Отражение в стекле

Мамай мягко рассмеялся.

– Были, были. И я бы всё тебе с радостью рассказал, но… – он снова усмехнулся, в чёрных глазах разгорался пожар азарта. – Понимаешь ли, твой новенький очень… я бы даже сказал, слишком борзый. А ведь я – крыша этих бандитов… в хорошем понимании этого слова, естественно. Представь, что обо мне заговорят, если узнают, что я впустил к себе какого-то самоубийцу, дал ему поборзеть, а после отпустил с миром!

«Похоже, ты допрыгался, Артём»

«Спокойствие, только спокойствие»

«Ты ему это скажи!»

– Предлагаю пари. Ставлю десятку, что твой новенький проиграет Могильщику в поединке. Если он его одолеет… мда, забавно, но всё же если он его каким-то образом уложит, то я сдам выигранную десятку деревянных, а заодно и расскажу всё, что мне по поводу вашего придурка известно. И кстати это отличный шанс получить Артёму прозвище, думаю, это честно, не так ли? Так что, идёт? Хотя стоп… это же был не вопрос… – он ещё более надменно улыбнулся.

Стас напряжённо вслушивался в слова Юлия, больше похожие на приговор.

– Оттащите этот полутруп! Могильщик, у тебя новая цель! Выходите, начнёте по моему сигналу!

«Вали, пока жив»

«Нам нужно узнать, где Макс. Он может быть у них»

«Ты с ума сошёл?! Тебя закапывать в пол собираются, а ты всё ещё готов рисковать ради этого алкаша?!»

«У меня нет выбора: или я, или он»

«Земля тебе пухом. Рад был поиграть с твоими снами»

«Ещё не вечер, Сущность, отыграемся»

– Ну так? Ты струсил? – вызывающе спросил Мамай.

– Нет… выхожу.

Артём встал в другом конце комнаты, напротив своего соперника. Он вспомнил, что происходило с другим парнем минуту назад и представил, как будет так же лежать в луже своей крови, не понимая, что происходит. Если вообще переживёт эту баталию…

– Бойцы, вы готовы?

Они синхронно кивнули.

– Тогда поехали!

Амбал с удивительной скоростью преодолел комнату, рассекая кулаком воздух; Артём чудом ушёл от удара, но тут же увидел ещё один замах в свою сторону, от которого успел пригнуться и перекатиться чуть назад, пытаясь нарастить расстояние между противником, заодно увидев краем взгляда побледневшего приятеля. В ушах уже застучала, забурлила разгорячённая адреналином кровь, вперемешку с улюлюканьем зрителей, но времени опомниться не было и вот опять летит удар с правой, от которого увернуться получилось не до конца: толчок пролетающим мимо локтем, схожий с лобовым ударом о грузовик, почти выбил Артёма из равновесия, и ослабил первую попытку дать отпор, сменив её направление, отчего кулак лишь проскользил по рёбрам Могильщика. Однако тот и не думал сбавлять темпы, выбросил ногу вперёд, блок которой отозвался болью по всей левой руке. Воспользовавшись позицией противника, стоящего спиной, Артём ударил локтем прямо между лопаток, но ответной реакцией на это послужил лишь довольный, почти звериный внутриутробный рык и мощный удар с разворота в то самое плечо. Пригибаясь от последующих ударов, парень попробовал выбить Могильщика из ритма и сбить ему дыхание, но столкнулся не столько с рёбрами, сколько со стальными мышцами, препятствующими вообще каким-либо ударам спереди. Амбал не растерялся и ударил коленом в лоб; удар был лёгким, но и этого хватило, чтобы повалить отстающего соперника. Артём почти тут же вскочил и получил пушечный выстрел в торс, вызвавший спазм в лёгких, полностью лишённых воздуха. Ещё два удара, и вот он уже снова на полу, жадно втягивает воздух, давая усесться Могильщику сверху, готовящемуся, кажется, к заключительному акту. Удары посыпались по лицу один за другим, сталкивались с ослабевающим ручным щитом. Вот ещё несколько таких ударов, и он полностью сдастся, воплощая собственное воображение в реальность.

В такие моменты и просыпается второе дыхание. Время неожиданно замедлилось почти в два раза, в груди что-то зажгло, заклокотало. Жгучая порция расплылась по мышцам, усиливая в десятки раз действие адреналина: будто прямо сейчас внутри взорвалась маленькая звезда и образовала сверхновую.

Зрачки сузились, шумы приглушились, внимание полностью сфокусировалось на торчащем из-за рук противнике, который продолжал довольно осыпать его ударами. Дыхание мелко зачастило, сердце забилось чаще и Артём наконец понял, что делать.

Изогнувшись всем телом от очередного удара, оголяя ковёр, Артём воспользовался мгновеньем замешательства и молниеносно ударил в шею. Почувствовав ослабление веса, он мощно брыкнулся, будто озверевший бык, стряхнул соперника и вскочил. Пользуясь лёгкостью тела, ударил ещё лежачего ногой в ту же самую шею, меча по кадыку. Рефлекторно схватившись за ударенное место, Могильщик расслабил спину, по которой тут же пришёлся ещё один пинок, за которым последовал ещё один, перевернувший его на спину. Не тратя время зря, Артём замахнулся, провёл удар через весь свой рост, ускоряя его, и впечатал лысый затылок в пол, ещё раз ударил по шее, но уже ребром ладони, и напоследок изловчился и окончательно заткнул Могильщика апперкотом в челюсть, после чего, тяжело дыша, встал.

Комната разрывалась от стоящей в ней тишине, даже дышали, казалось, через раз. Стас и вовсе побледнел ещё больше, зато Мамай наоборот порозовел, хотя глаза до сих пор блестели азартом.

– Чёрт какой-то! – прошептал кто-то в толпе.

– Лютый… – прохрипели ещё.

– Лютый, – повторило больше человек.

– Вот и прозвище тебе – Лютый. Первый, кто уложил Могильщика. Твоя десятка, Стас, и личное уважение к тебе, Артём. Пошлите на кухню – перетрём без лишних ушей и дадим пацанам отойти от шока.

– Я позже подойду, – протараторил Артём и выскочил в коридор, интуитивно открыл дверь, где стоял грязный унитаз, над которым согнулся в припадке тошноты.

«Это страх выходит, Артём. Выведи его весь» – ошарашенно отозвался Сущность.

Лютый только сейчас заметил, что всё тело болезненно ныло, а дышать было тяжело и приходилось делать это пореже. Когда он привёл себя в порядок и вышел на кухню, его встретил взгляд Мамая.

– Ты кто такой?

– В смысле? – растерялся писатель.

– Ты мент?

– Нет, я на психолога… учусь.

– Психологи так не умеют. Ты или сидел за убийство, или мент.

– Он в натуре не мент. Мы так же в афиге были, когда он нашему руку сломал. Макс о нём рассказывал: Лютый сто пудов не мент.

– Значит сидел, говорю тебе! – заводился Мамай.

– Да и не сидел он. Он вообще, если Моржу верить, тихий и скромный. Да я и сам могу подтвердить – пока он трезвый, он даже общается нехотя.

– А ну дыхни, – Юлий в один прыжок подпрыгнул к Артёму, но, унюхав лишь кофе, отошёл к окну и сложил руки на груди, раздосадовано постукивая пальцами по рубашке.

– Всё равно не верю. У меня тут пацаны этого зверя в три рыла не завалили, а вот эта кожа на костях… в один присест.

– Я, конечно, извиняюсь за неоправданные ожидания, но можно теперь по делу?

Мамай ещё с минуту помолчал, сел на подоконник и закурил, не открывая окна.

– Морж к нам за псицилом приходил. Сказал, что бабло занесёт через две недели и опрокинул нас. Пришёл день назад, с процентом, с нами выпил и свалил часа в два ночи. Это всё, что я знаю.

– Псицилом? – переспросил Артём.

– Снотворное типа. Но чаще всего его для кайфа гасят: у нас он запрещён, а на юге ещё нет. Короче говоря, Лютый, твой дружок барыжит наркотой.

– А его не сгребли часом? – включился Стас.

– Мы бы об этом первыми узнали. Мусора на нас с факелами охотятся, если кого с наркотой поймают.

– С чего вдруг?