Лед в твоем сердце

– Хватит. Хочешь уйти? Давай уйдем.

Эта фраза далась мне с трудом. А уж потянуть его за собой, было еще сложней. Хотя это не я его держала, а он меня.

– Маш, ты чего? – спросил Николай. Тим хмыкнул, резко развернулся и дернул меня следом. Сжал руку до того сильно, что показалось, косточка вот-вот сломается.

Злится. Только почему, неясно.

Мы прошли буквально метров двести, вернее Тимур меня практически волок силой, будто какой-то мешок с картошкой. Я едва не упала, стараясь поспеть за ним. В голове мысли крутились, словно карусель: одна сменяла другую.

Ничего не понимаю. Его не понимаю.

Я тоже злилась. Ревновала и злилась. Он не мой и никогда моим не был, да и не станет. Но как же хотелось остановиться и дать ему пощечину. Однако я не решилась. Отодвинула эмоции. Одного безумного на нас хватит.

– Стой! – крикнула, спотыкаясь в очередной раз.

К моему удивлению, Тимур остановился. Опустил голову, секунд пять потоптался на месте, а потом все же повернулся ко мне. Взгляд его бирюзовых глаз, тяжелый и опасный, в какой-то степени убивал меня. Мой самоконтроль.

И все равно, несмотря на ревность, которая разрывала грудную клетку, я не могла перестать думать о нем. О том, какие у него руки теплые, и сладкие губы.

Черт.

Ненормально. То, что творилось у меня в сердце нельзя назвать нормальным.

– Так и будешь молчать? – прервал Тим мои мысленные терзания. Мы смотрели друг на друга, и вероятно, в эту минуту не испытывали ничего, кроме лютой ненависти. Хотя от нее обычного всего один шаг до пропасти под названием «любовь».

– Что с тобой? Ты хотел ударить Колю? – спросила первое, что пришло на ум. Нет, первое было: «а ты скучал по мне, думал обо мне». Но на такое я бы не осмелилась.

– А с тобой что? И да, я бы втащил ему. Серьезно, ты хоть знаешь, какое он дерьмо? – закатил глаза Тим, чуть повысив голос. Он все еще держал меня за кисть руки, а я продолжала впитывать его тепло, и корить за себя это одновременно.

Где твоя гордость, Маша? Не будь дурой. Сегодня ты, завтра другая. Сколько таких других в жизни Тимура Авдеева? Отдавать свое сердце такому человеку просто бессмысленно.

Но… каждый раз, стоя на распутье двух дорог сталкиваешься с этим пресловутым «но».

– Мне не семью с ним заводить, чтобы думать о нем и его… в общем. Ты отпустишь мою руку?

– А если нет? Что тогда? – усмехнулся он, делая шаг навстречу. А потом вдруг наклонился, и я едва нашла в себе силы отвести взгляд. Его дыхание прожигало кожу, а губы жаждали прикосновений.

– Не делай так, ненормальная, – прошептал Тим. От его голоса по спине у меня пробежала стая мурашек, а щеки залились пунцовым румянцем. Вот тебе и Маша – открытая книга.

– Отойди, – максимально требовательно озвучила я, делая глубокий вдох. Перед глазами вспыхнула картинка, где Тимур держит Алису. Стало противно, невыносимо противно.

– Почему ты ушла?

– Отойди.

– Не отойду, пока не ответишь! – крикнул он, практически мне в губы. Я из последних сил постаралась сделать шаг назад, однако Тим свободной рукой коснулся моей талии и притянул обратно. Его власть надо мной опьяняла, а обида, наоборот, возвращала в реальный мир.

– Иди, тискай свою подружку! – на повышенных тонах произнесла я, пытаясь оттолкнуть Авдеева.

– Ревнуешь? – как-то уж более мягко спросил Тимур, продолжая блуждать по моему лицу взглядом. От него шел такой жар, будто находишься у подножья вулкана. И я почему-то вспомнила нашу ночь, поцелуи, объятия. И снова закрались глупые женские надежды.

– А ты? – я говорила не глядя, потому что боялась: если сейчас посмотрю на него, утону и никогда не смогу выкарабкаться из этого безумного океана.

– Очень. – Из меня словно весь воздух выбили.

– Что?

– Очень ревную, – ноги в ту секунду подкосило. И я машинально схватилась свободной рукой за кофту Тима, хотя, итак, бы не упала. Он крепко держал меня, будто я, в самом деле, его любимая и единственная девушка.

– Тимур, – прошептала дрожащим голосом. Храбрая Маша осталась в прошлом.

– Почему ты ушла? Тебе было плохо? Я тебя обидел? Почему не взяла трубку? Поговори со мной.

– Я тебе уже говорила, ты просто не умеешь слушать.

– Так скажи еще раз, и еще если надо. Что не так? – мягко произнес Тимур. Его голос обволакивал, туманил мой разум. Заставлял верить в лучшее. И вероятно, если бы не Алиса, я бы уже растаяла в его объятиях.

– Та девушка, которую ты…

– Забей а нее! – прикрикнул он, раздраженно. Будто я коснулась больной мозоли.

– Как ты на меня и на всех других девушек? – откуда-то взялась злость. Наверное, поэтому я все же смогла вырваться из рук Тима и оттолкнуть его.

– Когда я на тебя забивал? Это ты на меня забила! Ты!

– А ты и рад этому был, разве нет?

– Да что за чушь? – возмутился Тимур. Я подняла голову и наконец, посмотрела ему в глаза. В те самые, которые могли убить и подарить жизнь одновременно.

– Чушь? А не ты ли говорил, что ветер гуляет, где ему вздумается? – произнесла фальцетом я, взмахивая руками. Обида рвала в клочья все аргументы, да и слезы норовили вырваться наружу.

Реакции никакой не последовало. Вообще создавалось ощущение, будто Тим задумался. Основательно задумался о чем-то. Он слегка наклонил голову, вытянул пухлые губы.

Соблазнительно.

Ненормально хоть коснуться чужих губ, в тот момент, когда в груди происходит армагеддон.

Минуты полторы мы молча стояли. И я уже решила, что развернусь. Пойду домой. Однако Тимур неожиданно ответил.

– Скажи, ты ушла от меня… потому что… – он говорил с остановками. Но даже сейчас фразы Авдеева не звучали неуверенно. Скорее казалось, Тим просто пытается подобрать нужное слово.

– Хочешь знать? – выдохнула я, теряя остатки гордости. Проклятые эмоции вырвались наружу. – Ну, так знай. Потому что ты мне нравишься. Да! Нравишься, представляешь? Девочкам могут нравиться мальчики. И знаешь, что самое ужасное? В том, что я не хочу… вернее не смогла бы вынести от тебя эту "крутую" реплику. Мол, ну поиграли и хватит. Иди, детка, гуляй дальше. Поэтому я ушла. Рад? – крикнула, поджав губы. С глаз скатились слезы.

Так бывает иногда. Когда получаешь под дых, когда принимаешь поражение. Ведь человек так устроен, что верит в лучшее до конца. Даже отвернувшись, даже в судный день. Но стоит только признаться себе и миру, контроль дает сбой.

И вот ты уже стоишь, и ощущение себя полной дурой. Дурой, которая почему-то влюбилась не в того, открыла сердце не тому, подарила себя без остатка…

И гордость катится в тартарары.