Клеймёный

Петр Григорьевич тоже взял из пепельницы свою вечно не тухнущую папиросу. Глубоко затянулся:

– Что мы и делаем.

В коридоре Руднева ждал его новый знакомый Туров.

– О чем договорился, комиссар?

– На пилораму получил добро, – улыбнулся Руднев. – С сегодняшнего дня займусь ею.

– Молодец! Сколько разговоров о лесопилке, а разделывать древесину продолжаем вручную.

– Мне отступать некуда. Займусь сам и механиков прижму.

– Мои не поверят.

– Время покажет. С Петром Григорьевичем обо всем переговорил. Об организации быта и досуга. Скрипит, упирается, но соглашается, – улыбнулся Руднев.

– К сожалению, старшее поколение нас не всегда понимает. Петр Григорьевич работу требует. А чем живет красноармеец, командир, ему вникать некогда.

– В том и состоит моя задача, как политического работника: проникнуться заботами личного состава. Не только лекции читать, какая у нас прекрасная власть, какая огромная страна. Нет. Строить хрустальные дворцы тоже не выйдет. Сделать для людей все, что можно в данных условиях. Вот это и есть моя главная цель.

– Глубоко пашешь, комиссар, – улыбнулся командир дивизиона.

– Иначе не умею! – ответил Руднев.

– Смотри, не надорвись.

– Мы докажем, что на самом краю земли можно нормально служить и жить.

* * *

Когда Семен Васильевич возвратился поздно вечером домой, его уже ждали жена и сын. Они заканчивали вешать занавески в спальне. Без его участия установили полуторную металлическую кровать. Заправили ее. Помыли, почистили. Комнатка преобразилась.

У Радика в комнате тоже порядок навели. Жене и сыну удалось туда установить кровать, маленький самодельный столик и стул. Возле кровати растянули дорожку. На окно повесили занавески.

– Молодцы! – не удержался от похвалы Семен Васильевич. – Теперь приятно домой заходить.

Домникия Даниловна сняла фартук, поправила юбку, развязала косынку. Несколько раз встряхнула головой. Веером разлетелись ее черные густые волосы и опустились на круглые плечи.

– Нравится? – сверкнула темно-коричневыми глазами в сторону мужа и улыбнулась так, что на щеках образовались ямочки.

– Это дело надо отметить, – обнял за плечи жену комиссар.

Он достал большой коричневый чемодан. Порылся в нем и вытащил пачку китайского чая и пакетик с конфетами «подушечка».

Радик сразу выхватил у отца конфетку, бросил ее в рот и запрыгал от удовольствия.

– Не спеши! – успокоила его мама. – Сейчас приготовлю кипятка.

Вскоре уселись за столиком на кухне. Пили крепкий чай.

– Как дела по службе? – спросила жена у мужа.

– Как всегда. Нормально. Рассказал комбригу о некоторых моих методах политической работы. Скрипит, упирается, но соглашается, – ответил Семен Васильевич, попивая горячий крепкий чай в прикуску с подушечками.

– С какой я женщиной сегодня познакомилась! – поспешила поделиться новостью Домникия Даниловна. – С Валей Туровой. Она из Ленинграда. Приехала сюда на строительство оборонительных сооружений. Здесь познакомилась со своим будущим мужем.

– А мы успели с Туровым познакомиться. Приятный мужчина.

– Нам всегда везет на хороших людей, – добавила довольная женщина.

– А ты боялась, что мы здесь пропадем.

– Это мне поначалу так показалось.

– Не волнуйтесь, мои родные! Места здесь чудесные. Люди заняты нужным для Родины делом, – продолжал успокаивать Семен Васильевич домашних.

– Я так понял, что скучать здесь не придется, – перебил его Радик.

– Ты, как всегда, прав, – улыбнулся Семен Васильевич.

После некоторого раздумья сказал:

– Знаешь, Нёма, у меня есть просьба. Помогите нам, мужчинам, организовать быт в укрепрайоне, чтобы люди не чувствовали своей оторванности.

– Мы тоже с Валей об этом думали…

– Во-во, вместе с Валей. У вас получится.

– Укрепрайон большой, о нем надо думать, но и дом не забывать. Говорят, здесь короткое лето, студеные зимы, крепкие морозы. Уже сейчас нужно готовиться к холодам.

– Не рано ли?

– Не рано, – сверкнула темными глазами Домникия Даниловна.

Семен Васильевич не понял в чем дело, на что она намекает.

– Возьму солдат. Напилят и привезут. А поколем с сыном сами.

– На сына не рассчитывай, он еще маленький.

– Футбол гонять не маленький. Пусть приучается к труду. Отец в четырнадцать лет уже был подмастерьем в Петрограде. Сам на жизнь зарабатывал.

Радик выскочил из комнаты на улицу. Ему не нравилось, когда старшие его начинали учить.

– Не пойму, почему глазками подмигивала. Что случилось? – спросил у жены Руднев.

– Случилось, Сеня. У нас будет ребенок.