Терн

– Н-да. Нет, я не спорю, это, конечно, блистательный замысел – сознательно дать тебе бежать, поставив в сопровождающие молодую и неопытную Гончую, а следом отправить бывалого соглядатая… Но, хвала всем богам, настоящим или вымышленным, наши славные некроманты на такое не способны. Иначе они бы уже подмяли под себя весь континент.

– Хватит, – отрезала Нэисс. – Дальше у каждого своя дорога. Ты, раз уж неможется, оставайся и милуйся со своей зомбячкой, а я пошла. Дорога дальняя. У меня остался один должок – там, в Навсинае.

– Счастливого пути, Нэисс, но мне кажется – ты совершаешь ошибку.

– Как-нибудь сама разберусь, – надменно бросила сидха, не поворачивая головы. – За свои ошибки привыкла сама отвечать.

– Что ж, удачи, – Тёрн отвернулся.

Нэисс с гордо поднятой головой зашагала прочь. Одно движение, другое – и она уже скрылась из виду, мгновенно растворившись за серебристыми колючими занавесами.

Дхусс тяжело вздохнул. Некоторое время смотрел вслед исчезнувшей девушке, качал головой, что-то бормотал себе под нос. Потом решительно встряхнулся, словно намокший пёс (злые языки выводили происхождение дхуссов от сторожевых собак древних богов, тех самых Семи Зверей). И – повернулся к Гончей.

Та словно только и ждала этого момента. Антрацитовые глаза раскрылись.

– Проснулась? – улыбнулся ей Тёрн. – Ну, как ты после вчерашнего? Я вытащил все иглы, следы могут ныть ещё дней пять-шесть, но если правда то, что болтают о Гончих Некрополиса, то ничего болеть уже не должно. На, попей, – он протянул снятую с пояса деревянную флягу – наверное, единственную имевшуюся у него вещь, кроме длин-ного боевого посоха.

Тонкие бледные пальцы осторожно протянулись вперёд. Обхватили флягу. И почти что вырвали её из руки дхусса. Гончая припала к горлышку, словно во рту её не было ни капли уже невесть сколько дней.

– А… ы… ох…

– Пей-пей. Здесь добрая вода. Особенно после той дряни, чем потчуют в Некрополисе.

Гончая наконец оторвалась от фляги. По точёному острому подбородку с ямочкой стекали прозрачные капли. Чёрные глаза уставились на спасителя.

– Спасибо, – теперь она говорила чисто и твёрдо, как северянка с побережья моря Тысячи Бухт. – Спасибо тебе, незнакомец. Моя жизнь стоит немногого, но всё-таки…

Девушка сделала неуловимое, расплывающееся, почти неразличимое глазом движение. Из обоих рукавов серой куртки выскочило по игольчатому лезвию длинной в ладонь.

– Благодарю за спасение и прошу направить путь мой, – клинки скрестились, а сама она опустилась на одно колено и склонила голову.

– Встань, Гончая. Кстати, сказала б, как тебя зовут по-настоящему. Или тебя продали такой маленькой, что уже и не помнишь?

Угольно-чёрные глаза запылали ничуть не слабее янтарных.

– Нет, спасший. Меня зовут Стайни. Кое-что я, конечно же, помню, хотя попала в Некрополис ещё девчонкой. Ты прав, меня продали… родители мои умерли, а у родственников хватало своих ртов. И тут очень кстати в городок наш приехали отборщики Некрополиса…

– Откуда ты родом? – перебил её Меченый.

– Гварон.

– Гварон?.. Королевство Акседор?

– Ты прекрасно осведомлён, спасший. Но как же мне называть тебя, кого благодарить?

Дхусс усмехнулся:

– Не вижу смысла что-то скрывать и не верю в особую магическую власть имён. Я Тёрн.

– Тёрн? Странное имя… У дхуссов таких имен не бывает.

– Совершенно верно. Я не дхусс, хотя и похож на него.

– А ты откуда, Тёрн?

– Издалека, Стайни. Из такого далека, что даже и не представишь себе.

– Странно, а по-нашему говоришь свободно…

– Я знаю много наречий.

– Откуда?

– Да так… – уклонился от прямого ответа Тёрн. – Много где странствовать пришлось…

– А выглядишь совсем молодым…

– Это от дхуссов, они и перед смертью молодыми кажутся. Что теперь думаешь делать, Гончая… Стайни?

– Не называй меня Гончей, – поморщилась та. Осторожно попыталась встать и, похоже, немало удивилась, когда ей это удалось. – Мне, похоже, повезло, как… как… – она медленно подняла руки, закрыла лицо ладонями, и тут голос её сорвался. – Неужто это кончилось?.. Неужто? Я… свободна?..

Глаза дхусса чуть сощурились, вроде бы с удивлением.

– Ты не свободна, – осторожно подбирая слова, проговорил он. – Просто потеряла много того, что у тебя текло в жилах вместо крови, вшитые вместилища декоктов ещё не возместили убыль. Скоро ты станешь прежней, Стайни, не обманывай себя. На этом и держится власть Некрополиса. Если бы для освобождения Гончей оказалось достаточно устроить ей хорошее кровопускание!.. Нет, всё не так. Но я знаю, как нам быть. Собственно, не требуется ничего сверх того, что я и так собирался сделать; впрочем, кое в чём ты права – тебе и впрямь невероятно повезло. Сидха Нэисс всадила в тебя четыре Иглы-до-Сердца, и ни одна не оказалась смертельной. Ты каким-то образом выжила, хотя должна была истечь кровью ещё до утра. Вместо же этого ты поползла следом за беглянкой. Ну, а потом…

– А потом ты меня спас, – не отрывая блестящих глаз от дхусса, проговорила Стайни. – Спас Гончую Некрополиса, отвратительное чудовище, противное всем людям создание злобной магии, движимое…

– Перестань, пожалуйста.

– Ты вот так вот… веришь мне?

– Иглы сидхов сослужили тебе одну службу, за которую, по справедливости, ты должна была бы поблагодарить Нэисс.

– Это какую же? – Тёрн не отличался высоким ростом, но миниатюрной, похожей на маленькую резную статуэтку, Стайни приходилось всё равно задирать голову, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Боль перебила большую часть наложенных на тебя заклятий, Стайни. Как я уже сказал, ты потеряла много крови, а вместе с ней – и большую часть эликсиров, подмешанных тебе в вены. Потому-то мы и можем сейчас с тобой разговаривать, а не сражаться.

– Откуда ты всё это знаешь? – поразилась Стайни. – Где такому учат? Хочу туда!

– Туда, где такому учат, далеко не каждого встречного-поперечного пустят, – вздохнул Тёрн.

– О! Так тебя изгнали? – попыталась угадать девушка.

– Долгая история, Стайни.

– Так отчего б не рассказать? Хотя бы и по дороге. Если хочешь, я тебе свою первая расскажу. А? Идёт?

Тёрн как-то странно взглянул на Стайни. Сейчас она казалась самой обыкновенной девушкой, словно за её плечами и не лежал кровавый путь Гончей Некрополиса, чья мрачная слава разошлась от одного земного Предела до другого.