Разведи меня, если сможешь

– Но ведь вам интересно, – опустив голову, тихо ответила Марта, – и я хотела помочь.

– С чего это вдруг? Думаешь, я поверю в твою бескорыстность? Просто хочешь узнать очередную порцию новостей погорячее из первых уст и передать их девицам, подобным тебе! Убирайся!

Я топнула ногой, но этого показалось мало, и, не задумываясь, пнула недалеко отъехавшую до этого коробку. Подарочек – чтоб его переплавили на зубы моему благоверному – не шевельнулся, зато у меня аж искры из глаз посыпались.

– Ненавижу! – вопила я, прыгая на одной ноге. – Чтоб он подавился оладьями из этих формочек! Урод, скотина, сволочь! Чтоб у него хотелка отвалила-а-ась!

Марта очень спокойно обошла меня и, подхватив сковородки со всеми прибамбасами, оттащила их к входной двери.

– Заберу это от греха подальше, – выдала моя наглая помощница.

– А не много ли ты на себя берешь? – вымученно опустившись на пуфик и привалившись к стене, я массировала отбитые пальцы. – Я вообще-то тебя выгнала.

– Знаю. Восьмой раз за этот месяц, – напомнила Марта, аккуратно запихивая в коробку чуть вылезшую наружу силиконовую крышку. – Привыкла уж к вашему характеру.

Я усмехнулась:

– Если даже наемная домработница меня всерьез не воспринимает, то что уж говорить о муже? Он меня в порошок сотрет, а я ему еще спасибо буду при этом говорить.

– Нет, миссис, вы не такая. – Марта обула ботинки и подхватила коробку. – Вы сильная, умная, красивая и интересная. А еще, судя по вирт-грамотам, неплохой маг. Только вам бы вспомнить, какая вы есть, да время не терять. Я тут положу адрес офиса, где принимает клиентов Адам, он уже спрашивал про вас и ждет. Но, если не пойдете, все равно найдите адвоката. Хотя господин Боннер в таких делах профи. К нему очередь из желающих…

– Угу, и поэтому он возьмется за меня, хотя знает, что муж вот-вот оставит меня ни с чем.

– О, за вас он возьмется! Потому что у него какие-то личные счеты с мистером Поуком. И, сами понимаете, вам это только на руку. Всего хорошего, миссис. Мне оплачивать эту неделю не нужно, возьму сковородки.

Тихо шурша, закрылась дверь, оставляя меня совсем одну почти на том же месте, что и накануне вечером. Только тогда меня толкнул супруг, а теперь оглушила новостями домработница. И я вдруг поймала себя на мысли, что квартирка, в которой я всегда чувствовала себя надежно и уютно, словно бы меня предала. Дважды за одни сутки. Здесь больше не было хорошо, как раньше. А я и не заметила, когда стены, столько лет служившие мне крепостью, превратились в тончайший картон…

Всхлипнув, я грустно осмотрелась и поплелась к визофону. Единственное, чего мне сейчас хотелось, – это услышать слова поддержки от самых родных людей. Назвав заученный наизусть номер, я обняла подушку с дивана и уставилась на экран монопода.

– Кто там, Зои? – раздалось раньше, чем появилось изображение мамы и отца.

– Кэти, – ответила родительница. – Иди сюда, Том. Я ее не вижу почему-то.

– Просто убери затворки с камеры, – посоветовал папа, и тут же темнота в моноподе рассеялась.

Они все еще были хороши собой. Мама – женственная, изящная, с неизменной улыбкой на лице и папа – крупный мужчина с высоким лбом, проницательными карими глазами и сильно выступающим вперед подбородком… Всю жизнь они прожили вместе, душа в душу, родив двоих детей: меня и сестру Ханну. Сейчас младшенькая заканчивала университет по той же специальности, что и мой муж когда-то. И помог поступить ей именно Роджер.

– Приве-э-эт, – радостно пропела мама. – Как ты, солнышко?

– Более или менее, – ответила я, стараясь не сильно хмуриться и сдержать подступившие слезы. – Немного растеряна только…

– Растеряна? – В голосе мамы послышалась тревога. – Что случилось?

Я замешкалась, отвела глаза, обдумывая, как лучше рассказать родителям о случившемся, заранее представляя, как будет гневаться папа, как расстроится мама… Но мне и хотелось этого. Хотелось их огня и жалости. Мне просто необходимы были сочувствие и поддержка.

– Роджер, – буркнула я и умолкла, пытаясь проглотить вставший в горле ком. – Он гуляет. На стороне…

Родители молчали. Загадочно переглянувшись между собой, они снова уставились в камеру, будто и не слышали, что я им сказала.

– Муж изменяет мне, – уже тверже повторила я, громко вздыхая и крепче прижимая к себе несчастную подушку.

– А раньше ты не догадывалась об этом? – вдруг уточнил папа.

– Тихо, Том! – Мама стукнула его по плечу, призывая к тишине. – Кэти, милая… ты нас прости, но… неужели ты и правда не подозревала ничего подобного раньше?

Я молчала. И не потому, что мне нечего было ответить: можно было долго рассказывать о слепом доверии и любви, каяться и реветь, только вот больше меня волновала реакция родителей. Не таких эмоций я ждала от них.

– Вы что, знали? – спросила тихо, больше всего надеясь на то, что вот сейчас папа закипит и начнет кричать: «Что ты такое говоришь?! Да я бы его порвал на лоскутки!» Но родители снова переглянулись, мама многозначительно приподняла брови и указала взглядом на дверь. Папа поднялся и без слов вышел, оставляя нас наедине.

– Доченька, – начала мама, а у меня комната закружилась перед глазами.

– Вы знали, – совершенно точно поняла я.

– Ну, милая, он ведь мужчина солидный, видный…

И тут я отключилась. Просто приказала визофону прервать разговор. Стало холодно и одиноко. Не так, как раньше. Раньше можно было накинуть теплую безрукавку или шерстяной платок, а лучше всего – наполнить ванну горячей водой с дорогой артезианской солью и согреться. Объятия мужа можно заменить разными вещами, а вот родительским объятиям альтернативу еще не придумали. Я замерзала изнутри, теряя связь с разумом и чувствуя, как зверею.

Они знали. Приняли как данность факт его измен. И молчали.

Не помню, сколько носилась по комнате, словно раненое животное: иногда ревела, иногда подвывала, а порой останавливалась, замирала и смотрела в одну точку, забывая обо всем на свете и повторяя про себя, что вот-вот проснусь и все будет по-прежнему. Как ни странно, вывел меня из этого ужаса будильник. Разбудил, так сказать, в прямом и переносном смысле слова.

Голос Роджера громко и четко оповестил: «Три часа дня. Напоминание для Кэтрин – передать данные по расходу электричества».

И я замерла, испуганно прислушиваясь. А после, поняв, что это всего лишь запись, расхохоталась зло, истерически. Вот до чего меня довел мой брак. Я трясусь даже от голоса собственного мужа. Тогда же пришло осознание: пока думаю, что все как-нибудь решится само собой, пока доказываю себе, что мой муж не чудовище и не выбросит меня на улицу ни с чем, подсознание уже смирилось с реальностью… Он выбросит. Он пустит меня по миру, отобрав все. Он уже ушел, и город жужжит об этом, как небольшой улей, смакуя подробности его измен.

На негнущихся ногах я подошла к входной двери и нашла взглядом небольшую карточку черного цвета, на которой было выведено простым белым шрифтом: «Адам Боннер, адвокат». На обороте был напечатан адрес офиса.

Что ж, посмотрим, кого мне посоветовала Марта…

Глава 3

– Приехали, миссис, – сообщил таксист, оборачиваясь. – Ваша улица.

Я посмотрела в окно и удивленно вскинула брови. Разве в таком районе может работать приличный адвокат? Огромная высотка, тянущаяся вверх бесконечным количеством зеркальных окон, закрывала собой, казалось, само солнце. По сторонам от нее, насколько хватало глаз, красовался железный, местами прогнутый внутрь забор. И ни души вокруг.

– Выходим, миссис? Или отвезти вас назад, в центр? – усмехнулся водитель, также рассматривая окружающий пейзаж.

– Вы уверены в правильности адреса? – нахмурившись, я притянула к себе сумочку и сурово уставилась на таксиста.

– Абсолютно. Здесь раньше Долина нищих была. Ну, помните, по визофону показывали лет семь назад, завод по переработке пластмассы взорвался? Горел еще несколько недель, никак не могли потушить пламя. А вокруг жители задыхались, митинговали, движения всякие против действующей власти организовывали.

– Да, припоминаю.

– Так вот, это то самое место. Жителей расселили кого куда, территорию оградили и полностью отдали под новые заводы. А здесь бизнес-центр построили с множеством фирм.

– Но кто будет в таком месте людей принимать?

– Вам виднее, к кому вы приехали, миссис. Так что – выходим или уезжаем?