Твой плен

Кровью её давно уже не испугать. Да, они воины, привычные к сражениям и потерям. Но стонов и криков предводительнице добиться удалось.

Ее девичья честь наконец-то отомщена.

– Теперь ты, – повернулась она к последнему незнакомцу, когда Кадим закончил и вновь опустился на колени в ожидании. – Как зовут?

– Лунар, – отозвался тот.

Он смотрел на неё с некоторым любопытством и толикой брезгливости, будто пытаясь понять, что это перед ним. Без похоти, без злости, без страха.

– Кто такой? – поинтересовалась Сафира.

– Сейчас твой пленник, – откликнулся он. Предводительница лиаров нахмурилась.

– А до этого?

– Сонатый первого интального отряда марагов.

– Посиди пока в клетке, – усмехнулась Сафира. – Без фитарели я тебе не доверяю.

– Не слишком похож на марага, – с сомнением прошептала Альяра.

Сафира ещё раз окинула его взглядом.

Кадим был одноцветным – мараги давно уже не признавали Закон Масти, одно время даже убивали трёхцветных, дабы те не претендовали на власть. Потом перестали: масти и инородной силы мало, чтобы стать предводителем. Силу нужно развивать, а управлять соплеменниками – учиться.

Мараги же выбирали своих лидеров из сильнейших физически, независимо от того, сколько цветов насчитывали их волосы. «Потому и вырождаются,» – считала Сафира.

Впрочем, коса у Кадима была не слишком длинной и толстой, каштановой. Вероятно, кроме физических возможностей, никакими другими он не обладал. Лунар же казался не менее сильным воином, ростом даже будто немного выше. При этом волосы выбриты настолько, что невозможно определить их изначальный цвет.

И лишь сонатый. То есть в подчинении любого человека из центрового отряда командора. Может, наказали за что?

Синие глаза, почти такие же яркие, как у Сафиры – друзья часто говорили, насколько ей подходит имя, – смотрели неожиданно спокойно. Такой не захочет – и под пытками не скажет. Смысла нет расспрашивать. Впрочем…

– Поработайте с ним, – кивнула она охраняющей клетки страже. – Возможно, узнаем что интересное.

С этими словами предводительница поднялась, ощущая навалившуюся усталость. Тяжёлый был день.

Удовлетворение от мести сменялось странным, неприятным ощущением, в котором ей не хотелось разбираться. Она всё сделала правильно, она три года ждала своего часа, выслеживала врагов, потеряла столько людей… И сегодня всю ночь планирует смотреть на мучения Кадима, на то, как одна из невольниц будет доводить его до безумия, но её, Сафиры, запрет не позволит ему к ней прикоснуться. Ни к ней, ни к какой другой женщине.

Но прежде – ещё одно важное дело.

Подъёмник доставил Сафиру в комнаты предводительницы, находящиеся почти в самом верху наивысшей скалы.

Там она нажала потайной камень, открывая прорубленную в толще породы узкую лестницу. Потревоженные пауки с неодобрением разбегались от света небольшого механического фонаря, подарка Талима.

Сафира поднималась долго, гораздо дольше, чем можно было бы предположить, глядя на скалу снаружи. Ещё одна скрытая дверь привела ее в небольшое пыльное помещение с узкими стрельчатыми окнами, забранными стеклом.

У одной из стен стояло высокое, во весь рост, зеркало в резной деревянной оправе. Сафира приблизилась к нему. Перевозбуждение сегодняшнего дня давало себя знать, рубиновые блики на волосах отражения мешали сконцентрироваться, и она прикрыла глаза.

Однако лишь спустя время удалось добиться нужного результата. Её собственное отражение будто потускнело и растворилось. А потом из тёмной глубины, куда не доходил свет фонарика, появилась фигура. Арифас.

Медленно, словно не шла, а плавно перемещалась по воздуху, Арифас приближалась. Как и раньше, Сафира не могла рассмотреть её черты, но сегодня показалось, будто Арифас выглядит иначе. Выше, крупнее, вместо лица обычное неясное пятно, тёмные тени вместо глаз, чёрная дымка там, где должны струиться волосы, окутывала фигуру почти до талии.

Сафира подняла правую руку, и Арифас зеркально повторила её движение. На ладони предводительницы появилась фитарель, сверкнула рубиновыми отблесками.

– Храни, – произнесла предводительница, протягивая камень своему почти отражению.

Оно кивнуло, принимая фитарель. Шрам непривычно кольнуло второй раз за день, и Сафира машинально потёрла его. Арифас поднесла фитарель к лицу, пристально всмотрелась.

– Что-нибудь не так? – взволновалась Сафира.

Арифас как всегда промолчала, лишь едва уловимо качнула головой – нет. После повернулась и ушла-растворилась в глубине, где не проглядывалось ничего.

Как обычно, Сафира долго смотрела вслед. И лишь когда в зеркале появилось привычное, синеглазое отражение со шрамом на правой – для отражения левой – щеке, отвернулась.

Подошла к бойнице, разглядывая скальный город лиаров.

Вечерело, и узкие окошки горели разноцветными огоньками изо всех видимых каменных поверхностей. На вершинах круглые площадки, окруженные иззубренными ограждениями, занимали драк-кони. Они переступали с ноги на ногу, привычно закладывая длинные шеи на соседей. Толстая броня не пропускала холод и ветер, а помещений драк-кони не переносили. Зато с площадок легко стартовать в случае тревоги, да и враги туда подобраться незамеченными не могут.

Повинуясь внезапному порыву, Сафира снова вышла на потайную лестницу, поднялась на площадку. Карат вытянул голову навстречу хозяйке, и девушка провела рукой по гибкой шее. Надела хранящийся в оружейной доспех, перчатки, сама заложила седло, чего давно уже не делала.

– Лар Сафира? – появился дежурный охранник.

Однако она справилась слишком быстро, чтобы он успел остановить её или вызвать Кьяфа, отвечающего за её безопасность. Заскочила на драк-коня, мысленно сливаясь с его сознанием.

Мараги вывели своих гнаранов в подражание драк-коням лиаров, однако использовали их исключительно как лётных животных. Секреты своего взаимопонимания с драк-конями лиары хранили в строжайшей тайне.

Карат откликнулся ответной тёплой волной, отталкиваясь от площадки и моментально взмывая ввысь. Охранник ещё что-то кричал внизу, но Сафира уже улетала. В груди внезапно сделалось тесно, и слёзы, так давно не проливавшиеся наружу, вдруг хлынули из глаз. Она и сама не могла понять, облегчение ли испытывала, или что-то более тяжёлое и мрачное. Впервые за три года ей захотелось побывать на том месте, где всё произошло, где так неожиданно переменилась её жизнь.

У её отряда было особое задание, данное лично предводителем Талимом. Несколько воинов-лиаров, ощутивших тот внезапный, невероятный толчок силы, отправились выяснить, с чем он связан. Возможно, мараги пытались выяснить то же самое, а может быть – просто случайно оказались неподалёку. Именно там она и напарник Ивьяр, слишком далеко оторвавшиеся от остальных, натолкнулись на отряд Кадима.

Драк-конь скользил невысоко над землёй, его не нужно было направлять: Карат знал, куда стремится хозяйка, и безошибочно выбирал направление. Крылья вспарывали воздух с характерным свистом. Сафира оставила шлем прикрепленным к седлу, не хотелось его надевать. Ветер дышал в лицо, расплетая косу, зеленоватая луна расцвечивала землю мертвенными тенями.

Драк-конь спланировал и мягко коснулся травы, предводительница лиаров спрыгнула с него, тяжёлый поток волос рассыпался по плечам и спине. Рубиновые огни горели, освещая всё вокруг, и лишь тогда Сафира осознала, что золотая цепочка соскользнула с неё где-то по дороге.

Дрожь сотрясала тело – то ли резкие порывы ветра были тому виной, то ли реакция организма на это место. Ивьяр сопротивлялся долго и отчаянно. Но ему не повезло: мараги нашли его фитарель. А дальше…

Сафира стиснула зубы и сжала кулаки. Дальше он делал только то, что приказывал Кадим, и Сафире не хотелось вспоминать – что.

– Так и думал, что найду тебя здесь… – тихо произнёс Кьяф, подходя. Холодный порыв ветра сказал Сафире о том, что кто-то подлетел, но Карат не проявлял беспокойства, и она не стала оглядываться, пока Кьяф не приблизился.

– Не знаю, что на меня нашло, – криво усмехнулась.

– Понимаю, – откликнулся Кьяф, положив руку на её плечо. Один из немногих мужчин, чьи прикосновения не вызывали отвращения. – Полетели домой…

Кьяф мягко собрал с плеч её волосы. Сафира кивнула. Предводительница должна себя преодолеть, и она работала над этим. То, что перестала содрогаться от приступов тошноты каждый раз, когда Кьяф касается её, уже было достижением, плодом длительного труда и невероятного терпения со стороны друга.

Ей необходимо взаимодействовать с мужчинами. Поэтому осознание, что может смотреть на них без омерзения, было также немалым достижением.