Раб. Книга 1. Чужая боль

Выходит, халат успел накинуть, молодец, нечего ей спину зажившую видеть. Да и ссадины от удара рукояткой кнута уже нет. Зато на её собственном несчастье побоев прибавилось… Справляюсь с тошнотой. Тварь. Я тебе жизни не дам. Даже если приказа не будет – сама лично прибью и закопаю. Пусть хоть под трибунал потом.

– Что-то он у тебя слишком хорошо себя чувствует, что, залечила уже?

– Посмотрела?

– Нет. Ты же знаешь, на что я хочу посмотреть, а ты всё не даёшь…

Тянет руки, куда приличные девушки не тянут, развязывает и распахивает халат, Антер стойко сносит, закусив губу.

– Моё! – рычу.

– Ну покажи, пожалуйста…

Даже не знаю, что лучше. Выгнать? Самой возбудить? Или позволить, наконец, этой дуре посмотреть и заткнуться?

Нет, мои прикосновения он потом не сможет выносить, пусть весь негатив на неё валится.

– Один раз, – повторяет, – как договорились, последний раз…

Ох, надеюсь! Хотя бы будет что тебе припоминать.

– Ладно, – уступаю. – Давай. Посмотришь – и всё! Ты поняла? Ты поклялась!

Поспешно кивает, облизывает губы, начинает умело работать пальчиками. Да ты, девочка, небось всех своих мужиков изводишь?

Пока она не видит, беру медика и заживляю самые большие отметины на Дэне. Но слежу, когда нужно будет бросаться на помощь своему.

Тело Антера, как ни странно, отвечает. Я-то думала, омерзение все чувства перебьёт. Хотя, здоровый мужчина, сколько он там после Амиры перед торгами в бараке сидел, не меньше двух недель? Против природы не особенно попрёшь. Правда, учитывая пульт… В любом случае, я рада, пусть увидит, как он хорош, и валит уже!

– Смотри-ка, а я-то думала, – сообщила Олинка.

– Говорю же, всё в порядке у него, – недовольно. Ловлю себя на мысли, что я и сама ещё не видела. Да только как-то и не хочется, особенно в такой обстановке.

– Ну можно разок, а?

– Ты обещала! – откладываю медика, подхожу.

– Ну Ямалита…

– Нет, пока я не наиграюсь, никому нельзя! – отрезаю непреклонно, пытаясь запахнуть на Антере халат. Эта дура не удерживается, хватает мужское достоинство руками, приседает, обводит губами, языком. Бедного Антера, кажется, вот-вот стошнит. Разыгрываю злость – впрочем, разыгрывать не нужно, я и без того зла как чёрт! Оттаскиваю – дрянь не забывает укусить, Антер кричит, я закатываю скандал, в общем, всё по кругу, выгоняю, наконец-то, сто раз напоминаю про обещание, пугаю, что расскажу Корнелю, это её тревожит, просит не рассказывать, требую взамен сдержать слово. Кажется, она наконец-то довольна. Боже, боже. За что мне это.

Бросаюсь к медику, Антер крошит зубы, но молчит, брызгаю анестетиком, медик работает, парень наконец-то успокаивается, боль отпускает. Обессилено опускается на пол где стоял, падаю в кресло, выдыхая. Вот денёк.

Глава четвертая

Тамалия

Вечером сидим, ужинаем. У Антера расширяется диет-меню, я стараюсь не дразнить вкусностями. Хорошо выходит. Тихо, спокойно. Думаю.

Мы давно работаем с рабством, кое-что знали и о рабстве на Тарине, но такого как-то… Нет, можно было, конечно, предположить, но ведь сверху все они достаточно цивилизованные люди. А как окунаешься… Это же кошмар.

Насчёт черрадия проверила – нигде больше не сводят. Жаль. Но что-то меня эта планета всё сильнее и сильнее пугает, никому, кроме собственной медкабины, доверять не тянет. Может, заказать нашим препараты и программу операции, и тут всё провести?

– Послушай, – говорю, когда чай допит, но вставать убирать посуду ещё лень. Поднимает глаза, слушает. – Во-первых, я хочу, чтобы ты был моим телохранителем. Насчёт оружия, конечно, сложнее… не могу пока тебе в руки дать, сам понимаешь.

Кивает.

– Но какие-то навыки у тебя должны быть, я правильно понимаю?

– Были когда-то, – бурчит.

– Можешь с кнутом потренироваться.

Снова кивает.

– В общем, в свободное время – вспоминай, пожалуйста. Займись упражнениями, можешь в саду, как тебе удобнее.

– Вы же запираете меня.

– Ну прости, дорогой, сам должен понимать.

Опять кивает. Понимает. Улыбаюсь мягко. Ведь я боюсь не только того, что ты сбежишь, но и того, что с жизнью вдруг решишь распроститься. В первый день дёргалась, не отобрать ли всю одежду, простыни – да всё. Не умею я рабов содержать. Только надеюсь, что у меня тебе не настолько плохо, что жить всё-таки хочется и надежда есть впереди.

Молчу. Он тоже молчит – не знаю, понимает ли и это тоже, но не скажу ему этого пока. Может, потом… Может…

– Дальше, – продолжаю, – даю тебе разрешение поднимать руку на свободных, если они угрожают мне либо тебе. Договорились?

Смотрит не слишком доверчиво.

– Ну ты же должен иметь возможность защитить меня, – поясняю, – а не дожидаться разрешения. Могу бумагу выписать, если боишься, что не сдержу слова и всё на тебя свалю. Нужно будет разузнать, как это делается.

– Никто не посмотрит на бумагу, – пожимает плечами. – Потому что важен сиюминутный приказ господина.

– А как же у Свеллы телохранительница…

– Если она элитная, то у неё статус. Это отдельный разговор.

Как всё сложно, оказывается! Вздыхаю:

– В общем, хочу, чтобы ты знал: я тебя не накажу и заступлюсь, если вдруг что. Только не стой больше, пожалуйста…

Прерываю себя, едва не напомнив ему про штаны, но он вспыхивает – сам догадался.

– Прости, – говорю, – не хотела…

Глядит удивлённо. Ничего, милый, ты у меня ещё привыкнешь и к извинениям, и к другим нормальным человеческим отношениям. Главное, не забывать, с кем имею дело, не ляпнуть чего… Сложно это, ну да справлюсь.

– Договорились? – спрашиваю. Согласно кивает.