Крысолов

Крысолов
Никита Демидов

Первая книга серии произведений про серийных убийц "Мертвые корни" в которой идет повествование о похитителе людей.

Его мотивы не ясны и становятся понятными лишь ближе к концу.

Никита Демидов

Крысолов

КРЫСОЛОВ

Глава 1

Всякое движение порождает своего рода инерцию. Мы в жизни многое теряем и столь же многое приобретаем, чуть ли не каждый день, едва заметно и неуловимо. Но иной раз потери наши столь велики и значимы, что невольно клокочет в голове, да отдается в сердце вопрос “Почему я?!”. Громом да криком, звоном звенит этот важный вопрос. Почему я? Но есть ли на него ответ, увы, не всегда. И в поисках его мы забиваемся в углы, в себя забиваемся, глубоко-глубоко, блуждаем, терзаем себя всячески, а ответа так и не находим. Нет его. Не “Почему?”, а “Вопреки”, вопреки здравой логике и всем устоявшимся законам, а порой и просто волею случая, вопреки общему течению событий. Ведь начало с концом не всегда между собой связаны, хоть одно из другого и вытекает.

Двадцать лет назад во время родов скончалась моя любимая супруга. Я помню все как будто это было вчера. С самого утра ярко светило солнце, весна уже уверенно вступила в свои права и согревала промозглые тротуары, да разрисовывала яркими красками ссутулившийся и посеревший за зиму город. Я дышал ароматами пробуждающейся природы и окрыленный носился по городу, делая последние приготовления к появлению нашего первенца.

И вот внезапно звонок. Ушатом холодной воды – смерть с того конца провода залилась мне прямо в уши и разлившись по всему телу тут же отравила его, целиком и полностью. Я без ума помчался в Родильный Дом, ничего не замечая, не слыша разрывавшегося телефона, не видя пешеходов, слабо помня светофоры и ничего уже о себе не зная. Почему я?! – эхом в никуда вопрос. Но где-то там в глубине уже зарождается что-то. Грязный и бесформенный ком, холодный и колючий, что-то похожее на чувство вины. За что себя винить, за что?!

Темнеет в глазах, там за туманом слышится грохот и скрежет металла. Тело невесомо болтается и трясется. Врезается во что-то, я слышу хруст костей, слышу, как бешено колотится сердце, слышу что все стихло и где-то там вдали гудит город миллионом машинных колес.

– Живой? – я открываю глаза и вижу какого-то неизвестного с расплывшимся лицом. Я что-то отвечаю.

– Легко отделался, – продолжает неизвестный – куда так мчал то?

– Жена рожает.

– Вдовой решил ее оставить?

– Она умерла.

И все эти двадцать лет в голове эхом “Она умерла”. Вижу себя со стороны всего в крови и осколках стекла, слушаю эти глухие слова и все не могу найти ответа на вопрос “Почему я? Почему она?”.

Я встал у обрыва и пытался рассмотреть воды залива, но было уже темно и ничего нельзя было разобрать, будто бы подо мной клокотала сама преисподняя. Камень был надежно схвачен веревкой, которая цепко обвилась вокруг моей шеи. Я делаю шаг и тут же чувствую невыносимый холод балтийских вод. Меня тянет вниз, но я не волнуюсь, просто иду ко дну и не сопротивляюсь. Я открываю глаза, в мутной и темной воде ничего не видно. Камень врезается в ил. Подвешенный между дном и небом, отделенный от поверхности метрами воды я практически готовлюсь умереть, но что-то во мне протестует. Не сейчас, не время! – кричит. Не помня себя, я начинаю бороться с веревкой. Узлы крепкие, не развязываются. Веревка прочная, не рвется. Я обнаруживаю в кармане ключ от машины и начинаю распиливать им веревку. Это длилось вечность. Я оторвался и устремился вверх.

Я выплыл на берег, лег на спину и уставился на звездное небо. В каждую звездочку вглядывался будто бы видел их впервые, с трепетом каким-то и любовью. Но я ведь не хочу жить, совсем не хочу. И звезды мне эти не нужны, и небо тоже. Что же тогда, почему выплыл, зачем сопротивлялся? Во мне начинала закипать злоба, но ни на кого-то или на что-то, а сама по себе и безо всякой причины, лежу на спине и хочу все вокруг себя сжечь и уничтожить.

– Не сезон еще для купаний, – откуда-то из темноты донесся мужской голос и в след за ним появился силуэт невысокого и коренастого мужика с простым и открытым лицом, и добрыми глазами. Сквозь темноту на меня своей добротой смотрели.

– Да, холодна водичка, ничего не скажешь, – ответил я и только после этого начал ощущать холод. Меня всего трясло. Злоба куда-то отступила.

– Ты самоубивец что ли? – спросил мужик, очерчивая дугу рукой вокруг своей шеи.

– Да это я так, круг спасательный к шее привязывал.

– Ай врешь, – укоризненно протянул мужик – не время тебе помирать, рано еще. Но ты не беспокойся, немного ждать осталось, освободишься скоро.

Он как-то нехотя развернулся и ушел в тьму, шаркая ленивыми ногами по гальке.

В темноте я еле-еле отыскал свою машину и поехал в город, весь трясясь от холода и необъяснимого чувства восторга.

В Петербург ехать не хотелось, и я решил остаться тут в Выборге. Летний сезон еще не начался и наверняка можно было снять номер в гостинице. Я поехал к той, где была сауна.

– Простите, а вам что нужно? – встревоженно спросила у меня девушка на ресепшн, разглядывая меня с ног до головы глазами, округлившимися от удивления и испуга. Действительно, зрелище было ужасное, натуральный леший, а не перспективный постоялец.

– У вас есть свободные номера? Не важно какие, мне очень нужен номер. Со мной приключилось несчастье, и я весь вымок на сквозь, мне нужно согреться и где-то переночевать! – выпалил я к своему удивлению скороговоркой, видимо максимально вживаясь в роль потерпевшего крушение человека.

– Номера есть. Вы бы какой хотели? – спросила она уже без страха, но все с таким же удивленным выражением лица.

– Есть с видом на драккар? Кажется, тринадцатый если мне память не изменяет. И еще я бы очень хотел в сауну попасть. Промок до нитки! Замерз как собака!

– Минуточку, – она деловито взяла в руки телефонную трубку и начала звонить – Вам на какое время сауну?

– На самое ближайшее. И подскажите бар работает еще?

Она одобрительно кивнула, работает значит.

– Вот ключ от вашего номера, – протянула она мне карточку – через час спускайтесь этажом ниже, сауна будет готова. Вам потребуются услуги прачечной?

– Это было бы просто замечательно, выгляжу ужасно, – я засмеялся, мой внешний вид действительно меня смешил.

– Хорошо, заселяйтесь, я попрошу, чтобы к вам в ближайшее время поднялась горничная.

По пути в номер я заглянул в бар и взял бутылку водки. Во мне снова начинала закипать злоба.

***

Неделю меня лихорадило, я только и делал, что сидел в сауне, да пил в своем номере, покидая отель лишь на некоторое время, для того чтобы мне обновили белье. Днем прогуливался по окрестностям, заглядывал на рынок, потом шел в уютное кафе рядом с памятником Кнутссону, брал глинтвейн и не спеша возвращался обратно. Я будто бы жил вне времени, ни дел, ни забот, ничего.

– Виктор Павлович, ну ты где? – услышал я нервный голос своей управляющей, когда мне совершенно надоело игнорировать и вызовы, и сообщения на телефоне.

– В Выборге, Алиса Сергеевна, завтра возвращаюсь.

– Слава Богу, а мы уж боялись случилось что.

– Все хорошо, просто я устал.

– Мы вас ждем, Виктор Павлович.

– До завтра, Алиса Сергеевна.

– Доброй ночи.

Прослушав несколько телефонных гудков, я стал собираться.

***

“Папа, не ищи меня. Не ищи, так будет лучше. Люблю тебя” – красивыми завитками расчертили лист бумаги буквы, старательно выведенные рукой моей дочери. Руки тряслись, она волновалась, торопилась, ей было страшно. И кто только пишет письма на бумаге сейчас. Квартира была пуста, я сам стал этой квартирой, ощутив всю эту пустоту своим нутром. Гнетущая, жалобная и тоскливая тишина. Повсюду на стенах движущиеся изображения прошедших дней и лет, минувших слез и улыбок. Все застывает и рассыпается. Я открываю окно и впускаю шум Невского в квартиру. Сквозняки разносят пыль прошлого, она вихрями кружит в комнатах и вылетает прочь. Злоба разрасталась, пронизывая меня на сквозь, она уже стекала с кончиков моих пальцев и прожигала пол. Я снова терял, я снова был проклят и по инерции хотел отречься от всего что у меня было. Злоба полыхала, я горел в ней и сгорал дотла. Как было раньше больше быть не может.