Дом костей

Единственным источником света служила луна, которую загораживали костяные ветви, и, конечно же, призраки.

Здесь их наверняка были тысячи: некоторые яркие, как солнце, но с жутковатым зеленовато-белым свечением, а другие – мягкие, как оплывающая свеча, и молящие об освобождении. Кто-то из них выглядел как бесформенная струйка пара (первый уровень), в то время как другие, с острыми и четко очерченными краями, казались почти осязаемыми (второй уровень). Какими бы плотными призраки ни были, ни одного из них нельзя было принять за живого. Их тела, будто кости, колыхались на том же таинственном ветру, а черты лица то вытягивались и искажались, то вспыхивали и гасли как молнии. Среди нежити были даже животные – пикирующие летучие мыши или крадущиеся снежные рыси сливались воедино между деревьями.

Теперь, когда Инара немного отдалилась, Рен повернулась к Соне. Работа валькирии заключалась в том, чтобы направлять, выбирать разумную стратегию и самый безопасный путь, но самые успешные пары сотрудничали в гармонии. Хотя Рен никогда не отличалась умением работать в команде, она все же попыталась привлечь Соню, чтобы ее жнец могла должным образом выполнить свою работу.

В конце концов, Рен нуждалась в ней.

– Какой план действий предлагаешь?

В ходе испытания они могли бы разыграть множество различных стратегий. Из-за слабой связи с костями призраки первого уровня были практически безвредны. Но, даже несмотря на их безопасность, поиск их земных останков мог затянуться. Чем выше по шкале нежити был призрак, тем более он был материален и тем сильнее был связан со своими костями. Попытки собрать их грозили большей опасностью.

Нацелься Рен на первые уровни, получилось бы приятное, безопасное испытание… но получение результатов было бы медленным. Не очень-то подходит для гонки, в которой между вечными соперниками была сделана дополнительная ставка. Выбор в пользу более опасных призраков ускорил бы процесс, но также увеличил бы вероятность ошибок и травм.

И, конечно, возрастала вероятность провала.

Такое случалось нечасто, но все же случалось. Только в прошлом году жнец и валькирия заблудились и не справились с заданием. А это означало еще один год учебы в Мэрроу-Холле до следующей попытки пройти испытание.

Вообще Рен любила хаотичный подход: пронестись по лесу на максимальной скорости, выбирая цели на ходу. Ей не нравилось убегать от драки, но если призрак окажется слишком нестабильным, они смогут оставить его и двигаться дальше. Слишком слабый призрак, скорее всего, и вовсе не стоил времени и усилий.

– Будем разбираться с теми, что попадутся на пути? – предложила Рен, когда Соня с неуверенным выражением лица прикусила губу. – При этом избегая единиц и пятерок? – Она выдавила из себя улыбку.

В Костяном лесу пятерок не водилось. Более того, они даже не должны были существовать. Только на востоке, на Одержимых землях, что раскинулись за Пограничной стеной, кости нежити ходили вместе со своими призраками. Все из-за Пролома. Если копнуть достаточно глубоко, как это сделали кузнецы, можно обнаружить всевозможные сюрпризы… как, например, сотни погребенных трупов, наполненных темной силой и осчастливленных долгожданным освобождением.

Эти ходячие мертвецы, или ревенанты, были делом рук древних некромантов – давно вымершего ордена. Все избегали их из-за того, что они использовали свою магию, чтобы контролировать нежить. Даже Рен, которая ничего не любила так, как хорошую драку с призраком, при мысли о них пробивала дрожь. К счастью, еще столетия назад цивилизация некромантов пала жертвой какого-то катаклизма, и любой, кто обладал их способностями, ушел в небытие. К сожалению, как раз перед рождением Рен раскопки кузнецов вернули затерянный мир, как и неживые творения некромантов. Именно из-за Пролома костоломам пришлось разработать шкалу нежити.

Пусть идея о пятерках в Костяном лесу и вызвала у Рен улыбку, но сегодня вечером у нее не было желания с ними встречаться.

Взгляд Сони скользнул через плечо валькирии – в направлении Инары и Этена, – и она кивнула.

– Конечно. Как скажешь. Разберемся с теми, что попадутся на пути.

Как и ученики-валькирии, жнецы одевались в черное, но в то время как наряд Рен состоял из облегающей кожи и толстых слоев подкладки, жнецы облачались в длинные широкие одежды, которые волочились по снегу. Немного драматично, если честно. При себе они носили только серп – изогнутое ручное лезвие, используемое для окончательного надреза. Каждая кость в теле содержала сложную паутину духовных нитей – швов, связывающих призрака с костью, соединений, удерживающих их вместе, или трещин, которые могли отделить их друг от друга. Задачей жнеца было отыскать эти духовные нити и разорвать их, тем самым высвобождая дух.

– Держись позади меня, – посоветовала Рен, убирая Гибель призраков в ножны и вытаскивая один из парных костяных мечей, висевших у нее за спиной. Он давал больший охват и лучше подходил для выполнения поставленной задачи.

По мере того как Рен и Соня пробирались сквозь деревья, звуки остальных участников стихли. Их место заняла напряженная тишина. Не настоящая, а тяжелое, тяготившее молчание нежити.

Рен повсюду ощущала кости – жужжание, словно ток, пробегающее по ее коже, – и улавливала каждое движение, ожидая, наблюдая…

Когда согнутая рука – нет, руки – скрученные и сросшиеся вместе с тремя или четырьмя локтями, опасно наклонились над их тропой, Рен подняла свой меч, чтобы остановить их.

Она осторожно подошла к чудовищному дереву, но при ближайшем рассмотрении обнаружила, что в его костях больше не осталось нежити. Они давным-давно были обработаны творческим и слегка потревоженным костоломом. Преобразования костей, все еще привязанных к призраку, выполненные на нежити или даже – Рен вздрогнула – живых, были невозможны.

– Только не говори мне, что тебя напугала кучка лишних локтей, – крикнула Инара, которая оказалась ближе, чем Рен предполагала, и наблюдала за ними из-за деревьев.

Рен натянуто улыбнулась и молниеносным движением обеих рук опустила меч, одним махом перерубив дерево с множеством локтей. Ее лезвие, изготовленное из того же материала, что и дерево, было заточено и закалено тщательным прикосновением мастера. Так что ее меч был почти таким же прочным, как сталь.

Землю у ее ног усеяли осколки костей. Смешиваясь со свежим снегом, они образовывали бледную лесную подстилку, которая хрустела при каждом шаге.

Облако костяной пыли осело на идеально черную мантию Сони.

– Упс, – с притворным беспокойством пробормотала Рен, протягивая руку, чтобы отряхнуть ее.

Соня отступила от Рен и, закатив глаза, взмахнула запястьем, отчего пыль поднялась с ткани и мгновенно рассеялась. Рен никогда не смогла бы проделать столь тонкую работу, которая демонстрировала талант жнеца. Для костолома магические способности Рен оставались на среднем уровне, и хотя она могла устроить мощный взрыв, тонкости или изящества ей явно не хватало.

Их с Соней нельзя было назвать друзьями, но вряд ли в Доме Костей вообще водилась дружба. Рен делила всех на врагов, таких как Инара, и тех, кто терпел ее общество, как Соня. Какие-либо эмоции она испытывала только к отцу, но его никогда не было рядом.

Не было смысла желать большего… Но в детстве она мечтала о матери, которая была бы жива, или об отце, который остался бы с ней. Только вот каждый раз, когда кто-то начинал заполнять пустоту, оставленную родителями, ее отец появлялся снова, и Рен забывала тех, к кому успела привязаться. Правда заключалась в том, что она хотела чего-то настоящего, даже если это причиняло ей боль.

В этом и был весь смысл. Пройти испытание эффектно и получить звание валькирии. Тогда она сможет покинуть Мэрроу-Холл и путешествовать, иногда даже со своим отцом, сражаясь с призраками во всех уголках Владений, от Гилмора до Гранитных врат.

Они уже собирались двинуться дальше, когда что-то насторожило Рен. Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как поднимается серебристо-зеленый туман. Их присутствие пробудило призрака. И теперь он, как и вся нежить, притянутый к живым, парил всего в нескольких футах и при желании мог легко подобраться к Соне.

Изуродованная рука держала призрака на расстоянии, но теперь, когда она, разбитая вдребезги, лежала на земле, дух мог спокойно пересечь тропу. Возможно, не следовало срубать ту руку только для того, чтобы покрасоваться перед Инарой?

Рен не стала ждать того, что будет дальше. Она оттолкнула Соню в сторону и шагнула вперед, вытащив пригоршню костяшек из патронташа на груди. Те разлетелись небольшим всплеском магии, пронзив напоминающего пар призрака, отчего он замедлился, кружась и волнообразно извиваясь в воздухе.

Вероятно, этот дух принадлежал к первому уровню и был бестелесным настолько, что почти не представлял никакой угрозы. Тем не менее Рен не могла рисковать, спутав дух со вторым или третьим уровнем, которые пока что не приняли форму. Она подождала еще секунду, чтобы посмотреть, что будет делать призрак. К ее удовлетворению, тот начал складываться во что-то похожее на человека. По крайней мере, у него появилось лицо с широким разинутым ртом, растянутым и искаженным, и длинные, свисающие конечности.

– Что думаешь? – крикнула Рен через плечо.

В то время как ее внимание было приковано к призраку, Соня сосредоточилась на земле в поисках тела, к которому был привязан дух. С маленькой лопаткой она опустилась на колени в снег.

Инструмент ударился о землю с мягким стуком, но вскоре Соня уже разгребала снег и почву голыми руками, полагаясь на свое осязание и магическое чутье.

Рен наблюдала, испытывая непреодолимое желание помочь и ускорить процесс, но это шло вразрез с основным правилом работы валькирии и жнеца. Каким бы безобидным призрак ни казался, нельзя поворачиваться к нему спиной. Нельзя терять бдительность.

Именно поэтому она не разрубила призрака, как ту руку со множеством локтей.

Даже если она заставит духа полностью исчезнуть, отшатнувшись от мертвой кости, Рен только отложит неизбежное. Никто не мог сказать, как быстро вернется дух… и в каком именно месте. Вместо того чтобы расправиться с ним, лучше держать его в поле зрения, а не то он окажется у нее за спиной или прямо над ними.

Так что Рен поступила так, как ее учили: вытащила второй костяной меч и, держа оружие перед собой, как ножницы, заключила дух в ловушку. Более сильный призрак дал бы отпор, но этот лишь слабел и клубился с мягкой и не очень-то убедительной угрозой.

К радости Рен, Соня издала тихий возглас и выудила из груды грязных останков бедренную кость.

Привязанную кость.

Стараясь не выпускать из виду колеблющегося и безмолвно дрожащего призрака, Рен наблюдала, как сидящая у ее ног Соня кладет пятнистую, грязновато-белую кость на белоснежный снег.

Она отложила серп, закрыла глаза и провела перепачканной рукой по всей длине кости раз, другой, третий. На четвертый жнец опустила оружие на невидимую духовную нить, пробив кость и разорвав связь между призраком и его земными останками.

Возникло знакомое сосущее ощущение, из-за которого воздух в легких Рен стал разреженным. Мгновение спустя призрак исчез в облаке холодного воздуха и эфира.

Когда Соня снова взяла в руки теперь уже мертвую кость и встала на ноги, Рен расчистила место, проводя лезвиями по воздуху, убеждаясь, что от призрака ничего не осталось. После этого она собрала разбросанные костяшки, чтобы позже использовать их еще раз.

Тут она заметила, что кое-кто наблюдает за ними из-за деревьев.

– Один готов, – сказала она, самодовольно улыбаясь Инаре. – Постарайся не отставать.