они всю ночь пускали стрелы наугад, отгоняя смертоносцев, потом, прикрывая штурм стены, опять стреляли наугад. Штурм не удался, а арбалетных болтов осталось по одному-два на стрелка. Хватит, чтобы дать залп в чистом поле, но никак не хватит, чтобы отогнать нас от стены перед новым штурмом! Вот и все!

Найл резко выдохнул, и сел обратно:

– Отвечай ему, Дравиг. Скажи, пусть точит стрелы. Пусть точит много стрел, ибо близится время повелителей ночи, время мрака и страхов. И тот, кому не хватит стрел на эту долгую ночь, проснется уже не в этом мире, а в далеком Счастливом Крае, в котором никто и никогда не станет делить земли на свои и чужие. Скажи ему, Дравиг, что сейчас не время говорить о чести воина, потому что воины бывают только живыми, а ночь длинна…

На этот раз пауза затянулась надолго. Прошло не меньше часа, прежде чем седой смертоносец передал от шерифа новое сообщение:

– Он спрашивает, захватил ли ты княжну Ямиссу, дочь князя Граничного?

– Да, – кивнул Найл.

– Он говорит, что готов сдаться на твою милость, если ты отпустишь всех остальных воинов с оружием в земли князя.

– Передай ему, Дравиг, – устало вздохнул Посланник, – пусть тот, кто желает остаться жить, снимает с себя все оружие и доспехи, и выходит к нам по крайнему стволу. Остальные могут ждать ночи.

И опять ответа пришлось ждать около часа.

– Шериф спрашивает, Посланник, даешь ли ты клятву в том, что всем воинам будет сохранена жизнь, а членам их семей честь и свобода?

– Что означает «честь и свобода»?

– Они просят, чтобы их жен и детей не продавали в рабство и не отдавали никому в услужение.

– Хорошо, – кивнул Найл. – Я обещаю жизнь воинам, а членам их семей честь и свободу.

– Они сдаются тебе, Посланник, – подвел итог переговоров паук. Сейчас они разденутся и будут выходить по одному.

– Тогда расставь смертоносцев по окружности возле крайнего ствола и пусть пауки будут готовы немедленно нанести парализующий удар. Правитель озабоченно покачал головой. Что-то больно легко они отдались на нашу милость. Это при их-то кровавых нравах…

Поначалу Найл подозревал за шерифом некую хитрую ловушку, тайный план, с помощью которого северяне попытаются если не победить, то по крайней мере вырваться на волю и скрыться. Он стоял рядом со спущенной с крайнего дерева паутиной и тщательно прощупывал сознание каждого выходящего воина, которому пауки немедленно склеивали руки за спиной. Вскоре правитель понял, что никакого тайного плана нет.

Все пленники оказались опытными бойцами, прекрасно понимающими безнадежность своего положения – остаться без стрел против огромного количества восьмилапых врагов. Конечно, они могли с честью погибнуть – но при этом на милость победителя оставались их семьи, их дети, жены, матери. По обычаям северных народов их вполне могли продать куда-то в чужие земли, превратить в бессловесный скот или просто зарезать за ненадобностью. Договорившись о сдаче в плен, воины не столько спасали свои жизни, сколько обеспечивали безопасность своим близким.

Разумеется, побежденных могли и обмануть – но в подобных обстоятельствах вырванная у более сильного врага клятва приносила больше пользы, нежели бессмысленная смерть.

Немного успокоившись, Посланник оставил свой пост у белой стены и направился к Нефтис.

– Вот видишь, никуда я от тебя не ушел, – улыбнулся он, и указал на пораненную руку: – Не везет тебе со мной. В метро бедро разбила, в Серых горах ногу сломала, в Приозерье руку перебила. Не хочешь поселиться в тихом спокойном месте?

– Только вместе с вами, мой господин, – парировала телохранительница.

– Тогда ложись, – приказал правитель.