Беззащитный

Стиснувшиеся зубы неприятно скрипнули, под двумя передними снизу заныла десна. Совсем не таким ожидался промежуток от входа в квартиру и до отхода ко сну.

Пройдя в прихожую, Игорь распахнул дверь.

Две серьги в правом ухе, белобрысо-бирюзовые волосы, разделенные неровным пробором, бледная кожа и шмыгающий нос. Что-то в этом роде Игорю приходилось видеть каждый день в арт-центре, и казалось, что, вернувшись домой, от этого можно будет отдохнуть.

– Привет! – торопливо пробубнил Олежка с его постоянной в присутствии Игоря смесью застенчивости и отстраненности. – Можно?

– Проходи, – предложил Игорь, пропустив его мимо себя и указав на большую комнату. – Там.

Нина и сама уже высунулась в коридор, замахала Олегу, чтобы шел к ней быстрее. Тот немедленно повиновался, а вот Игорь вдруг застыл на месте, держа в руках куртку нежданного гостя, которую он гостеприимно у него принял. Застыл, подумав сперва, что на него накатило так же, как меньше часа назад на кухне.

Нет. Нового «паралича» не наступило, как и внезапного прилива страха. Точнее, он был, но уже иного рода. Игорь поймал себя на совершенно иррациональном впечатлении, будто бы только что в его дом вошел не один человек, а двое. Какое-то время он смотрел на пару осенних Олежкиных кроссовок у себя под ногами, пытаясь убедить себя, что она и правда одна. Затем Игорю пришлось перебороть желание прильнуть к дверному глазку, так как его посетило ощущение, что он обязательно там кого-то увидит.

«Так кто-то вошел или снаружи стоит?» – мысленно спросил он себя, обозлившись на сам факт такого вопроса в своей голове, швырнул гостевую куртку на скамью и, запнувшись о нее же, пошел в кухню. Правда, проходя мимо большой комнаты, не удержался и стрельнул туда взглядом, чтобы убедиться, что с Ниной рядом находится только один человек.

В кухне Игорь очень аккуратно допил наконец злосчастную банку колы и, чувствуя, как по пищеводу блуждает углекислый газ, попробовал подумать спокойно.

Отчего может так накатывать? Что это, паранойя? Из-за чего?

Положа руку на сердце, Игорь мог честно сказать, что сейчас жизнь у него совсем не интересная. Правда, совсем не в том смысле, что ему было скучно ее проживать. Да и как тут заскучаешь, когда и в арт-центре вечная беготня, и локацию за полтора года трижды менять пришлось, и все время надо с кем-нибудь договариваться, хоть очно, хоть по видео, сидя за монитором в чистой рубашке и старых шортах. Нет, это не скучно. Но, конечно, это рутина, очень предсказуемая, такая, в которой просто невозможно было не погрязнуть. Было время разнообразия и поиска, сейчас наступил возраст выстраивания и наращивания.

И то, что в такой жизни не очень-то яркие эмоции, Игорь прекрасно знал. Раз или два в месяц находился хоть какой-нибудь способ повеселиться, но с работой-то это было совсем не связано, и с этим оставалось только мириться. Наверное, это смирение давалось Игорю именно потому, что вместе с яркими положительными эмоциями он был лишен и ярких отрицательных. Страшно было заболеть, или потерять заработок, или попасть под машину, но это страхи совершенно не удивительные, а потому тоже не яркие.

И что происходит теперь?

Можно было бы – как часто делают почти все – списать случившееся на переутомление, на расшатанные нервы или недомогание. Точно, ведь здоровье, что называется, «уже не то»! Всерьез жаловаться Игорю пока ни на что не приходилось, но, как водится, после тридцатника вспоминалось о здоровье все чаще.

Да, было заманчиво остановиться на таком простом объяснении, но Игорь себе этого не позволил. Два эпизода с такими непривычными, пугающими ощущениями, еще и в пределах одного часа – это слишком, чтобы так просто игнорировать.

Руки уже сами включили телефон, путь в мир ответов на все вопросы был открыт. «Но и это не все, – напомнил себе Игорь, перебирая пальцами по экрану. – Про симптомы почитаю, дело нехитрое. Но и свою собственную башку отключать нельзя».

Это было правильно: если зарыться в интернет с головой, такого бреда можно начитаться – еще похлеще ужас накатит. Надо было самому проследить, с чего все могло начаться, должна же была быть какая-то последовательность. До прихода домой все было нормально, совершенно обычные промежутки с передышками. Значит, надо мысленно проследить ход событий от того, как вошел, как пошел в ванную…

– Да я же говорю, как сквозь землю!

Газировки, чтобы разлить, под руками уже не имелось, поэтому Игорь просто выронил телефон. Тот ударился о край стола, сорвался вниз и приземлился на ламинат точнехонько блоком камер.

Ворвавшиеся в кухню супруга с бирюзововолосым Олежкой говорили без остановки. Параллельно Нина запустила кофемашину, и в ответ на дребезжащее гудение агрегата в голове Игоря зазвучали первые признаки мигрени. По утрам его жена могла употребить и две, и три чашки кофе, но вечера у нее обычно были «бескофеиновыми». Но если же в домашний уют Нины просачивалась работа, что случалось, к огорчению Игоря, все чаще и регулярнее, кофемашина начинала прямо фонтанировать. А это значило, что будет много шума, много болтовни не по делу и очень немного реальных попыток решить нештатную ситуацию.

– Ну не может человек сквозь землю провалиться! – настаивала Нина, оборачиваясь к молодому коллеге. – Хорош тут фигурами речи кидаться. Может, его правда машина сбила. Жена его там должна проверять, разве нет?

– Да она проверяет, – отвечал Олег, не желавший, однако, сдаваться. – Понимаешь, там такая история. У Славы машина на подземной стоянке. Ну, прям там, где он живет, в доме. Под домом… В общем, там все, когда спускаются, мимо охранника проходят, понимаешь? Пост у него там. Проходят, в машину садятся и едут. Выезжают наружу. А там – другой пост, уже застекленный, с мониторами. И охранников трое. Так вот мимо них он не проезжал… То есть из гаража не выезжал он!

– А машина?

– На месте стоит… Че машина-то?

– Так не поехал он в ней, сам пошел, – сказала Нина, настойчиво повысив голос. – Пешком, понимаешь? Ножками! А охранники – дебилы! Им фиолетово, кто мимо проходит. Жилец – и ладно.

– Да понимаешь… – Олежка под напором Нины замялся, но потом снова осмелел. – Не мог он там выйти, чтобы его не заметили. Его и в доме все знают, и каждый охранник… Юля говорит, что много раз у него была и в машине с ним ездила. Говорит, там нереально выйти, чтоб никто не заметил. Бункер!

– Ой, ладно, знаю я ее, – отмахнулась Нина. – Сейчас придет – узнаем, чего она там на самом деле знает.

Молча наблюдавший эту перепалку с вниманием дрессированной собаки Игорь аж поперхнулся. Еще и Юля? Ладно Нина, она в процессе болтовни хоть к какому-то итогу прийти может. Но Юля, это мелкое визгливое нечто…

В их доме она бывала не просто часто. По-хорошему на плечах Нины лежала вся полнота ответственности Юлиной лучшей подруги. У Игоря не было никакой реальной возможности это изменить, приходилось только подстраиваться. И каждый раз присутствие Юли, взрослой женщины с поведением тринадцатилетней школьницы – даром, что она была старше Нины на полных два года – оканчивалось или плачем, или истеричным смехом, похожим на плач, или, в лучшем случае, депрессивным нытьем. Оно же, скорее всего, переходило в плач, когда Юля возвращалась к себе домой.

Продолжая наблюдать сумбурный диалог между супругой и ее молодым коллегой, Игорь почувствовал, как душно и тесно вдруг стало ему в этой и без того невеликой кухне. Сдавило всего разом, не очень сильно, но неотвратимо. И под этим давлением внутри у Игоря начинало уже закипать.

Мало появления в доме юнца с противоестественными волосами, так еще и эта истеричка вот-вот заявится. Работа Нины вторглась в дом и захватывала все больше территорий, не оставляя Игорю свободного места, чтобы просто успокоиться, собраться с мыслями и разобраться. В чем? Да как тут сообразишь в таком гомоне?

– Я, наверное, лучше… – заговорил Игорь, поднявшись со стула.

Он указал на выход из кухни, но Нина на него не смотрела. Она отвернулась к своей кофемашине, в лице ее застыло все то же обескураженное выражение, которое Игорь уже видел сегодня. Только теперь оно усилилось в несколько раз, и прибавилось к нему теперь еще нечто тоскливое, потерянное… Нечто, что ожидаешь увидеть как раз у той самой тринадцатилетней школьницы, которой после долгожданного концерта так и не удалось настигнуть растатуированного солиста, вовремя умчавшегося на свое афтерпати с девицами постарше и поуверенней.

В большой комнате Игорь сперва застыл на месте и какое-то время прислушивался к себе. Далеко не сразу он заметил, что крепко сжимает кулаки – он и не ожидал, что его настолько взвинтят события этого вечера. Выходя из комнаты, Нина погасила свет, и Игорь продолжал стоять в темноте, рассчитывая, что сейчас его «отпустит».

Но какая же все-таки хрень! Он же не тащит работу в дом. Нет, почти никогда. Уж коллег, которых Нина, кстати, недолюбливает, по вечерам тоже, в общем, не водит. А ей, получается, сложно оставить всех этих шумных суетливых нытиков там, снаружи, за пределами квартиры. Да, так и по удаленке заскучать недолго.

И сколько теперь ждать, пока его дом перестанет быть штабом борьбы со стихийным бедствием? Можно, конечно, воткнуть наушники и засесть за ноутом. Но масштабы квартиры не позволяли отдалиться от суеты на должное расстояние. Избавиться от этого чувства сдавленности, спрессованности, скорее всего, не получится. И ведь не убежать – куда денешься в такой будничный вечер? Да и с какой стати? Игорь как никогда сильно ощущал себя притесненным в собственном доме, в том месте, где он должен – и хочет! – наслаждаться покоем и тишиной.

Тишиной…

В какой-то момент у Игоря перехватило дыхание, и он с неожиданной судорожной поспешностью включил в большой комнате свет.

Естественно, кроме него, в ней никого не было. Была комната с белыми стенами, тесно заставленная яркой мебелью, рядом с которой вытянутый в ширину прямоугольник телевизора казался окном в самый центр черной дыры. Неприятная, но совершенно знакомая картина. Игорь прошелся туда-сюда, понимая, что его тянет заглянуть под диван или за шкаф. Вместо этого он схватил со стола пульт, включил телевизор и несколько минут совершенно бездумно щелкал каналами, не запомнив ни единого кадра из тех, что сменялись перед его взглядом.

Выключив бесполезное устройство, Игорь сел за стол. Предпринял новую попытку собраться с мыслями. Но как он ни старался понять, что в этот вечер пошло не так, у него не получалось. То есть, конечно, вечер полностью испорчен, врываются тут всякие, устраивают переполох, кто-то там пропадает, из-за этого встает какая-то там работа. Все это неприятно, в особенности тем, что Игорь вынужден это терпеть, хотя его это никак не касается. Но ни в чем тут нет причин для внезапных бесконтрольных вспышек страха. Нет, и все!

И нет никакой причины, почему он не может чувствовать себя расслабленно, спокойно…

Спокойно…

Сидя спиной к шкафу, Игорь невольно поежился и очень захотел оглянуться. Просто так, чтобы удостовериться, что там он увидит только полки с книгами и всякой сувенирной лабудой, которая почти полностью загораживает корешки.

– Дай мне сойти с ума… ведь с безумца и спроса нет…

Поняв, что бубнит себе под нос он только для того, чтобы как-то себя подбодрить, Игорь в очередной раз разозлился и окончательно выбился из сил. А тут еще в прихожей послышался звук открываемой двери и сразу же за ним понесся жалобный и требующий внимания и защиты лепет. Игорь вскочил, приблизился к выходу из комнаты в коридор, а затем высунулся туда с такой осторожностью, будто собирался отстреливаться.

Юля была в залитом мелким дождем пальто, с мокрым лицом и не закрывающимся напомаженным ртом, который казался несоразмерно большим с ее мелким бледным личиком.

– …уже и заявление в полицию хочет подать, – лепетала Юля, чуть ли не кидаясь на встречавших ее Нину с Олежкой. – А меня чуть ли не пинками прогнала! А я сама вся извелась, ведь… Куда он мог деться?

Нет, от этого не спасут ни одни наушники. Игорь решительно вышел из большой комнаты и, только лишь взгляд Нины скользнул в его сторону, быстро бросил:

– Я спать.

Тут же развернулся, чуть ли не бегом скрылся в спальне, еще и дверь, которая всегда оставалась открытой, плотно за собой притворил. Хотелось кинуться на кровать не раздеваясь, однако этот вечерний ритуал он все-таки совершил, заставив себя бережно сложить одежду на стуле.