Простить невозможно забыть

– Она сказала, чтобы ноги моей не было в вашем доме.

– Хорошо, так даже лучше, – Роман Петрович открыл бумажник, достал из него несколько купюр и протянул девушке. – Иди на вокзал, купи билет до деревни Митино, поедешь к своей бабушке, моей маме. Поживешь у нее.

Катя смотрела на отца, не веря, что он говорит ей это. Она шла к нему за защитой, а он дает ей деньги и отсылает прочь.

– Она не моя бабушка, – прошептала девушка.

– Она ничего не знает, – Роман Петрович, видя, что Катя не берет у него деньги, подошел к ней и сам вложил ей их в руку. – Я позвоню, она встретит тебя. Поживешь у нее, она определит тебя в школу.

– Ты хочешь, чтобы я осталась там навсегда?

– До своего совершеннолетия. А дальше делай, что хочешь.

– Папа, не поступай так со мной… прошу…

– Уходи, Катя, у меня важная встреча. Поспеши на вокзал, я не знаю, когда уезжает последний автобус, – он небрежно махнул рукой в сторону выхода.

Катя на ватных ногах подошла к двери и открыла ее.

– До свидания, Катерина Романовна, – произнесла секретарша.

Девушка бросила на нее быстрый взгляд. Секретарша противно улыбалась.

Катя прошла к стеклянному лифту, коридор, металлоискатель, стол администратора, охранник, стеклянные двери… Она медленно шла вперед, глядя перед собой. По щекам ее катились крупные слезы. В руке она все еще сжимала деньги, что дал отец. Катя посмотрела на них. Две тысячи рублей. Папа сказал, этого хватит на билет до бабушки. Но она не может уехать в деревню. Дмитрий не позволит. Он сочтет это побегом. Он без труда найдет ее. И снова изнасилует ее со своими друзьями…

Катя медленно разжала пальцы, и деньги выпали из ее ладони. Ветер подхватил их и понес прочь.

Девушка медленно пошла по тротуару. Куда ей теперь идти? У нее никого нет, ничего нет… Ей никто не поможет, никто не приютит ее…

Ее подруги отказались от дружбы с ней, Кирилл мертв, Миша тоже, родители – не ее родители, они выгнали ее…

Почему сейчас? Почему это все свалилось на нее сейчас?

Может, ее мама была права? Может, она была слишком неблагодарной? Она жила в огромном доме со слугами, покупала себе все, что хотела, делала все, что хотела, она училась в самой лучшей школе города, отец оплатил бы ей любой университет, взял бы к себе в компанию, подарил бы машину на восемнадцатилетние… Но она все испортила… Сама все испортила. Связалась не с тем парнем, ввязалась в эту историю с наркотиками… Зачем все это? Ведь все же было хорошо…

Катя бродила по городу до темноты. Весь день она ничего не ела, ее ноги болели, все ее тело болело, порезанные ладони болели…. Болела ее душа и ее сердце.

Девушка не видела, куда шла. И очнулась только, когда перед ней засияли фонари Крымского моста.

В детстве Катя любила гулять по нему с папой. Перегибаясь через перила, маленькая Катя смотрела на быстрые волны реки, на проходившие под мостом катера и яхты, а папа придерживал ее, чтобы она не упала.

На этот раз папа ее не держит, ее никто больше не держит. Может, так будет лучше? Лучше для нее, лучше для всех…

Твердым шагом Катерина пошла к мосту. Она видела лишь перила перед собой, те самые перила, за которые так сильно хваталась в детстве. Сейчас она держаться не будет.

Через несколько минут девушка уже стояла на середине моста. Она посмотрела вниз. Фонари вдоль моста освещали реку. Катя видела сильные волны. Поднялся ветер. Если она прыгнет сейчас, ее тело унесет далеко отсюда. Девушка оглянулась по сторонам. На мосту никого не было.

Ее била дрожь. Но страшно не было. Катя перелезла через перила. Один шаг. Всего один шаг. И все закончится. Боль уйдет.

Катерина закрыла глаза и убрала одну ногу с парапета. Ей нужно отпустить перила. И все закончится. Это конец.

Катя отпустила перила и…

Почувствовала, как сильные руки поймали ее и грубо перетащили на мост.

Катя подняла глаза и увидела Дмитрия.

– Идиотка! – он с размаху ударил ее по лицу. Она упала бы, но крепко держал ее за руку. – Дура!

Дмитрий потащил ее с моста к машине.

– Отпусти! Пусти! – Катя начала вырываться.

– Рот закрой! – прошипел он.

Мужчина подтащил ее к машине, открыл дверь и швырнул ее на сиденье. Катя ударилась головой о переключатель скоростей.

Дмитрий быстро обошел машину, сел за руль и завел мотор.

– Какого хрена, Катя? – прошипел он.

Дмитрий был в бешенстве, руки его дрожали на руле, а дыхание было тяжелым.

– Я отвез тебя домой, оставил у дверей. Какого хрена, идиотка малолетняя, тебя понесло к мосту?

Катя ничего не ответила. Она вжалась в кресло.

– Умереть вздумала? Твоя жизнь принадлежит мне. Мне решать, жить тебе или умереть. А если умереть, то только я решаю, как и где, ты поняла?

Катя молчала.

– Ты поняла меня, стерва мелкая? – закричал он.

Перепуганная девушка кивнула.

Они ехали в полной тишине. Катя отвернулась к окну. Но в отражении на стекле видела вздувшиеся вены на руках Дмитрия. Она слышала его тяжелое дыхание. Куда он везет ее? Снова в тот дом? Снова будет бить ее? Насиловать?

Ей было уже все равно.

Но Дмитрий не выезжал из города. Он вез ее по освещенным улицам.

Наконец, он припарковал машину во дворе пятиэтажного серого дома и потушил фары.

– Идем, – он открыл перед ней дверь машины, но Катя не шелохнулась. Тогда он схватил ее за руку и вытащил на улицу.

– Я закричу.

– Только попробуй, ведьма! – процедил он ей на ухо. – Только попробуй открыть свой рот, и ты пожалеешь об этом. И будешь жалеть весь остаток своей жалкой никчемной жизни!