Адамант Хенны

– Да, – после некоторого молчания вздохнул Торин, – вот уж не ожидал! А почему же тогда Фангорн сам не встретил нас здесь?

Хоббит пожал плечами и молча потянулся к кувшину. И – о чудо! – едва руки коснулись каменного бока посуды, кувшин засветился точно так же, как и в ладонях Старого Энта, но только тревожным, багряным светом. По светящимся стенкам пробегали короткие тёмные молнии.

Фолко быстро, одним движением выбил глиняную пробку и наполнил чашу, что так и стояла здесь же, на столе, точно ожидая гостей.

– А нам? – немедленно возмутился Малыш.

– Едва ли оно подействует на вас так же, как на меня, – покачал головой Фолко, но питьё друзьям, естественно, налил.

– А тебе нечего, – буркнул хоббит, устремляя на переминавшуюся с ноги на ногу Эовин нарочито суровый взгляд. – Кто знает, ещё потравишься… Людского питья тут не оставлено.

– Так вы, мастер Холбутла, значит, ещё и колдовать умеете! – Эовин восхищённо взирала на Фолко, не обращая внимания на его насупленные брови.

– Будет чушь молоть! – прикрикнул хоббит. – Мы такое уже пили. А вот что с тобой случится, коли ты энтского питья отведаешь, один Эру знает! Так что сиди смирно.

Эовин с видом послушной девочки скромно потупилась.

– Сдвинем чаши, – негромко произнёс Торин. – И возблагодарим владыку Фангорна за его доброту.

Ароматное и терпкое питьё напомнило хоббиту хорошо выдержанное старое вино. Во многом напиток походил на тот, что Фолко попробовал в первую свою встречу с Древобородом, но немало оказалось и внове. Сладкий и горький, холодный и горячий – всё вместе; голова от него кружилась так, что у хоббита подкосились ноги. В глазах вспыхнуло алое пламя – такого же цвета, что и светящийся кувшин. На краткий миг Фолко увидел все лесные глубины Фангорна, а в самом сердце великого леса – неспешно бредущую фигуру пятнадцатифутового исполина. Старый Энт внезапно замер, поднял глаза вверх – и его взгляд встретился со взором хоббита.

– Я рад, что мой дар нашёл тебя, хуум-хом! – раздалось в ушах Фолко. – О чём ты хотел спросить меня? Торопись!

– Свет! Ты чувствуешь свет?! – выкрикнул Фолко, шестым чувством понимавший, что это сейчас – самое главное, главнее, чем нелепая война Эодрейда, главнее всего, даже оживших кольца и кинжала.

– Свет? Хуум-хом, да, да! Древний свет! Мне кажется, что отблески его были в глазах прозывавшегося Серой Мантией, Тинголом…

– Как ты сказал? Тингол?

– Тингол! – громыхнуло в ответ. – И та, что с ним… Эльфы звали её Медиан.

– В их глазах? Этот свет? Древобород, мне надо увидеть тебя.

– Ничего не выйдет, любезный мой хоббит. Я уже в пути и не поверну назад. Это мой путь, и не спрашивай, куда он ведёт! Мой дар поможет тебе найти меня и говорить! А теперь прощай!

Видение оборвалось. Оно длилось лишь несколько мгновений, и Фолко быстро пришёл в себя.

Гномы в недоумении таращились на него.

– Здорово, конечно, но, по-моему, ничего особенного, – резюмировал тем временем Малыш.

– Я видел Древоборода, – отчеканил Фолко.

– Видел Древоборода? – удивились его товарищи.

Фолко в нескольких словах пересказал случившееся.

Гномы дружно потянулись чесать затылки. Глаза у Эовин стали точно чайные блюдца.

– Свет, Свет, Свет! – Хоббит сжал виски ладонями. – Что за Свет? Отблеск которого Фангорн видел в глазах…

– Побывавших в Валиноре, – мрачно закончил Малыш. – По-моему, это всё ерунда. От энтского питья и не такое привидится! Мню я, они… того… сами его перебрали.

Торин с сомнением пожал плечами.

– Ладно! Надо поворачивать назад. Бросить службу у Эодрейда мы ведь пока не хотим, не так ли?..

– Пожалуй, этот кувшин я прихвачу с собой. – Фолко озирался в поисках подходящей затычки.

– Да перелей ты его во флягу! – посоветовал Маленький Гном.

– Ну нет. – Фолко, пыхтя, вколачивал деревянный кругляш в горлышко. – Он, по-моему, важен не меньше, чем его содержимое.

– Тогда сам и тащи, – ухмыльнулся Малыш.

– Не беспокойся, колени не подогнутся, – шутливо огрызнулся Фолко.

Они начали собираться.

– Мастер Холбутла, а мастер Холбутла! – Эовин осторожно тронула хоббита за рукав. – А… вы не расскажете мне… про Валинор… страсть как хочется узнать!

Фолко поднял глаза на девушку. Щёки её вновь пылали, но на сей раз не от стыда – она предвкушала, что сможет наконец заглянуть за край той бездны, в которую, оказывается, спускался и сам мастер Холбутла…

«Силы земные, как же она похожа на меня! – вдруг со смятением подумал хоббит. – На меня тогдашнего… перечитавшего вдоль и поперёк все книги и готового отдать правую руку за правду о Валиноре и Валарах. И так же, как Эовин, опрометью кинувшегося из родного дома вслед за Торином… по той дороге, что в конце концов привела сперва к Серым Гаваням, а теперь и сюда…»

– Расскажу, Эовин, расскажу, – мягко проговорил Фолко. – Вот поплывём, тогда времени с избытком будет…

– Здорово! – Девушка захлопала в ладоши.

К Фарнаку они успели вовремя. Несмотря на соблазн, питьё хоббит больше не пробовал. Он возобновил давно заброшенные было упражнения – сжимая мысль в тонкий и упругий клинок, черпать силу в перстне Форве или клинке Отрины, пытаясь заглянуть за окоёмную черту. Однако, пока плыли по Исене, у него так ничего и не получилось. Малыш откровенно подтрунивал над другом и предлагал выставить дар Древоборода на прощание тану Фарнаку…

Старый кормчий покривился при виде Эовин – мол, с девкой на корабле беды не оберёшься, – но от слова своего не отступил.

ИЮНЬ, 14, ТАРН, ПОРТОВАЯ СТОЯНКА МОРСКОГО НАРОДА В УСТЬЕ ИСЕНЫ

Война прокатилась и по исенским берегам. Арнорцы покинули Тарн, едва пришло известие о прорыве Олмера за Андуин; часть дружин Морского народа вступила в союз с Вождём и участвовала в его походе на Север; однако они зря надеялись на благодарность победителей. Хегги мимоходом заняли устье Исены; несколько сотен эльдрингов, случившихся в Тарне, отразили два штурма, но в конце концов полегли все до единого. Хегги спалили склады и причалы, не зная, что делать с добычей, – море они ненавидели и боялись. А потом, бросив пепелище, ушли на север. Тарн достался ховрарам, однако и они не стали ничего здесь строить. Эльдринги не забывали обид, и потому король Эодрейд легко склонил их к союзу, пообещав восстановление Тарна. Дружина Фарнака была среди тех, кто в мае 1730-го ворвался в устье Исены; после победы король Эодрейд добился от ховраров уступки Тарна эльдрингам – правда, без права строить укрепления. Последняя война обошла Тарн стороной, однако Морской народ удовольствовался одними причалами и складами. Место служило простым перевалочным пунктом, где доставляемые по мелководной Песне на баржах товары перегружались на мореходные «драконы». Правда, нынче для торговли настали плохие времена – ховрары ничего не покупали у роханцев, а Гондор обеднел… Тарн уменьшился едва ли не втрое против довоенных времен.

Сейчас у длинных пристаней стояло всего три корабля.

– Хедвиг, Ория и Фрам, – едва взглянув на стяги, определил Фарнак. – Говорить стоит только с Орией. Остальные мелочь, да вдобавок из худших. А у Ории – тысяча мечей. Сильнее его только Скиллудр, но тот сейчас далеко, в Умбаре. Может, вы его ещё увидите…

– Если и увидим, звать не станем, – жёстко ответил Торин.

Скиллудр после падения Серых Гаваней попытался вторгнуться в Арнор по Брендивину, однако вчерашние союзники-истерлинги дали ему отпор. В жестокой схватке Скиллудр прорвался до Сарн-Форда, но там, встретившись с войсками Отона, повернул назад. После этого Ястреб, как называли Скиллудра, пронёсся по всему побережью точно разрушительный ураган. Не вступая ни с кем в союзы и действуя только в одиночку, он опустошил берега Минхириата и Энедвэйта, обрушился на Белфалас и даже подступал к Дол-Амроту, но взять неприступную крепость, конечно же, не смог. Его дружина сильно выросла, он выводил в море целый флот – три десятка «драконов» – и командовал настоящей армией в шесть тысяч мечей, оставив далеко позади всех остальных танов, довольствовавшихся пятью-шестью сотнями воинов и двумя-тремя кораблями… Десять лет Скиллудр разорял прибрежные земли, воюя с Гондором и с Харадом, с Терлингом и с Отоном. Из-за его набегов харадские правители не раз грозились стереть Умбар с лица земли, но их рати, конечно, ничего не смогли бы сделать с этой твердыней, тем более что морские просторы безраздельно принадлежали «драконам» эльдрингов.

Тан Ория принял высоких послов на палубе своего лучшего корабля. Фарнак уже успел шепнуть старому приятелю, что к чему, и до посольских грамот дело дошло только в крошечной каюте кормчего.

Ория, высоченный, худой, совершенно лысый, со следами страшных ожогов на черепе (как-то в молодости попался харадским охотникам за пиратами), выслушал речь Фолко спокойно, не моргнув глазом.