По мокрой траве, на исходе лета (альтернативная реальность)

– Я ее изучал. Не так досконально, конечно, как вы, но… скажем, прошел ознакомительный курс.

– Только не говорите, что тоже заканчивали юрфак.

– Заканчивал, – спокойно подтвердил он, – Заочно. Экстерном. В нашем стране, видите ли, нельзя становиться во главе охранно-сыскного агентства без соответствующего образования.

Ира ощутила неловкость. Да врет, скорее всего…

А если не врет?

Глупых и хвастливых мужчин она теперь не могла.

Но он не производил впечатления ни глупца, ни хвастуна.

Этот спокойный, уверенный взгляд… он ее буквально завораживал.

Как, наверное, матерый кот способен заворожить глупую неосторожную мышку.

– А до этого… до того, как встать во главе охранного агентства, кем вы были?

– Сотрудником структуры с трехбуквенной аббревиатурой, – сказал Волконский небрежно, даже как-то скучающе, делая аккуратный глоток своего “американо”, – Да вам уж наверняка коллеги намекнули.

Ира опять ощутила замешательство и, чтобы его скрыть, переключилась на пирожное (оказавшееся даже вкуснее, чем ожидалось).

– Мне следует вас опасаться?

Он вскинул брови, а после негромко рассмеялся.

– Скорее мне вас. Симпатичная блондинка с интеллектом далеко не блондинки, это как раз тот тип женщин, которого мужчинам определенно следует опасаться.

Ира едва не ляпнула: “Я не блондинка”, но вовремя себя одернула.

Кстати, Волконский тоже не был, строго говоря, блондином. Скорее шатеном. Точнее, темно-русым. С такой сексуальной попой, и улыбкой, и…

Ира с каким-то суеверным страхом осознала, что, кажется, попалась.

Причем, сопротивляться этому не хотелось от слова “совсем”.

*      *      *

Волконский

В чем разница между шпионом и разведчиком?

Очень просто. Шпион – он ихний. А разведчик – наш.

Кондовый советский анекдот

…Разумеется, он врал. Напропалую врал, как обычно.

Хотя кое в чем и не врал. Деятельность прокуроров-криминалистов его действительно мало интересовала по той простой причине, по какой математика для шестого класса не интересует студента математического вуза.

Профессиональный разведчик (а им Сергей некогда и являлся) обязан знать такие тонкости криминологии и криминалистики, которым на юридических факультетах если и обучают, то далеко не всех. И не во всех вузах. Иными словами, познания этой милой девушки (тридцатилетней, на глазок прикинул Волконский) в криминалистике были по его меркам довольно примитивны.

Ему не требовался “свой человек” в органах. Точнее, свой человек имелся, и не чета этой симпатичной крашеной блондиночке.

Она ему просто понравилась. Приглянулась.

От Ирины не требовалось особой откровенности. Все, что ему нужно было знать, он и так “прочел” без труда. Типичная “хорошая девочка”, отличница (ну, твердая хорошистка уж точно), из благополучной (хоть звезд с неба и не хватающей) семьи. Скорее, всего есть брат или сестра. И, скорее всего, младшие.

С личной жизнью – полный швах. Запросы высокие, без сомнения. Опыт есть, негативный. Но не слишком негативный и не слишком большой. Замуж скорее всего “сходила”, но ненадолго. И детей нет (в противном случае не согласилась бы с ним засиживаться в кофейне, а торопилась бы домой после долгого дежурства).

Словом, именно то, что ему в данный момент и было нужно.

Никакого “взрыва”, никаких “эмоциональных качелей”, никакой особенной страсти. Все спокойно, уравновешенно, все “по схеме”. Событий торопить не надо, как не надо и долго топтаться на одном месте. Практически идеальный вариант. Из нее может (при должном старании и умении со стороны партнера) получиться образцовая жена. Или по меньшей мере спутница жизни.

Посему, прощаясь с миловидной криминалисткой, Сергей на прощание лишь легонько поцеловал кончики ее пальцев. Время для полноценного поцелуя наступит позже. А еще позже и для всего остального.

…Он сел в свою машину (немецкую иномарку), рассеянно скользнув взглядом по заснеженной вечерней улице. Неподалеку в “Мерседес” усаживалась пара – длинноногая девушка в песцовом полушубке, с пышными темными волосами и элегантный мужчина среднего возраста. Банкир и его… подруга. Сергей с досадой отвел глаза. Правильно сделал, что не стал выяснять ее номер и тем более звонить. Не по Сеньке шапка…

*      *      *

Глава 2. Тучи сгустились (хоть это заметили далеко не все)

Банкир и его… подруга? Нет, его девочка.

“Его девка”, – подумала Настя.

Некоторые решения очень легко принять, но чрезвычайно трудно исполнить.

…Насте пришло в голову, как же она ненавидит нынешний месяц – февраль, с его злыми метелями, непроглядно темными вечерами, пасмурными, серыми днями, когда рассвет едва успеет продрать глаза, как день опять уходит, погружается в вечер, пусть и расцвеченный огнями фонарей и рекламной иллюминацией, все равно – черный…

Эта нелюбовь к февралю была абсолютно иррациональной. Если с ней и случались (неприятности) нехорошие вещи, то обычно в ноябре или декабре.

Тем не менее, эти месяцы не вызывали у нее внутренней дрожи. Такой дрожи, какую вызывал февраль. Самый короткий (объективно) и самый темный (а вот это уже чистый субъективизм) месяц в году.

– Что случилось, малыш? – участливо спросил Горицкий.

Она находилась в его загородном доме (особняке). Стол был сервирован для легкого ужина. Разумеется, со спиртным. Каким-то легким вином, то ли чилийским, то ли испанским. Баснословно дорогим, разумеется. (Она не интересовалась марками вин. Сознательно не хотела учиться тому, что в любом случае в жизни вряд ли пригодится. В ее жизни. Будущей жизни с Денисом).

Настя лениво ковырнула вилкой в салате. Аппетит отсутствовал, что было, конечно же, неудивительно.

Дело в том, что, заверив Дэна в своем окончательном разрыве с банкиром, господина Горицкого она в известность еще не поставила.

Из малодушия. Из нерешительности. Или здесь была еще какая-то скрытая причина? Причина, скрытая даже от нее самой.

…Настя вспомнила разговор с отцом, состоявшийся где-то за полгода до того, как его не стало.

Отец, разумеется, не мог не догадываться, с кем встречается дочь (помимо “легального” бойфренда Дениса), но не считал нужным на нее давить, выспрашивать и, тем паче, “клещами вытягивать” из нее правду.