Сгоревшая заживо. Фэнтэзи, другой мир, попаданка

Сгоревшая заживо
Ника Мор

Моя жизнь разделилась на до и после. До моя жизнь на Земле, после на Кристале. Почти умереть при перемещении, но возродиться. Обрести надежду, не потерять любовь к жизни, с юмором переживать все ситуации. Встретить свою любовь и двух очаровательных питомцев – зомби и паука.

Сгоревшая заживо

Ника Мор

© Ника Мор, 2021

ISBN 978-5-0053-2633-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Беда не приходит одна

Меня зовут Ника. Мне 25 лет. Моя жизнь разделилась на «до» и «после». «До» – моя жизнь на Земле, «после» – моя жизнь на Кристале.

Я не знаю, хорошо или плохо я жила на Земле. Наверно, как все. Росла, училась, работала. Был парень. Я вообще очень сложный человек. Редко кого-то пускаю в ближний круг. Подруг нет. Даже с Павлом я сошлась не по своему желанию. Фактически, он взял меня измором. Долго ухаживал, терпел мою холодность, отстраненность, а иногда и откровенное хамство. В конечном итоге, я решила, что можно и попробовать. Любила ли я его? Вряд ли. Но несколько лет рядом сделали его близким человеком, родным. Я привязалась. А потом… Потом узнала от общей подруги, что он уже месяц живет на две семьи. Когда я это услышала – не поверила. Побежала домой. Зачем? Спросить. Смотреть в глаза и спрашивать, так ли это?? За что он так со мной? Зачем предал? Предал не любовь, нет, я отдаю себе отчет, что любви нет, предал доверие.

Глядя в глаза, некогда близкого человека, я видела, нет, я ощущала, как рушится мир. Как сдирается кожа, рвется сердце, и ты замерзаешь на ледяном ветру в гулком одиночестве. Все. Все кончилось. Не знаю, что тогда произошло. Свет померк. Может быть, я умерла?

Когда я очнулась, поняла, что лежу на холодном полу. Вокруг темнота. Я попыталась сесть, но меня накрыла слабость и подкатила тошнота. Что происходит? Где я? Почему на полу? Где Павел? Разговор с ним – последнее, что я помню. Разговор… Сердце снова сдавило. Я шумно выдохнула. Внутри меня как будто что-то собиралось, пыталось вырваться. И чем сильнее болело сердце, тем больше было давление. Давление внутри нарастало, я закричала вв весь голос от боли, и одновременно с этим загорелось все мое тело. Я закричала громче, страшнее. Боль от огня, запах горящей плоти… Почему, почему я не теряю сознание??? Боги, дайте мне возможность уйти скорее, за что мне эти страдания?

В этот момент я чувствую движение воздуха и чьи-то крики, меня накрывают тканью, огонь стихает и я, наконец, теряю сознание.

В течение нескольких дней я то прихожу в себя, то уплываю в небытие. Боль стала частью моей жизни. Я не могу открыть глаза, не могу пошевелиться, не могу говорить. Я заперта в своем беспомощном теле. Какой у меня процент ожогов? 100%? С такими повреждениями не живут. И не дай бог выжить. Операция за операцией. Это не жизнь.

Через некоторое время я пришла в себя. Прислушалась к себе. Все тело болит. Но, кажется, не так сильно. Или я привыкла к боли. Попробовала подвигать рукой, но, кажется, не смогла сдвинуть ее и на сантиметр. Приоткрыла веки.

Я полусидела в какой то капсуле. Даже не сидела, парила в ней. Странно, может, какие-то новые разработки. Вокруг был прохладный воздух. Я была без одежды. Впрочем, в одежде не было смысла. Все мое тело было покрыто черной коркой, как у сгоревшей головешки. Рядом с капсулой стояло несколько человек. Высокий блондин лет 35-и, седой пожилой мужчина и полная дама лет 45 в странном головном уборе, наверно, медицинском чепчике. Они о чем-то тихо переговаривались. Я попыталась прислушаться, но мне были понятны только некоторые слова. Остальные казались набором звуков. Поэтому смысл сказанного ими мне был недоступен.

Очнувшись в очередной раз, я снова увидела пожилого господина и даму, которые были в прошлый раз. Я прикрыла глаза и вдруг поняла, что понимаю, о чем они говорят.

– Бедная девочка, мы не можем облегчить даже боль, которую она испытывает. Это бесчеловечно. Сгореть заживо от собственного дара. Почему никто не проверил, есть ли в зале кто-то после того, как прозвучал сигнал?

– Тара, ты же знаешь, к нам уже более 200 лет не перемещало магов из других миров. И сигнал приняли за сбой. Такое уже бывало, причем неоднократно.

– Знаю, Вильям, но это не снимает с нас вины за ее страданья. Наоборот, усугубляет. Знать, что ты мог спасти девочку, но ничего не сделал. Ты не знаешь, лорд ректор выяснил, почему на нее не действует лечебная магия?

– Да. Ее дар, огненная магия, вырвался слишком рано. Тело не успело перестроиться. Не успело принять свой дар. Что-то спровоцировало выброс огромного потока магии. Если бы она переместилась не в ритуальный зал, боюсь, от академии ничего бы не осталось. Странно, что она еще жива. С такими травмами. Пережив такую боль. Она дышит, борется. Жаль, что так произошло. Она могла бы стать выдающимся магом. Думаю, что она все же покинет нас. Тело так и не стало меняться. Сколько она еще сможет бороться с болью – неизвестно. Да и следующий выброс магии убьет ее. Пожилой господин вздохнул и вышел из комнаты.

– Ничего, милая. Раз не умерла и борешься, значит у Богов на тебя свои планы. Отдыхай пока.

В голове у меня был вакуум. Мне срочно нужно решить, реально ли то, что слышу, вижу и понимаю? Или это плод воспаленного воображения? Что это может быть? Я не выдержала предательства и попала в психушку? Впала в кому, и разум играет со мной в иллюзии? Я даже ущипнуть себя не могу.

Раз у меня нет возможности проверить, реально все это или нет, воспримем это как аксиому. Итак, что мы имеем:

1. Я в другой реальности. Радует, что настроены ко мне дружелюбно. Могла бы уже стать чьим то обедом.

2. Я как-то неправильно перенеслась и процесс перестройки не завершен. А вернее – все пошло вкривь и вкось из-за внепланового выброса магии. Ну, почему он был, внеплановый выброс, я понимаю. Помню, как себя жалела и убивалась. Да, но на фоне текущей ситуации все мои страдания кажутся капризами инфантильного ребенка. Нужно договориться со своей магией. Еще одного такого фейерверка я не переживу, здесь гражданин прав.

3. Меня не могут лечить стандартными здесь методами. Значит у меня большие проблемы. Нужно ждать и смотреть, что в итоге смогут сделать с моими ожогами.

В течение следующего месяца пожилая дама, Тара или мадам Лонфье, как ее называли все остальные, сама ухаживала за мной. Она несколько раз в день смазывала все мое тело травяными мазями, делала примочки, приносила настойки. Но все было напрасно. Боль не уходила, ожоги не сходили. С каждым новым днем ее вздохи становились все глубже и грустнее. Я не пыталась ни говорить, ни общаться с помощью жестов или сигналов. Только смотрела.

За это время несколько раз заходил ректор. Молча, стоял у капсулы некоторое время и уходил. Я так поняла, что перенесло меня в одну из самых старейшин академий. Не спрашивайте, в какую, не знаю. За все это время никто не сказал, как она называется. Перенесло в ритуальный зал. Он призван перемещать в него всех переселенцев из других миров и реальностей. На нем стоит сильная защита. Поскольку никто не знает, что или кто, и с какими намерениями появится в нем. Гипотетически, при любой сигнале из зала должны были появляться боевые маги. Но не в этот раз.

В один из вечеров я резко проснулась. Как будто меня кто-то толкнул, или позвал. В комнате никого не было. Я прикрыла глаза. Но вдруг, из тени раздался голос ректора.

– Я знаю, что ты не спишь. И что все понимаешь, я тоже знаю. Он вышел из тени и встал напротив капсулы. Я открыла глаза и посмотрела в упор. Высокий, с широкими плечами, белые волосы с золотым отливом переливались оранжевыми бликами от заходящего солнца. Мужественное лицо, густые брови и пронзительные голубые глаза. Надо же. Я и не замечала, как он хорош. Внутри все сжалось. Неужели этот красивый мужчина сейчас произнесет мой приговор?

– К сожалению, лечение не дает результата. Думаю, ты и сама это знаешь. Мы не можем оставить тебя в академии. Скоро каникулы. Разъедутся и ученики и учителя. Сначала на практику, потом домой. Учебный корпус лекарского факультета тоже. Тебя переведут в городскую больницу, содержать тебя в больнице будут за счет короны. Перевезут завтра, в 5 утра. Чтобы не возникало лишних вопросов. На этом все. Он развернулся и вышел.

Несколько минут я смотрела на закрывшуюся дверь. Вот так, без подготовки тебе определили дальнейшую судьбу – богадельня до конца жизни. Ну, хоть не на улицу. На мгновенье внутри снова начало давить. Но я научилась договариваться со своей стихией. Весь месяц я медитировала и нашла и место размещения моего источника внутри, и научилась с ним договариваться. Не знаю, правильно ли я делала. Я представляла ее ласковым пушистым зверьком, называла нежными словами, играла с ней, общалась. Других вариантов не было, и я делала все по наитию. Лишь бы не допустить второго возгорания.

В 5 утра в комнате появилось несколько мужчин в серых одеждах, закутали меня в такую же ткань с головой и понесли в неизвестном направлении. Я не смогла ни с кем попрощаться. Даже с Тарой. Нужно было сказать ей спасибо. Ведь, по большому счету, никому, кроме нее, я и не была нужна. В больнице меня сгрузили в отдельную крошечную палату. Где была только кровать и маленькое окошко. Кормили два раза в день, утку приносили столько же раз. Потянулись однообразные серые будни. Я начала мечтать о смерти.

И вот она пришла. Точнее не она, а, как говорят, выживший из ума некромант, барон Такс. Я видела несколько раз, как он приходил в больницу и шумно обсуждал состояние трупов, которые хочет забрать. В один из дней он просто ввалился в мою палату перепутав ее с соседней, где недавно умер пациент. Барон проводил какие-то свои изыскания, и ему разрешалось забирать умерших, не имевших ни родных, ни близких. И корона на похоронах экономила, и барон по кладбищам не ходил и не разрывал захоронения добропорядочных жителей. Более того, он еще и доплачивал за трупы. Казне, или лично доктору – не знаю.

Бесцеремонно ввалившись в палату, он сдернул с меня покрывало. Свел бровки к переносице, собрал губы куриной попкой и заявил: – Неудачненько, как же эта голевешка передвигаться будет??? А потом стал пытаться сгибать у меня руки и ноги. Я внутренне взвыла от боли. У меня округлились глаза, хлынули слезы, я семафорила, вращая зрачками со страшной силой, но он даже не смотрел на мое лицо. Я попыталась закричать, но, видимо слишком долго молчала, изо рта вырывался только воздух. И тут, на мое счастье, зашла женщина ухаживающая за мной. Из ее рук со звоном выпал поднос с едой. На шум прибежал доктор. Картина маслом – не ждал.

– Барон, вам нужно немедленно отсюда выйти!

– Почему? Я забираю. Мне подходит. У меня такого экземпляра еще не было. Если нужно заплачу больше.

– Нельзя.

– Почему?

– Барон, она, как бы, не умерла…

– В смысле? И тут он поворачивает голову в мою сторону. Я постаралась вложить все свое негодование во взгляд. Даже бровки сдвинуть попыталась.

– Она? А как вы поняли, что это она? Он внимательно оглядел мое тело. Боже, если бы я могла краснеть, мной можно было освещать вечерние улицы вместо зарева.

– Ну, да, она… Но ведь все равно умрет? С такими травмами, да в вашей богадельне. Я смотрю, ее даже не мажут ничем. Экономите? Подталкиваете к грани? Доктор густо покраснел.

Ах вот значит как. Ждут, когда я умру. Назло протяну как можно дольше. Мое упадническое настроение сменилось злостью. Доктор, видимо, увидел что-то такое в моем взгляде.

– Забирайте. Только так, чтобы никто не видел.

Не успела я осознать смысл сказанного, как меня завернули в то же покрывало и взвалили на плечо. Кажется, с меня посыпалась зола.

– Да, не очень практично, заявил некромант и упругим шагом направился к выходу. Шли мы минут 40. У меня затекло все. В глазах уже плясали звездочки. Потом я услышала звук открываемых ворот и тихий шелест:

– Приветствую вас, мой господин.

Всю дорогу я пыталась себя успокоить. Но ничего кроме страшных картин в голову не лезло. Именно в этот момент я решила, что очень хочу жить. Я тогда еще не знала кто это, что такое некромантия, для чего меня забрали.