Ставка на любовь

Я был готов бороться до конца, дорого продав этим тварям свою жизнь. И сожалел только об одном: о своей женитьбе. Если бы не собственная глупость, все еще сидел бы с друзьями в уютной харчевне, где подают добротный эль.

Но все потеряно: нет больше друзей, нет свободы, нет будущего. Причем для нас обоих.

Внутри все болело еще от одного осознания – я понимал: глупая девчонка тоже погибнет. И мой чертов дар, даже на пороге смерти, не давал покоя, заставляя волноваться о практически чужой малознакомой женщине.

Однако все мысли испарились из головы, как только главный волк припал к земле, готовясь к прыжку. Подчиняясь инстинктам, я закрыл собой Софи и крепче сжал скальпель. Будто это могло помочь…

Страх пронесся по позвонку, словно гугорот провел липким холодным языком – до мороза по коже и мурашек на затылке. В висках застучало.

Слегка согнув ноги в коленях, я присел и чуть наклонился вперед, готовясь отразить нападение.

За миг до того, как волк прыгнул, я громко утробно зарычал, стараясь хоть так избавиться от ужаса, проникшего в кровь ядом, отравляющего сознание и отнимающего веру в чудо. Рванул навстречу зверю, метясь в одно, четко определенное место. В печень. Удар нужно было нанести снизу спереди под правое нижнее ребро, направляя скальпель чуть вверх и слегка провернув его в ране.

Я знал теорию очень давно, но никогда не думал, что придется проделать это на практике…

Время словно остановилось.

Были только я и волчий оскал. Мы добрались друг до друга в воздухе, оба оторванные от земли. Он прыгнул, я упал на колени. Скальпель вошел куда нужно, но и клыки плотно обхватили мое предплечье… Странно, но в первый миг я ничего не почувствовал, разве что оцепенение и недоумение. Но спустя три удара сердца о ребра волк вдруг обмяк, отпуская свою добычу. Тогда стало больно. Да так, что выть захотелось уже мне.

Изо рта зверя лилась кровь, и сквозь мутнеющее сознание я понял: все получилось, как и было задумано. Враг повержен. Пусть только один, но все же…

Еще несколько ударов сердца, и я с удивлением обнаружил, что страх совершенно ушел и жалость к себе пропала. А еще дико захотелось продлить агонию, называемую жизнью. Хотя бы не для себя, а для глупой девчонки, не ставшей убегать.

Словно в насмешку моим мыслям, оставшиеся волки, притихшие на пару секунд, внезапно оскалились, медленно двинувшись в нашу сторону. А потом бросились в атаку. Двое были впереди. Без предупреждающих сигналов или игр в “кошки-мышки”, они прыгнули… В отместку за вожака.

Я только и успел, что вскинуть руку, все еще сжимающую скальпель. Одного мой удар настиг, и я с ужасом понял, что второй метит в Софи.

“Не защитил!” – пронеслось в голове.

И тут случилось невероятное. Некая сила буквально отшвырнула меня в сторону, оставляя без оружия. Упав возле одного из деревьев, я почувствовал, как вышибло из легких весь воздух, и на миг решил, что задохнусь. Тогда же совсем рядом завопил волк. Обреченно и страшно. Я вздрогнул, дернулся вперед. Казалось, прошла вечность, пока смог перевернуться на живот, сделал сиплый вдох и попытался подняться.

Снова вой, на этот раз волк был не один. Я почувствовал, они звали на помощь. Громко, надсадно, скорбно.

С первого раза не вышло: тело не слушалось, в голове шумело, прокушенная рука мелко дрожала. Наконец справившись с собой, встал на подгибающиеся ноги, неловко качнувшись в сторону, и прищурился, пытаясь найти Софи. Но землю вокруг заволокло темным туманом, от него слезились глаза и сбивалось дыхание. Или это сказывались переломы?

Ветер принес запах крови и смерти, хлестнул по лицу и затих. Только тогда я понял, что происходит нечто неправильное. И вскинулся в новой попытке разглядеть, где Софи.

Увидел, бросился вперед, не обращая внимания на боль в предплечье и грудине. И замер в шаге от нее, понимая, что опоздал. Туман отступил от девушки, клубясь лишь возле ее ног, касаясь кончиков пальцев.

Софи, лежа сломанной куклой возле убитого мною волка, смотрела в небо совершенно пустыми глазами, в центре белка которых только-только появлялись зрачок и радужка.

От подобного зрелища меня бросило в дрожь. Пронеслась даже подлая мысль попытаться сбежать. Как сбежала часть стаи, потерявшая вожака и напуганная темной магией. Как улетали прочь птицы, заставляя лес вокруг нас безмолвствовать. Даже ветер затих, притаился, ожидая, что будет дальше. Потому что пришла любимица смерти.

Темневик.

Моя жена.

Страх перед ними глубоко засел в мое подсознание. И я уже сделал шаг назад, только вот проклятый дар не позволил трусости взять верх. Софи прежде всего оставалась человеком. Она истекала кровью, и ей срочно нужен был лекарь. Тот, кто дарит жизнь. Я.

Вот такая насмешка судьбы. Интересно, на что боги сделали ставку, когда дали добро на столь противоречивый союз?!

Вернувшись к карете, я вынул свою сумку и, на миг привалившись к одному из деревьев, прикрыл глаза, пытаясь таким образом чуть прояснить зрение.

Пелена застилала все вокруг, а сердце уже билось где-то в горле, когда добрался до Софи и откупорил несколько склянок с настойкой, пропитанной магией. Одну влил в ее чуть приоткрытый рот, приподняв ей голову; другую выпил сам.

Безумно дорогое средство, названное уважаемым всеми магистром Пулем “второй шанс”, было пущено мною в расход впервые. И сразу в двойном количестве.

Уже перед тем, как глаза окончательно потеряли способность видеть, а сознание погрузилось в блаженную негу, я подумал вдруг, сколько бумажной волокиты предстоит, если выживу, – пока отчитаюсь перед всеми за растрату ценных ресурсов, может и война кончится?

“Второй шанс” сработал. По крайней мере со мной.

Спустя некоторое время я открыл глаза, чувствуя озноб и жуткий голод. Раненые рука и плечо чесались, но не болели, только на коже появились едва заметные шрамы – напоминание, что встреча с волками мне не привиделась.

Вместе с чудесным исцелением пришли безразличие и сильная заторможенность – последствия действия лекарства. Поэтому не было ни страха, ни сожалений, ни утомительных самобичеваний.

Медленно усевшись, я повернулся и оценивающим взглядом уставился на Софи. Бледная, с залегшими под глазами розовыми кругами и голубоватого оттенка губами, она не вселяла радужных надежд.

– Что ж, эликсир не всегда срабатывает… – Я философски пожал плечами и, громко сопя от натуги, пересел к ней поближе. Отстраненно отметил про себя, что мышцы затекли от холода и долгого пребывания в неудобной позе; в горле першило, а одежда, пропитанная кровью, стала дубовой.

Присев рядом с супругой, аккуратно отодвинул ворот платья от горла и приложил два пальца к бледной коже, пытаясь нащупать пульс. Ничего. Хотя Софи все еще была теплой, сомнений не осталось: совсем недавно она отбыла в мир иной. А я теперь вдовец. Отдохнул, называется, от столичной суеты и привел нервы в порядок.

– Не успел. Или, может, любимчикам смерти требуется доза побольше? Нужно будет уточнить у магистра Пуля, – пробормотал и покачал головой, понимая, что не располагаю еще одной порцией лекарства, чтобы проверить предположение на месте.

Холодность, апатия и безэмоциональность не давали впадать в уныние, хотя даже сквозь них я понимал, что где-то внутри зреет ураган, способный вогнать в тоску навеки. Я не спас девчонку, не уберег. Но пока на душе господствовал штиль, а в голове шумел ветер, отгоняя опасные страшные мысли.

“Поистине убийственное забвение, – подумал, прислушиваясь к себе. – Вот что нужно было выпить, когда Элиза ушла”.

Я вздохнул и собирался подняться, чтобы отправиться за своим саквояжем, когда веки покойницы дрогнули и поднялись, обнажая пустые белки глаз. Ни зрачка, ни радужки, только пустота. Но отчего-то я точно понял: Софи смотрит на меня.

Где-то в мозгу забрезжила одинокая мысль о том, как повезло с успокаивающим откатом от исцеляющего зелья, иначе в лучшем случае стал бы заикой до конца своих дней.

– Джеймс, – тихим хрипловатым голосом проговорила Софи, при этом едва шевеля губами. – Это ведь ты?

– Я, – ответил, уже второй раз за сегодня мечтая бежать от нее, но оставаясь на месте.

Впрочем, рассудок быстро подсказал, что прятаться от темневика в этом лесу бессмысленно. Тем более что эта бледно-голубая нечисть – моя жена.

– У меня в груди что-то, – шептала тем временем Софи. – Болит.

– Рана? – уточнил я, с сомнением глядя на вполне себе целое платье.

– Н-нет. Будто кошка расцарапала. Но внутри. Глубоко.

Миг, и я почувствовал то же самое, но в другом месте. Перевел задумчивый взгляд на собственное предплечье, чувствуя там легкое покалывание, перерастающее в ноющую саднящую боль. Отодвинув рубашку, скорбно уставился на то, как на едва зажившей коже проявляется вязь рисунка. Глаз с бледными очертаниями зрачка.

Метка смерти, называемая “дар жизни”. Я точно о ней слышал. Прикрыв глаза, погрузился в глубины памяти, пытаясь восстановить нужные знания.

“…Древняя магия, – вещал голос магистра Велье, – сильная и страшная! Смерть тоже имеет свои слабости, и чувство справедливости у нее весьма своеобразно. Так, в награду за проявленную доблесть и за жертву, принесенную храбрецом, она может отсрочить уход, подарить шанс, призрачную возможность отвести глаза от ее посланников, заменив себя кем-то другим. Может назначить вас своим любимчиком. Но не разочаруйте ее, иначе сто крат пожалеете о своем новом даре…”