Эльфийский клинок

Гном опустил голову и умолк. Наступила неловкая пауза. Фолко не мог произнести ни звука. Было нестерпимо стыдно. Нет, теперь он не повернёт назад за всё пиво Бэкланда! Мучиться потом всю жизнь, проклиная свое малодушие, и терзаться горьким сознанием безвозвратно ушедшего времени, растраченных впустую лет! Нет, уж лучше – вперёд, в Глухоманье, в Могильники. В Мордор, наконец! Обратной дороги нет!

– Доедай, остывает, – глухо сказал Торин, тоже не поднимая глаз. – Надумал? Говори уж, не томи.

– Я иду с тобой, – выдавил из себя хоббит.

– Вот и хорошо, – откликнулся гном, светлея. – Куда это Рогволд запропастился? Давно уже выходить пора.

Он встал и направился к выходу.

Они ждали ловчего минут пятнадцать, но тот всё не появлялся. Терпение у Торина лопнуло, и он отправился на поиски, строго-настрого наказав хоббиту не отходить от их поклажи и не спускать глаз с карлика, привязанного тут же к одной из жердей. Фолко послушно кивнул и от нечего делать достал свои ножи и принялся кидать их в стену – получалось, надо сказать, недурно.

За этим занятием его и застали внезапно появившиеся ловчий и гном. Оба выглядели встревоженными и озабоченными; не вдаваясь в долгие разговоры, они тут же принялись собираться, велев хоббиту седлать коней. Через несколько минут они уже выезжали за ворота постоялого двора. Фолко зябко кутался в плащ – ветер не стихал, да и моросящий дождик никак не улучшал настроения. Мелкие капли секли лицо, пришлось надвинуть капюшон так, что дорогу было видно только перед самой мордой пони; гном и Рогволд ехали рядом, и старый сотник рассказывал услышанные утром новости:

– Говорят, пришёл новый рескрипт о налогах, опять повышают для содержания дружины. Народ слегка ворчит, но понимает, что с разбойниками управляться как-то надо. Недавно приехали люди с северо-востока – ищут места для поселения. На границе, рассказывают, сейчас слишком опасно. Отряды ангмарских арбалетчиков проникают в Арнор и чинят большое разорение. Люди кое-как пытаются отбиваться, но сёла быстро пустеют, их занимают новые и новые отряды дружинников, но толку пока что-то не видно. Один приезжий из Аннуминаса сказал, что в столице этой осенью скопилось невиданное количество гномов с востока. Кое-кто из них пришёл на заработки, но большинство ничего не делает, не продаёт и не покупает, а целыми днями дерёт горло в тавернах. Споры очень горячие, но до драки дело пока не дошло. Кое-кто считает, что гномы Туманных гор собираются идти на Ангмар войною, другие же утверждают, что ничего подобного – наоборот, гномы хотят заключить с Ангмаром союз, тогда-то они всем и покажут.

– А про Пригорье? Ничего не слышно? – спросил Торин, поудивлявшись вместе со всеми последнему сообщению.

Он тоже был удивлён. Ведь в самих Туманных горах гномов осталось не так много, они ушли очень глубоко, и дела земные их касаются мало.

– Про Пригорье ничего, – ответил Рогволд. – Погоди! Рейд продлится никак не меньше трёх-четырёх дней, к тому времени мы успеем покрыть уже полдороги.

– А про Могильники? – не унимался Торин. – Не может быть, чтобы ничего не говорили! В жизни не поверю!

– Про Могильники говорили, – понизил голос Рогволд. – Не думай, Торин, они тут не слепые. Только смотрят со своей голубятни. Ворчал тут один такой, пока я еду брал, – завелась, мол, в Могильниках нелюдь невиданная, огонь до неба стоит, только не все этот огонь видят… Кто видит да не дремлет, тот спастись успеет, а прочих та нелюдь в одночасье пожрёт. Ничего себе, а? Кстати, он рассказал мне ещё кое-что интересное: дескать, вечерами шастали в курганах какие-то люди, но откуда взялись и куда делись – неизвестно. Наши их, конечно, приметили и старосте доложили и шерифу.

– А шериф? – жадно спросил Фолко, на время позабывший даже про дождь.

– А что шериф? Послал туда разъезд, конники покружили по краешку, покружили, а вглубь не полезли – оторопь их взяла. Ничего, конечно, не видели, а потом как-то ночью Обманные Камни засветились. Что тут было, говорит, не опишешь! Кто в погреб залез, кто в лес бежать кинулся, кто добро зарывать стал. Я его прямо спросил: ну а за колья и топоры кто-нибудь схватился? Нет, говорит, таких на всю округу только двое и оказалось. Кузнец местный, Хлед, я его знавал – кремень, а не человек. Да в Пригорье один, я о нём не слышал, по имени Хейдрек.

– Как же они отсюда Обманные Камни-то углядели? – удивился гном.

– Огонь, говорят, до неба стоял. Что ни курган – то столб пламени. Однако, удивительное дело, в Пригорье никто и словом не обмолвился! Впрочем, и тут предпочитают об этом помалкивать. Кто их знает, может, считают, что о таких вещах вслух говорить опасно?

Фолко слушал неторопливую речь Рогволда, и сердце его колотилось. Теперь он уже не жалел ни о тёплой постели, ни об отдыхе. Как могут его сородичи заниматься своими мелкими и ничтожными делишками, когда вокруг вздымается исполинский вал грозных событий и предвестий?! И только он один, он, Фолко, сын Хэмфаста, хоббит «не от мира сего», мальчик на побегушках в родной усадьбе, он один сумел почувствовать и понять это!

Рогволд замолчал. Кони мягко ступали по скользкой, размокшей от нудного, затяжного дождя дороге. Тучи и не думали расходиться, ветер по-прежнему не утихал. Они давно миновали Астор и сейчас ехали по широкой равнине, упиравшейся справа от них в гряду лесистых холмов. Не обращая внимания на намокший плащ, Фолко попытался сесть так, чтобы можно было смотреть по сторонам и в то же время защитить лицо от ветра. Это ему удалось, и теперь он с интересом разглядывал незнакомую страну. Она была по-прежнему хороша даже в этот ненастный день.

Далеко слева мелькнула тёмная ниточка реки, полоски лесов на её берегах, селение в несколько десятков домов; от Тракта отходил туда узкий просёлок, надвое рассекавший сплошной массив сжатых полей. Кое-где ещё виднелись одинокие стога не убранного под крышу сена, но их было очень мало, и Фолко решил про себя, что хозяева здесь живут рачительно: об этом свидетельствовали и тщательно сохраняемая в порядке изгородь, и аккуратно засыпанные ямы на самом тракте, и даже затейливые бревенчатые срубы над придорожными колодцами, украшенные искусно вырезанными рожицами и фигурками. Несмотря на дождь, работа в окрестных деревнях не затихала: вовсю трудился и тракт, трое друзей всё время ехали на виду какого-нибудь большого обоза. За несколько часов пути они миновали четыре деревни: все чистые, с добротными, окружёнными палисадом домами. Дождь не переставал, плащ Фолко вскоре промок окончательно, и, когда, по расчётам Рогволда, солнце часа два как миновало зенит и уже начинало клониться к закату, они решили остановиться. К счастью, вдоль всего тракта для удобства проезжающих были сооружены навесы. Под одним из них и укрылись друзья. Нашёлся и заготовленный кем-то до них хворост, и они поспешили развести костёр. Ярко-рыжие язычки весело забегали по сухой, подложенной под дрова траве; вскоре костёр уже трещал вовсю, рассыпал вокруг себя алые искры.

Фолко скинул промокший плащ и зябко придвинулся к огню. От сырой одежды шёл пар, дым ел глаза, забивал горло, мешая дышать, но зато это было живое тепло, в которое можно было окунуться, словно в горячую ванну. После промозглой сырости тракта это показалось не привыкшему к дорожным трудностям хоббиту верхом блаженства…

Вскоре костёр был затоптан, друзья двинулись дальше под затянувшими всё небо, от края до края, серыми тучами.

Они говорили мало. Иногда Торин вдруг принимался что-то бормотать себе под нос на непонятном своём языке; Фолко уловил чеканный ритм гортанных созвучий и понял, что гном не то читает стихи, не то поёт что-то. Рогволд казался погружённым в какие-то невесёлые думы. Хоббита стало тяготить это почти похоронное молчание его товарищей, он принялся расспрашивать Рогволда о его жизни и обо всём, что тот видел, особенно заинтересовал его упомянутый ловчим во время их первой встречи Последний Поход.

– Эх, славное было времечко! – Казалось, Рогволд обрадовался возможности поговорить и вспомнить прошлое. – У самого Ледового залива Форошель, где живёт сумрачный и странный народ, что владеет страной Хрингстадир, на восток тянутся Безымянные горы. Давным-давно, задолго до Войны за Кольцо, задолго до Последнего Союза и Падения Нуменора, задолго до основания Минас-Тирита и Умбара, словом, в дни, называемые эльфами Предначальной Эпохой, за горами лежала удивительная земля, где, говорят, обитал когда-то Великий Враг Моргот…

Громовой раскат грома прервал речь Рогволда. Небо разорвала ветвящаяся ослепительная молния, лопнувшая прямо над головами путников. Тяжкий грохот заставил Фолко прижать ладони к ушам. Они застыли на месте, ошарашенные и потрясённые. Лошади неуверенно топтались на месте; наконец Рогволд тронул поводья и продолжал рассказ, но теперь понизив голос и иногда выразительно умолкая:

– Так вот, наше войско шло на север из Аннуминаса, держа путь к восточной окраине Безымянных гор. Наши разведчики, забиравшиеся в те годы очень далеко, до самого Рунного моря, сообщили молодому наместнику, а тот, в свою очередь, королю, что там замечены крупные отряды орков. Они держали себя тише воды ниже травы, двигались большими обозами, очевидно, искали места для поселения. Мы решили перехватить их. Сорняк должен быть выполот с корнем до того, как успеет разрастись и дать ядовитые семена. Сам король вёл нас, и мы, воины Арнора, были просто счастливы, как никогда в жизни, – наконец-то мы взялись за дело, ради которого жили! Мы прошли западными рубежами Ангмара, его жители вышли к королю с изъявлением покорности, они решили, что поход направлен против них. Глупцы! Король не воюет с людьми, ведь они все – его подданные; он лишь карает тех, кто преступает его законы. Вскоре мы вступили в пустынные, безлюдные области; шли мимо диких серых скал и звонких горных речек, пробираясь десятками дорог к одному сборному пункту. Орки не ожидали нашего удара. Конные панцирники разметали их наспех выстроенную стену щитов; тяжёлая пехота довершила разгром. Началась грандиозная облава. Мы гнали их днём и ночью, не давая разбежаться в стороны. Моя сотня обшаривала скалу за скалой, утёс за утёсом, пещеру за пещерой – и отовсюду мы извлекали забившихся во все мало-мальски укромные места врагов. Мы не тратили время на то, чтобы ловить и вязать их, – просто гнали и гнали перед собой. Случалось, в нас летели стрелы или какая-нибудь кучка самых отчаянных орков решала подороже продать свои жизни и бросалась на нас из укрытия; я потерял в таких стычках восемь человек, но прорваться сквозь наши заслоны им не удалось. Вскоре мы стали находить орков, умерших от ран или добитых товарищами. На что они надеялись? – спрашивал я себя тогда и не находил ответа. А погибших орков становилось всё больше – не выдерживали старики и дети. И вот настал день, когда все загонные отряды собрались на огромном поле у подножия Безымянных гор. Исполинские серые стены скал отрезали окружённым все пути к бегству, как мы тогда думали, а с трёх сторон на них надвигались наши. Но орки оказались далеко не трусами, они изготовились к бою, хоть и знали, что надежды у них нет, и мы невольно почувствовали к ним уважение. Уже спускался вечер, когда они вдруг прислали в наш лагерь своих выборных. Их провели к королю. Потом я узнал, что они просили у него сохранить жизнь хотя бы одному из каждых двадцати детей, уцелевших к тому времени, и выпустить их из кольца. Король, естественно, ответил отказом, добавив, что с порождениями Мрака у них, потомков Элендила и Арагорна, разговор может быть только один. Орки клялись, что навсегда уйдут на восток и правнукам своим закажут дорогу в Арнор, упирали на то, что не сделали народу королевства ничего плохого, но король был непреклонен. Наутро мы выстроились в боевой порядок. Перед нами, на предгорных холмах, темнела огромная масса орков. Они затащили наверх свои уцелевшие телеги, навалили камни – словом, как могли, приготовились к обороне. Мы атаковали, и дело было жарким, орки сражались как безумные. Но деваться им было некуда, да и противостоять нашей щитоносной пехоте они не могли – их попросту раздавили, точно между молотом и наковальней. А когда всё кончилось, мы с изумлением и гневом обнаружили, что орки провели нас: пока велись переговоры, значительная их часть с детьми и женщинами ушла в горы. Мы бросились в погоню. Круты и опасны оказались те тайные тропы, по которым вёл нас на север след орков. Тропа то повисала над бездонной пропастью, то упиралась в казавшиеся на первый взгляд неприступными скалы, но каждый раз мы отыскивали какое-нибудь незаметное ответвление, по которому ушли беглецы. На седьмой день – только на седьмой! – мы настигли их. Боя не было – мы просто сбросили их всех с обрыва. Так всё кончилось. Скалы внизу покраснели от тёмно-багровой орочьей крови.

Рогволд сумрачно усмехнулся и некоторое время молчал.

– На следующее утро мы стали решать, что делать дальше. Проще всего было возвратиться, ведь мы выполнили приказ короля, но неизведанные пути манили нас, и мы, отряд в пять тысяч человек, решили двигаться дальше, поискать выход из этих теснин и, быть может, взглянуть на ту удивительную страну, что издавна звалась у нас Загорьем. Мы двинулись дальше, помечая каждую пройденную милю. Теперь отыскивать дорогу стало намного трудней, но мы были терпеливы и настойчивы, еды у нас хватало, и мы не сдавались. В нелёгких трудах прошло ещё семь дней. На восьмой день мы миновали последний перевал, и нашим взорам открылась огромная, беспредельная равнина, простиравшаяся на север, восток и запад, насколько мог окинуть взор. Кое-где были видны небольшие холмы, мы заметили несколько небольших речек, бравших своё начало в Безымянных горах и стекавших куда-то на северо-восток. Их берега покрывали негустые рощицы чахлых, низкорослых северных деревьев. Солнца не было – всё небо скрывали сплошные серо-свинцовые тучи без малейших просветов. И нигде никаких следов человека или зверя. Землю окутывал зыбкий туман. Спустившись с предгорных холмов, мы по колено погрузились в серую влагу. Нас охватило странное, незабываемое чувство – мы оказались в заповеднике времени, где оно, устав от суеты Большого Мира, навсегда остановило свой ход и куда, казалось, оно уходит отдыхать каждую ночь. Это был не человеческий мир, друзья. Там не было места ни людям, ни гномам, ни тем более хоббитам. Там обитали диковинные существа, жившие по своим собственным законам. Не знаю, кто они, те исполинские призрачные пауки, облака летучего холодного огня, многоглавые змеи, умеющие ползать и по воздуху. Не знаю, но предполагаю, что это место стало обиталищем теней тех порождений Тьмы, чьи бесчисленные злодеяния лишили их вечного успокоения. Так или иначе, тени этих воинов Тонгородрима не исчезли, а и по сей день бродят вокруг жилища своего уснувшего господина. Мы быстро убедились, что они бесплотны! Впервые завидев их, мы страшно испугались, схватились за мечи и луки. Но серые тени, что-то вечно причитающие на давным-давно забытом языке, не обращали на нас никакого внимания. Наши стрелы и копья пронзали их насквозь, не причиняя вреда, и однажды среди нас нашёлся смельчак, который встал на пути одного из пауков-призраков. Тень прошла через него, мы видели его фигуру внутри страшилища, но оно проковыляло дальше, а храбрец вернулся к нам цел и невредим. Мы перестали обращать на них внимание и двинулись дальше, теперь почти наугад, придерживаясь одного направления – на север. Как и раньше, мы тщательно метили все возможные ориентиры, чтобы потом можно было выбраться отсюда. Но далеко уходить было нельзя – у нас кончалось продовольствие. Мы углубились на три перехода, но ничего подозрительного не заметили – только всё сильнее и сильнее становился зародившийся в наших душах сразу после перехода через горы страх, страх безотчётный и необъяснимый, противостоять которому оказалось очень нелегко. Постепенно призраков вокруг нас становилось всё больше и больше – целые стада их скапливались возле наших стоянок; к тому же у них появилась отвратительная привычка совершать свои прогулки прямёхонько по нашим лагерям, и случайным назвать это было уже нельзя. Пренеприятные ощущения, бр-р-р! – Рогволда всего передёрнуло. – Словно погружаешься в затхлую, гниющую жижу, – а запашок внутри у этих монстров, я вам скажу! И в то же время, я уже говорил, они совершенно бесплотные. Ну да ладно, хватит об этом.

Мы пробирались вперёд в тайной надежде увидеть нечто необычайное, быть может, руины самой Крепости, но так ничего и не заметили. Вокруг нас по-прежнему расстилалась всё та же необозримая равнина, всё так же влачили свои призрачные тела серые тени. И мы повернули назад. Обратная дорога прошла без всяких приключений: оставленные нами ориентиры оказались на своих местах, ошибки допущено не было, и мы в точно рассчитанный срок вышли к горам. Так закончился Последний Поход, после которого арнорская дружина тридцать лет сидела без дела. Лишь в последние месяцы она всерьёз взялась за оружие. Однако это пока лишь мелкие стычки, до настоящих походов дело не доходит.

Торин и Фолко внимательно слушали, стараясь не пропустить ни единого слова. Некоторое время ехавший молча гном внезапно хлопнул себя по лбу.

– Рогволд! А как же орки так сразу полезли на Север целым народом? И что – они уже не боялись солнца?

– Не знаю, – в лёгком замешательстве ответил бывший сотник. – Вообще-то жить захочешь – под что угодно полезешь. Мы заставили их принять бой днём, но они, по-моему, с одинаковым отчаянием дрались под солнцем и под луной. А почему полезли всем народом? Я полагаю, что они сперва отправили своих разведчиков, те приглядели себе Загорье. Людей там нет, солнца тоже – почти всегда густые, непроницаемые облака. Присмотрели, а потом уже двинулись всем скопом. Разведчиков этих мы, к сожалению, проглядели. Кстати, уже за Безымянными горами нам несколько раз попадались следы орочьих стоянок!

– То есть… Эти урукхаи сумели спрятаться там? – насторожился Фолко.

– Как ты сказал? – переспросил его ловчий. – Как ты назвал этих орков? Какое-то незнакомое слово…

– Урукхаи, – пояснил Фолко. – Я читал, что так назывались те страшилища, что служили Саруману. Они были куда сильнее и крупнее своих собратьев и, как и твои орки, Рогволд, не боялись солнца. Брр! Жуткие существа, как их Фродо описывает. Ну и что с теми орками в Загорье?

– Кто ж знает! – пожал плечами Рогволд. – Мы туда больше не ходили, на наших границах всё было спокойно. Конечно, если они за тридцать лет там расплодились… Кстати, этой весной в стычках арнорских воинов с летучими отрядами часто замечали таких орков среди убитых.

– Так, может быть, они уже давно в союзе с Ангмаром? – встревожился Торин. – Значит, гномам снова пора браться за топоры! Войны людей – это, как ни крути, войны людей, а орки – это наш исконный, злейший, словом – Вечный и Главный Враг! Мы сражались с ними ещё при Великом Дьюрине!

– Сражались, да не с теми, – покачал головою Рогволд. – После Войны за Кольцо, если кто и выжил, так это самые сильные, хитрые и ловкие. К тому же они сейчас бьются не в подземельях.

– Ты ещё не видел нашу пехоту на поверхности! – огрызнулся Торин. – Погоди судить.

– Не видел, – легко согласился Рогволд, похоже, не желавший спорить с гномом. – Не видел и не знаю, так что действительно говорить ничего не буду. Похоже, Ангмар всё-таки сплотился вокруг кого-то, и этот кто-то водит его лихих молодцов на наши границы. Кто-то собрал вольно живущий народ и сумел натравить на нас. Кто-то нашёл остатки орков на Севере, пытается отыскать их и на Юге. А вдобавок ожили Могильники! Невесело, что и говорить.

– Нам надо спешить, – тихо сказал Фолко. – У меня какие-то скверные ощущения последнее время. Всё очень страшно, но с этим ещё можно бороться – это я понял, когда мы с Торином видели чёрный отряд перед Могильниками. Но кто знает, если мы промедлим, не будет ли поздно?

Разговор оборвался, над трактом повисло недоброе молчание.

«Бойся Севера, бойся Севера!» – В голове Фолко неотрывно вертелись слова Пелагаста. Но что может сделать он, маленький и ничего не умеющий хоббит? Сделать там, где не может справиться вся броненосная дружина Великого королевства!

«А ничего, – вдруг произнёс внутри его чей-то очень спокойный и рассудительный голос. – Помни, маленькие камни срывают с гор всесокрушающие лавины. Случайная встреча Перегрина и Мериадока с энтами, их безыскусный рассказ – и энты, поднявшись, громят Исенгард, спасают бьющихся в Хельмском ущелье, приходят на помощь в решающий час битвы на Пелленорских полях! А ты всё талдычишь – что я могу сделать? Очень многое!»

Фолко помотал головой. Он готов был поклясться, что слышал эти слова, вдохнувшие в него новые силы и веру в себя. Но его товарищи ехали спокойно и молча, хоббит понял, что это были его собственные мысли, мысли нового Фолко Брендибэка, которому претила осторожность старого – осторожность, так часто смахивающая на трусость.

До самого вечера они ехали по тракту на северо-запад. Фолко перестал даже глядеть по сторонам – местность не менялась, вокруг лежали обжитые, ухоженные земли, не таящие в себе, казалось, ничего необычного. Дождь перестал, небо начало медленно расчищаться. Вечерняя заря застала путников на гребне очередной цепи холмов, довольно высокой, с которой было видно далеко окрест. Последние клочья изорванных свежим западным ветром облаков исчезли в затянувшей восточное небо предвечерней мгле, а на западе огромный багровый диск неторопливо опускался в незамутнённые, прозрачные воздушные бездны. Алая полоса вдоль горизонта без единого облачного пятна казалась атласной лентой, которую обронила какая-нибудь красавица. Путники невольно остановили коней, чтобы полюбоваться на это великолепие.

Землю постепенно затягивали белёсые вечерние туманы. Сквозь их невесомую завесу ещё виднелись леса и поля, тёмные, извилистые ленты рек. Всё вокруг казалось прочным, мирным и устоявшимся.

Дорога пошла вниз, в долину, и вскоре сероватые громады холмов заслонили закат. Навстречу двигалась залитая вечерней мглою долина, очень широкая, пролёгшая между двумя далеко отстоящими друг от друга грядами.

В середине её текла небольшая речка, виднелись дома недалёкой деревни.

– Это Сильменвиль, а следующая, перед вторым гребнем, – Хэмсал, – объяснил хоббиту Рогволд. – Там и заночуем.