Бег на месте

– Сынок, ты собираешься получать деньги?

– А что?

– Ян…

И тут я подскочил, как ужаленный. Мое лицо перекосилось и, оказавшись около матери в два прыжка, я схватил ее за плечи и начал яростно трясти:

– Сколько можно тебя просить, зови меня Гордон или никак не зови!

В какой-то момент ее лицо побелело и я, остановившись, закрыл лицо руками – мне стало очень стыдно. Барбара осторожно погладила меня по плечу и я, уткнувшись в ее шею, всхлипнул:

– Прости меня, мама! Я… Я не хотел. Я сорвался… Я не знаю, что со мной произошло…

– Ничего, сынок. Я все понимаю. Такие деньги… Это стресс. Пойдем, я покормлю тебя грибным супом.

Всхлипнув еще пару раз, я покорно последовал за ней на кухню…

Что ни говори, а мама готовит удивительно вкусно. Доедая вторую тарелку супа, я спросил ее:

– Хочешь, я куплю тебе ресторан?

– Зачем? – удивилась она.

– Будешь в нем принимать своих друзей, знакомиться с новыми людьми…

Мама села напротив меня и, подперев кулачком щеку, поинтересовалась:

– А чем будешь заниматься ты?

– Отправлюсь путешествовать, – ответил я, отодвигая от себя пустую тарелку. – Или ты против?

Мама вздохнула:

– Нет, не против.

Я потянулся и сказал:

– Вот и хорошо. Завтра полечу в Нью-Йорк, а когда вернусь, мы займемся твоим рестораном.

– В Нью-Йорк? Зачем тебе в Нью-Йорк?

– Там находится офис лотереи.

– Сынок, а можно…

Она не успела договорить – раздался телефонный звонок.

Вынув из передника телефонную трубку, она поднесла ее к уху:

– Алло… Ах, Марек, как я рада тебя слышать. Яна?.. Конечно, можно.

Барбара протянула мне трубку, и я услышал в ней голос нашего праведника:

– Здравствуй, Ян. У меня к тебе большая просьба. Не мог бы ты пожертвовать нашему собору небольшую сумму на реконструкцию и восстановление крыши? Я был бы тебе крайне признателен. А еще лучше, если бы ты пожертвовал и на ремонт самого костёла.

– О какой сумме идет речь?

– Думаю, миллионов двух будет достаточно.

«Каков святоша! Значит, теперь я – не слуга дьявола, и деньги эти, видать, сразу приобрели статус святости».

Правда, вслух я произнес:

– Конечно, я помогу починить крышу.

Передав трубку маме, я, подмигнув ей, направился в свою комнату.

В последующие четыре часа телефон не умолкал. Создавалось впечатление, что о моем выигрыше узнала не только польская диаспора, но и вся Польша. Я осознанно не подходил к телефону и на все звонки пришлось отвечать Барбаре. Звонившие просили, требовали, умоляли: подарить, одолжить или ссудить деньгами бог знает на какие нужды. Но всех переплюнула некая Рыся из Варшавы. Дозвонившись, она потребовала ни много ни мало – сто миллионов долларов для себя и ее сына Войцека. Видите ли, мой дед, до того, как удрать в Америку, встречался с ее матерью и, якобы, она является его дочерью. На вопрос Барбары: «Причем здесь лотерея?», та нагло заявила, что если бы тогда дед забрал с собой ее мать, то в лотерею обязательно выиграл бы ее Войцек. После этого звонка мать отключила телефон…

Утром, за завтраком, Барбара сообщила, что летит вместе со мной. Уже в самолете она вдруг произнесла:

– Я всегда думала, что близкие люди – это крепость и опора в любой ситуации. Только, к сожалению, когда тебе улыбнулась удача, зависть не дает им возможность просто порадоваться за тебя. Ты не представляешь, что мне пришлось выслушать за минувшие сутки от тех, кого я считала близкими и надежными друзьями. Стоило тебе выиграть такие деньги, как все стали смотреть на нас волками или как на личный банковский счет.

– Не расстраивайся. Все будет хорошо! Ты лучше скажи, зачем ты летишь в Нью-Йорк?

– Мне никогда не нравился Вашингтон, – признается Барбара. – Я жила в нем только из-за твоего отца. Когда он покинул этот мир, я хотела вернуться обратно, но сестры уговорили меня никуда не уезжать. Только теперь я хочу жить там, где мне всегда было хорошо. Знаешь, в Нью-Йорке у меня осталось много знакомых. Все эти годы я поддерживала с ними связь. Только ты ресторан не покупай! Лучше подари мне маленький книжный магазинчик, где я буду проводить литературные чтения, приглашать авторов и просто общаться с покупателями.

Я погладил ее по голове и поцеловал в висок:

– Как скажешь, мама…

С тех пор, как мы с матерью посетили Нью-Йорк, прошло несколько месяцев. Я предпочел получить деньги сразу и за вычетом приличного процента мне выдали чек почти на сто семьдесят миллионов. Оплатив налоги, я вздохнул спокойно.

Познакомившись в интернете с агентом по недвижимости, я попросил его подыскать мне что-нибудь в Нью-Йорке и, спустя месяц, он прислал великолепное предложение по двухэтажному таунхаусу в Гринвич-Виллидж. К этому времени мы с матерью, не говоря родственникам ни слова, продали дом очень милой паре с детьми. Барбара забрала из дома вещи, которые ей были дороги, а остальные передала в благотворительные фонды для малоимущих. Разумеется, я не стал связываться со своим боссом, хотя он несколько раз звонил мне. Я просто не брал трубку. До меня дошли слухи, что он развел бурную деятельность по расширению своего бизнеса. Поговорив со специалистами и выяснив, сколько может стоить починка крыши костёла, я переслал Мареку чек на несколько тысяч. В конце концов, я не обещал выделить ему пару миллионов.

Покончив со всеми делами, мы с мамой вылетели в Нью-Йорк. Весь полет Барбара нервничала, так как сомневалась в выборе района, но увидав из окна такси спокойствие узких улочек, небольшие элегантные скверы и сады, кирпичные многоэтажные и не очень дома, таунхаусы и их уникальную архитектуру, она была поражена. Находиться одновременно в Нью-Йорке и в небольшом европейском городке можно было только в этом районе. К тому моменту, когда такси остановилось по указанному адресу, Барбара успела влюбиться в Гринвич-Виллидж.

Дом был в отличном состоянии и не требовал дополнительного ремонта. Три месяца потребовалось, чтобы обустроить первый этаж под книжный магазин и, когда все было сделано, я, несмотря на возражения Барбары, положил на ее счет приличную сумму. Оставалось лишь решить, когда я отправлюсь в кругосветное путешествие.

Следующие два месяца, каждый день, я уверял самого себя, что завтра или на худой конец послезавтра, смогу осуществить свое желание. Но проходил день, другой, неделя, а все оставалось, как и прежде. Я сидел дома, смотрел сериалы и ничего больше не делал. Разумеется, очень быстро я обзавелся лишними килограммами, но меня это абсолютно не беспокоило. В промежутках между сериалами я совершал набеги на холодильник или наблюдал за тем, как мама активно занимается своим маленьким бизнесом. В отличие от меня, она знала, что делать. Буквально за месяц ее магазинчик приобрел популярность, и в нем постоянно кто-то околачивался. Она, как и планировала, устраивала в нем встречи и чтения с писателями, приглашала начинающих музыкантов и проводила выставки молодых художников.

У нас появились две кошки, которые ни во что меня не ставили. Как и прежде, я был одинок и меня не интересовал даже Интернет.

Мама несколько раз пыталась познакомить меня с молодыми женщинами, но из этого ничего не вышло, и она махнула на меня рукой. За ней стал ухаживать отставной военный. Когда они начинали вести себя, как подростки я, глядя на них, впадал в хандру.

В один из дней, стоя на кухне в одних трусах и почесывая рукой несколько дряблый живот, ухажер Барбары, дожидаясь пока сварится его кофе, предложил мне съездить в Монтану, в Национальный заповедник Галлатин:

– Съезди туда на пару недель. Не понравится – уедешь. Тем более, у них там скоро начнется отстрел бракованных особей.