Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 1

– Не знаю. Мы прошли десятки этих строений, но что у этой надо остановиться, все почувствовали тотчас…

– Не признак ли это западни? Превеликие силы, почему я об этом раньше не подумала… – Сежес схватилась за голову.

– Так или иначе, эту нам надо пройти до конца, – Император поднялся. – На месте сидючи… ну, понятно.

Узкий коридор преломлялся под прямыми углами, повторяя очертания некогда возвышавшихся внешних стен, свиваясь в квадратную спираль. От Императора и Сежес требовались поистине неимоверные усилия, чтобы не наступить, не потянуть, не передвинуть – чтобы не привести в действие одну из бесчисленных ловушек.

– Кого они тут ожидали? – сквозь зубы шипела Сежес, потерпев очередную неудачу в попытках обнаружить настороженные капканы магическим способом.

– Армию гробокопателей, не иначе, – в тон ей откликнулся Император. – Может, в том мире профессия грабителя могил распространена куда больше, чем в нашем?

– Легионеры бы здесь далеко не прошли…

– Ну, отчего же. Прошли бы. Я пока насчитал тридцать одну ловушку. Это меньше, чем полманипулы. Любой полководец скажет, что на подобные жертвы командир идти просто обязан.

Сежес вздохнула и ничего не сказала. Наверное, недоумевала про себя, почему же её Император не отдал такого очевидного для него самого приказа.

Сам же правитель Мельина вскоре почти уверился в том, что они только зря теряют время. «Дыхание смерти» дыханием смерти – для Императора это означало, что где-то рядом скрываются голодные бестелесные сущности, возможно, сородичи приснопамятной Белой Тени. Скрываются, но не нападают – почему?

…Мало-помалу они потеряли счёт времени. Менялись факелы – хорошо, что они захватили с собой изрядный запас. Ловушки закончились, теперь Император и Сежес продвигались быстрее, но тёмный коридор упрямо не желал кончаться.

– Он не становится короче, – вдруг остановилась чародейка.

– Ты заметила? Я тоже. Вот уже четыре полных круга от угла до угла ровно тридцать два шага. И не убывает.

– Нас кружит, – на сей раз Сежес побледнела уже по-настоящему.

– Кружит. А ты по-прежнему не чувствуешь никакой магии?

– Нет. Ничего.

– Тогда идём дальше, – решил Император.

…Поворот, поворот, ещё один и ещё. Тридцать два шага от угла до угла – и в трепещущем свете факела открывается всё тот же коридор, как две капли воды похожий на уже пройденный. Правитель Мельина нацарапал было на стене большой крест – ожидая, что они каким-то образом ходят по кругу – но нет, метка им больше так и не попалась.

– Нет смысла идти дальше, повелитель, – не выдержала наконец Сежес. – Где-то была ошибка. Или мы таки угодили в их ловушку.

Император молча сжимал кулаки. Они угодили-таки в ловушку, волшебница совершенно права. Бессмысленно даже думать, где и как это случилось. И всё-таки, всё-таки… именно на это ведь и рассчитывали неведомые строители. Что угодившая в их лабиринт жертва остановится, повернёт назад… и, ясное дело, останется здесь навсегда.

– То-то мне подозрительным показалось, когда сошли на нет все эти проклятые штуковины. Сколько их всего было, повелитель? Тридцать одна, вы говорили?

– Тридцать две. После того разговора мы натолкнулись только на один-единственный капкан.

– Тридцать две ловушки… тридцать два шага… – забормотала Сежес. – Ну конечно! – Она вдруг хлопнула себя по лбу. – Это всё для отвода глаз. Мы идём вниз, мой Император.

– Вни-из? Я не чувствую никакого уклона, – удивился Император. – А ну-ка… У тебя найдётся монетка, Сежес?

Волшебница кивнула.

Имперский монетный двор всегда славился не только чеканкой, но и почти идеально правильной формой золотых кругляшей. Правитель Мельина поставил золотую марку на ребро – но та и не думала никуда катиться.

– Ничего не понимаю. Если ход уводит вниз, то…

– А в этом и состоит их магия… самая простая… какую и засечь труднее всего… ой!

Впереди что-то с грохотом рухнуло.

Они завернули за угол и упёрлись в тупик. Опустившаяся плита закрыла дорогу дальше. Правитель Мельина обернулся – и вторая такая же плита рухнула в дальнем конце коридора, окончательно заперев их.

– Вот так, – после некоторого молчания проговорила волшебница. – Никаких тебе нажимных пружин и прочего вздора. Пирамида сама знала, когда приводить ловушки в действие.

– Ты можешь что-нибудь сделать, Сежес?

– Вы ведь для этого меня и брали, повелитель? Ясное дело, могу. Ваша очередь светить мне, мой Император.

…Чародейка возилась очень долго, так долго, что их запас факелов съёжился до последней пятёрки. Произносила какие-то заклинания, чертила углём какие-то фигуры перед опустившимися плитами – всё напрасно.

– Я… я бессильна, повелитель, – наконец выдохнула она и отвернулась, закрыв лицо руками.

– Не шибко хорошо выходит, – хладнокровно произнёс Император, железной рукой давя в себе зашевелившийся животный ужас.

– Убьёте меня, когда станет совсем невмоготу? – подняла на него глаза Сежес. – Только… не больно чтоб. Быстро. Ужасно боюсь боли…

– Ерунда, – отрезал Император. – Никто никого убивать не будет. Ты уверена, что…

– Да, уверена, – обессиленно выдохнула чародейка. – Иначе не говорила б такое. Эти плиты охраняет магия, по сравнению с которой моя – детские забавы. И волшебство пирамиды тщательно скрыто, так хорошо, что даже в упор не разглядишь.

– Большое видится на расстоянье… – процедил сквозь зубы Император. – Твои соображения, волшебница?

– Сулла должен отправиться на поиски…

– Три десятка Серебряных Лат умрут, прежде чем доберутся до внешней плиты.

Сежес совсем низко опустила голову.

– Мне стыдно, повелитель. Но… в недавнем сражении со стражами этой пирамиды погибла почти сотня людей. В чём разница, мой Император?..

– Много раз говорил – в бою у легионера есть шанс остаться в живых. Шансов здесь у той тридцатки, что пойдёт первой, уже не будет.

Волшебница покачала головой.

– Но справиться с вторжением и возродить Империю может только мой повелитель. Без него всё прочее просто теряет смысл.

– Не всё меряется смыслом, волшебница. Некоторых вещей ты не делаешь просто потому, что не имеешь права их делать, какие бы доводы ни приводил твой трепещущий от страха смерти рассудок.

– Это не рассудок, мой Император. Это долг, а он выше рассудка. Повелитель не имеет права умирать и имеет право требовать, чтобы за него умирали другие.

Правитель Мельина только покачал головой.