Родственные души

Иван Фёдорович с ужасом заметил, что постепенно начинает вести себя как этот пацан. От дальнейших размышлений и препирательств обоих отвлек визг тормозов. Далее место аварии облепила толпа зевак. В принципе Иван Фёдорович никогда не страдал излишним любопытством, но на этот раз решил пойти и посмотреть, как же это происходит. Сбитая грузовиком женщина лежала в луже крови. Медленно как отлепляют пластырь от ранки, её душа отделялась от окровавленного тела. В мгновении ока возле отделившейся души возник человек, прикоснулся к её руке и они исчезли.

– Я уже подобное видел сотни раз. Ну, понравилось зрелище? – выводя Ивана Фёдоровича из оцепенения своим голосом.

– Почему ты оказался здесь?

– Там через дорогу во-о-он видишь, – указывая пальцем на одноэтажное небольшое здание, – та забегаловка, где готовят самые вкуснейшие пирожки с разными начинками и ароматный кофе. Это было моё любимое место, где я часто зависал с друзьями. Сейчас бы всё отдал и продал, чтобы снова почувствовать запах тех пирожков и терпкий аромат кофе. Поэтому я частенько тут ошиваюсь, предаваясь ностальгии. А они тут меня и подсекли, расставив свои ловушки.

– Ты опять уходишь от разговора. Ладно, нет желания – не рассказывай. А теперь веди, где ты хочешь переодеть меня. Я готов.

– Спасибо, – с облегчением выдохнул парень: – Я, правда, пока не готов об этом говорить.

– Меня кстати Иваном Фёдоровичем зовут, – протягивая парню руку. – Давай начнём всё сначала, а то вели себя как карапузы, которые в песочнице игрушки поделить не могут.

– Артём, – на лице парня появилась едва заметная улыбка, и он произнес уже без бравады, отвечая на рукопожатие.

– Как твои руки? Не болят?

– Всё ОК. – демонстрируя нормальное состояние своих ладоней.

Рука об руку друзья-товарищи отправились по бутикам мужской одежды. Иван Фёдорович с удивлением отметил, что никогда так весело не проводил время с тех самых пор, когда умерла его жена. В итоге нарядив Ивана Фёдоровича в серую клетчатую рубашку и тёмно-синие потёртые джинсы, одним словом по молодёжной моде.

– Что бы ты хотел сделать в последний день, Фёдорович?

– Не знаю.

– Посмотри на меня: я не могу дотрагиваться, ничего не могу ощущать. Меня нет! Завтра и тебя не станет!

– Я сто лет не был на рыбалке.

– Тогда пошли на речку.

– А ты?

– А что я? Я буду наблюдать за тобой со стороны. Тем более я никогда не был на рыбалке.

– Как?! – брови на теле, в которое вселился Иван Фёдорович, взметнулись на макушку.

– Так! Я тусовался, сидел в интернете, когда-то напился до потери сознания.

– Ты никогда не был на природе?

– Не с кем было.

– А как же твои друзья?

– Они не в теме.

Устроившись с удочкой на берегу укрылся от солнца в тени под деревом, Ивана Фёдоровича клонило в сон, но протирал глаза, чтобы не уснуть.

– Когда мне было лет 5-6 отец, взял меня с собой на рыбалку, – не отрывая сосредоточенного взгляда, от колышущегося на водной глади поплавка Иван Фёдорович крепко сжал удилище, от чего кисти побелели, после чего продолжил: – Помню, впечатлений было море: как я долгими часами вглядывался в неподвижный поплавок, как несколько рыбёшек сорвалось, наконец-то я с улыбочкой от уха до уха вытащил свой улов, а также порвал леску. Отец потом, рассыпав соль в углу на кухне, поставил меня стоять надолго на ней на коленях.

– Капец! Тебе же было больно! И как долго ты стоял?

– Не помню уже, несколько часов. Больно не то слово! Соль разъела кожу до мяса! Я считал рыб, чтобы отвлечься и представлял себя на берегу.

– Ничего себе у тебя детство!

– Я не жалуюсь.

– Это у тебя клюёт? – встрепенулся Артем, заметив как поплавок несколько раз дёрнулся.

– Ага. Главное вовремя успеть подсечь.

Когда поплавок полностью скрылся под водой Иван Фёдорович с довольной улыбкой на лице тела, в которое вселился, резко со свистом чуть не разорвав леску, вырвал из воды свой трепыхающийся улов.

– Круто! Странно получается: черви поедают наши трупы, рыбы заглатывают червей, а мы – рыбу. Замкнутый круг. Вот бы эта рыбка выполняла желания, – протянул Артём мечтательно глядя на девушку, в шезлонге облизывающую мороженое в вафельном рожке, – съесть бы морожена сейчас.

– Не знаю, я никогда его не ел.

– Ты что, Фёдорович! Как ты смог удержаться против такого соблазна?! Ведь сладости любят все без исключения! Ты даешь! – у парня буквально глаза вылетели из орбит.

– Нас в семье было пятеро.

– Ого! Ну, всё тогда ясно с тобой. У предков были любимчики и ты соответственно не из их числа.

– Не совсем так. Конечно, к своим детям младше меня мать и отец относились мягче, чем ко мне и старшему брату. К ним, во всяком случае, не применяли физического наказания за любые промахи.

– Часто к тебе это применяли?

– Частенько. Поэтому я и зарёкся что никогда и пальцем не трону своих детей и внуков, – Ивану Фёдоровичу не нравилось продолжать поднятую им же тему насилия в семье, и он попытался её сменить: – Давай её отпустим, – решил поинтересоваться у парня, освободив дёргающуюся рыбёшку.

– Давай. А тебе удалось сдержать обещание?

– Я старался и, судя по всему зря. Моему внуку Юре не помешало бы отведать немного ремня. Возможно, тогда он не стал таким отморозком.

– Так что насчёт мороженого? – интуитивно Артём понял, что тему внука лучше не затрагивать.

– Ах, да так вот о чём я хотел рассказать, – как будто только что вспомнил Иван Фёдорович, когда они с Артёмом сидели в уютной кофейне. Поднесенная ко рту ложечка с мороженым замерла, а мужчина словно погрузился в те самые дни своей юной жизни. – Если в довоенные года мы жили неплохо, то после 45-го, когда отец вернулся…

– А когда ты родился?

– В январе 1931-го. До войны мать работала дояркой, а отец искал подработку, кем придётся, как сейчас модно и престижно говорить – фрилансером. Когда началась война, мне было 10 лет. В первые годы немцев в нашем глухом селе не было ни одного, зато, как только началось ихнее отступление тогда-то и прятались все в глухомани. А мать моя их принимала, чтобы передавать сведение о количестве врагов и имеющемся у них оружии.

– Так она героиня.

– Нет. Если бы это был написанный роман или снятый фильм талантливым человеком, но в реальной жизни всё в точности да наоборот. Для всех она стала той, которая якшалась с неприятелями. На работу её никуда не брали. В итоге она спилась и умерла от цирроза печени. Обязанность содержать семью легла на меня и старшего братика.

– Жесть ты начал работать в 10 лет?! Но как? Ты же был еще ребенком.