Декорации

Декорации
Никита Владимирович Чирков

Мы лучше #2
Весь Мегаполис с воодушевлением следит за первым полетом космонавтов к базе «Новый горизонт» построенной на орбите Марса. Курируемый Центром Развития Технологий полет должен стать не просто существенным шагом в освоении космоса, но и объединить разрозненное общество. Неожиданно возникает непреодолимая проблема, поставившая под угрозу срыва полет «пилигримов». Даже Министерство обороны озадачено, ведь невидимый враг обладает немыслимыми возможностями, противостоять которым никто не в силах. Цепочка событий приводит Бенджамина Хилла к неутешительному выводу, что нынешняя кризисная ситуация самым неведомым образом связана с давно забытой тайной скрытой внутри ЦРТ.

Никита Чирков

Декорации

День 1

Майя

Проснувшись, Майя не спешила расставаться с приятным сном, лишь приподнявшись с кровати и коснувшись ногами деревянного пола, какое?то время просто сидела. Склонив голову вперед, пробирала пальцами правой руки сквозь волосы, кончики которых касались лопаток. Все чаще после пробуждения, она мечтала о том, чтобы тот самый сон, каким?то неведомым образом, но оказался явью.

Небольшой одноэтажный дом, отстроенный специально для нее, был размером всего лишь пять на пять метров. Данное архитектурное решение являлось отголоском того времени, когда вся ее жизнь была заключена в работе среди глухих стен без окон, дабы игнорировать какие?либо внешние факторы.

Наконец, медленно, встав с кровати и натянув штаны, заставляя мышцы снова ощутить работу, Майя сделала разминку и направилась в ванную, занимавшую малую часть дома. В зеркале без особо труда были заметны редкие, но все же явственно седые волосы, немного обрамляющие лицо и глубокие морщины вокруг глаз. Несмотря на возраст – не так давно стукнуло уже сорок семь лет – она обладала стройной фигурой и не растеряла свои ровные, естественно красивые черты лица, которые толком не замечала, поскольку всегда смотрела лишь в собственные глаза, стараясь найти там не только силы, но и ответы на многие вопросы, которые она так часто задавала себе в одиночестве. После взяла с приставной тумбочки маленькую гарнитуру, и вставила ее в ухо, прикрытое распущенными волосами.

Открыв дверь, она сделала глубокий вдох, который наполнил свежим прохладным воздухом ее легкие. Солнце лишь изредка выглядывало из?за серых облаков. Майя накинула поверх футболки осеннюю куртку и, выйдя на крыльцо, ощутила прохладный ветер. Шагая по протоптанной тропинке, минуя несколько густых деревьев, ей уже послышались отдаленные голоса людей. Спустя несколько минут она попала на центральную дорогу, где ее тотчас поприветствовали люди. Махнув в ответ, не останавливаясь, она продолжала идти, наблюдая за происходящей вокруг жизнью: пение птиц, слегка подрагивающие на ветру ветви деревьев, а также представители ее научной группы.

Шагая вперед, к основному корпусу лагеря, Майя стремилась скорей попасть в свой кабинет, минуя любые отвлекающие событие. Мимо спешащих на свои зоны работы десятков сотрудников, каждый из которых вербально или словесно приветствовал ее, причем многие делали это автоматически и машинально, отрабатывая статус и правила приличия. Подобное ее больше радовало, нежели оскорбляло, ведь ей не приходилось самой быть излишне любезной, когда этого не хочется.

Само здание вмещало в себя кабинеты руководящих должностей, склады и лаборатории с оборудованием. По?хорошему, каждый член персонала должен ночевать в пристроенных к этому центру комнатах, но со временем, убедившись в безопасности, многие расселились в бараках и домиках, близ главного здания. Разумеется, в пределах охраняемой территории и с особого разрешения. Хотя, возможно, они не хотели быть частью того, что в том или ином виде, было прародителем тех проблем, которые и привели сюда всех этих людей.

Не успела она дойти до кабинета, как ее помощница и по совместительству протеже, появилась из?за спины.

– Доброе утро, – бодро и уверенно произнесла молодая девушка. Кристина обладала тем редким умным взглядом, который всегда можно было разглядеть независимо от ее настроения, а исходящая от нее энергетика способна была заражать других.

– Здравствуй, Кристина. Какие сводки у нас сегодня? – Произнесла Майя, толком не взглянув на нее.

– Безопасность в порядке, никаких инцидентов. Связь снова барахлила, я уже распорядилась, все проверяют. По?хорошему, надо с ЦРТ связаться, а то это все чаще и чаще, – Кристина ждала некой реакции, но в ответ получила лишь кроткий кивок. – Ребята из строительной бригады уже выехали на проверку ограждения и взлетной полосы, дабы сегодня не было проблем. График выездов в Природные земли не изменился, правда некоторые все же считают, а, точнее, настаивают в необходимости брать оружие на отправку дальше чем два километра от лагеря.

– Это официальная жалоба?

– Почти. Я погасила в зачатке, на пальцах объяснив разницу, между защитой и провокацией.

– Молодец. В будущем сразу же указывай на наличие стены. Ее строили не только для нас, но и для них.

– Я все понимаю, буду стараться лучше.

– Ты молодец, не будь так строга к себе.

Майя зашла в свой скудно обставленный кабинет и сразу направилась к столу. Кристина последовала за ней и остановилась прямо перед начальницей, твердо стоя на своих ногах.

– К сегодняшнему прибытию все готово, мы освободили лишние помещения, подготавливаем лабораторию для оборудования. Все немного на нервах, так что, ждут вашей речи и официального объявления. И, разумеется, нельзя забывать об инструкции.

– Собрание ты и сама сможешь провести, главное сохранять уверенность, и помнить – у нас все под контролем.

– Это не входит в мои обязанность, вы здесь начальник, – она говорила почти как на равных, все?таки, общий язык был налажен давно, а церемониться – это не ее сильная сторона. Майя же, наконец, обратила на нее внимание, в чем, собственно и была цель Кристины.

– Считаешь, это так необходимо? Совершенно не важно кто…

– Вообще?то важно, – спокойно перебила ее Кристина, продолжив в своей манере, уверенно и слегка спеша, но все же, твердо донося мысль. – Вы не чужая здесь, это ваши люди, под вашим началом, а надвигающиеся перемены в работе лагеря, пусть и необходимы, но, что важно, требуют правильного подхода. Они пока не знают, что грядет. К тому же, нельзя допустить нарушения субординации, не говоря про слухи… Вы, как бы сказать точнее – слишком отстранились ото всех. Пора напомнить кто здесь главная. Авторитет-то, между прочим, надо поддерживать.

– Ты не зря получаешь свою зарплату, – удовлетворительный тон спровоцировал одобрение в глазах Кристины. – Ты права. Объяви собрание через два часа, в главном зале. И еще, свяжись с Соломоном, убедись, все ли идет по графику и нет ли проблем… любого характера, если что сообщай, – Кристина слегка кивнула, вкупе с удовлетворенной улыбкой. И только Кристина подошла к двери, как обернулась, чуть сменив тон на более интимный.

– Можно спросить, между нами? – не успел прозвучать ответ, она продолжила – Как вы себя чувствуете?

– Что ты имеешь ввиду? – Несколько сухо прозвучал вопрос от человека, отлично знающего подноготную этого любопытства.

– Я знаю, правда, на вас висит нелегкое бремя, все эти: причины и следствия – это понятно. Кто?то может и не согласиться, но мы обе это знаем, что вас здесь любят. Как минимум уважают, за то, что вы делали раньше и делаете сейчас, для всех этих людей и.… – она задумалась, – я говорю все это, потому что надеюсь дать вам понять – не нужно закрываться. Все здесь – и мы, и они – пытаемся помочь людям жить дальше, иногда забывая, что мы тоже люди. И я это все к тому, что если вы захотите поговорить, или просто отвлечься, забыть про работу и побыть рядом с другом то вы знаете к кому обратиться.

Кристина сразу вышла за дверь, настроенная на работу, оставив начальницу наедине со своими мыслями.

Майя в очередной раз убедилась в правильности выбора своего протеже. Потенциал, что был виден невооруженным глазом, на самом деле проявлялся именно в такие моменты, ведь девушка обладала тем видением и способом взаимодействия с миром, которые напоминали ей ее в молодости, как раз в те годы, последствия которых она несет на своих плечах по сей день. Не обремененная характером двадцатипятилетняя девушка жила полной жизнью, игнорируя давление окружающих факторов, ведь она могла не просто дарить надежду, а странным образом излучать дисциплину и уверенность. В ее руках можно было смело оставить этот лагерь, о чем Майя думала все чаще с каждым новым днем.

Но уйти со своей должности, впервые в жизни оставить работу за плечами, она смогла бы лишь в том случае, если бы знала, что завтрашний день встретит не одна. И все чаще ей снится тот самый сон, навеянный прошлым и сотканный из лучших моментов, где заслуженная идиллия, делить которую она собиралась с любимым человеком, вот?вот стала бы реальностью… Но вновь, как и почти каждое утро, она возвращается из мечтаний в реальность, которую, по собственному мнению, заслужила.

Казалось бы, центр помощи Саламис дозированно выдает лекарства, разумеется, строго по распоряжению лечащего врача. Дает питание, которое не всегда получается добыть в природе, как и временный ночлег. Но почему?то, вопреки цифрам и статистике, она не чувствует результат. Словно вместо излечения болезни, лишь наклеивается пластырь, причем не самого лучшего качества. Возможно, все это потому, что она помнит число тех, кто уже не способных вернуться к нормальной жизнь. Сбой – так был назван тот момент, когда по неизвестным причинам все вышло из?под контроля. Память об этом рождает то ненависть, то страх, но одно неотвратимо преследует ее уже пять долгих лет, и это – вина.

Инициатива по имплантированию программного чипа, в те годы имела самые лучшие и благородные мотивы, оспорить которые пытались многие, но общественное мнение и здравый смысл победили, из?за чего имя Майи Мироновой, как и ее коллег: Итана Майерса и Бенджамина Хилла, было внесено в список величайших людей современной истории. Данный статус имел актуальность не долго.

Майя уже давно чувствовала и понимала, что вся ее работа превратилась в своего рода рутину. А логический финал она не видит, да и не может видеть, ведь изначально двигателем был, скорее, процесс, желание что?то делать, а не получить мнимый результат. Все больше ее страшило окончание её, так называемой, карьеры, но не из?за каких?то материальных или рабочих лишений, нет: истина крылась в безумном страхе встретить ненавистную пенсию в одиночестве, без человека, по которому она скучала каждый день.

– Сегодня вечером приезжает Соломон Напье, – Майя стояла в зале собраний, на одном уровне перед десятками людей и произносила речь, прервать которую не смел никто, – многие знаю его, как моего заместителя в ЦРТ. Вместе с ним приходит груз, там есть все необходимое для вас и людей вне наших стен. Все списки первой необходимости вы должны были отправить Кристине, если чего?то нет, придется ждать следующего раза. Скажу просто, мы – ученые, врачи, доктора наук и волонтеры, прибывшие из городов, ради гуманитарной помощи тем, кто выбрал иную жизнь. Мы здесь, потому что не знаем, как не быть здесь. Каждый из нас, делает не работу, он делает вклад в нечто большее, не потому что нам сказали или мы должны, а потому, что мы хотим это делать. Я горжусь всеми вами, и тем, что мы построили здесь. Надеюсь, вы цените это не меньше моего и сделаете все, для сохранения и улучшения нашего вклада в жизни тех людей, что пока не могут существовать без внешней помощи. Спасибо вам всем, для меня честь, видеть каждого здесь.

Майя

Идея лагеря Саламис возникла у Майи не просто из?за чувства вины, по сей день съедающего ее изнутри, и никак не из?за желания успокоить совесть подношением тем, кто в далеком или не очень будущем, сможет встать на ее сторону, если она захочет вернутся в большую игру. Все было так просто, как это возможно: здесь она может помогать людям. Никакой политики, никакого бизнеса, никакого противостояния, – просто люди, просто жизнь.

Для Майи, Саламис – не просто работа: это единственное место, где она чувствует себя в безопасности… где она может спрятаться. Но не от кого?то конкретного, хоть, наверняка, есть те, кто все еще считает, что она в неоплатном долгу перед обществом. Бояться таких людей она перестала давно, да и не уверена, боялась ли, ведь она открыто признала свою вину с самого начала – это послужило для Майи большим уроком, ведь она поняла четко и ясно – люди сами создают себе правду…

В то время, когда случился Сбой, общество разваливалось, во всяком случае, близилось к этому, и ради сохранения того, что еще осталось, сначала был введен временный комендантский час, а после пошли поправки в законе о свободе слова. Сохранение порядка было в приоритете и осуществлялось всеми доступными способами. Первыми под раздачу попала пресса, ибо многие из независимых журналистов жаждали крови, подстрекая и до того травмированное общество к решительным мерам. В то же время недовольное население влияло на прессу, создавая замкнутый круг. Тогда, через год после Сбоя, вырвавшись из хаоса рабочей среды, вынуждающей искать причины возникшей поломки созданного чипа, который внедряясь в человеческий мозг и вступал с ним в симбиоз, Майя полностью сменила приоритеты.

Ее стратегия была проста: быть в глазах людей сильной и уверенной, преисполненной решимости не страдать самобичеванием, а стать этаким негласным лидером мнения, человеком действия, игнорируя собственное мироощущение.

Но подобный подход был не только ради жертв и из?за несогласия с политикой ЦРТ, желавшей срезать все углы, идя на любые уступки, даже не замечая, как теряется самое главное – независимость. Все это – защитный механизм, позволяющий ей не впасть в апатию и депрессию, не чувствовать боль и страдания из?за смерти родного отца, который, вперед очереди, был подвергнут чипированию из?за неожиданно резвившейся деменции… Она не успела заметить, как его не стало… несмотря на то, что была с ним рядом долгие недели, пока его пытались спасти лучшие врачи ЦРТ. Но его мозг не выдержал, и было принято решение, ставшее первым надломом для Майи – отключить отца от аппаратов жизнеобеспечения… ее родного отца, примера для подражания, того, на кого она ровнялась… ровняется до сих пор.

Было ли у нее чувство вины перед теми, кто так же терял своих родных и любимых, пока она, используя влияние, окружила отца лучшими специалистами? Нет, не было. Майя знала, что любой на ее месте поступил бы так же, да и все те люди, гневно жаждущие справедливости, занимались тем же самым, что и она – оплакивали любимых и родных.

Тогда и родилась идея Саламиса. К сожалению, она немного опоздала. Министерство обороны уже пустило руки в некогда независимый Центр Развития Технологий, от чего, реализовывать столь дорогой проект, уже не было возможно лишь с одного ее слова. Требовалось разрешение многих вышестоящих представителей власти, не всегда имевших общий с ней взгляд на вещи… особенно теперь, с уничтоженной репутацией и кровью на руках. А значит, для определенного давления, необходимо было заручится поддержкой общественного мнения. Она готова была идти на все, ведь сдерживать ее было нечему, и даже Бенджамин, всегда поддерживающий и никогда не оставлявший ее одну, незаметно отстранился: как выяснилось почти сразу, это было обоюдно. На это еще повлияло и то, что тогда она выпала из жизни на пару лет с момента смерти отца, в которой она так же винила себя, как и ее родные старшие братья, пусть и сдержанным тоном, но дав понять, кто отнял у них последнего родителя… мама умерла за два года до того.

На благотворительном собрании неизвестный ей представитель независимой прессы, рискуя оказаться под надзором власти, застал ее врасплох не вопросами, а ответами на них, ведь стоило прозвучать первому слову, Майя с ужасом увидела, как общество само создает правду, игнорируя все ее доводы и аргументы. Да, тысячи жертв, сотни искалеченных, нет большего повода для скорби… но для Майи, тот день стал откровением. Один человек, неожиданно вставший во главе толпы, дал Майе понять, четко и ясно, раз и навсегда, насколько общество иначе, совсем под другими, порой немыслимыми углами, может воспринимать события. Мнение, излагаемое за всех и каждого, в тот день, когда Майя решила открыто объявить об идее создать Саламис, послужило своего рода принятием людей такими, какие они есть. В каком?то смысле, как поняла она уже потом, это лишь подстегнуло ее, позволив быть человеком дела, не оглядываясь на чувства, совесть и одобрение общества – без лишних слов, уступок и компромиссов – будет так, и только так, как она хочет, ради людей и их будущего. Она знала, что не получит благодарность и уж точно не услышит извинений, и это, как оказалось, не было для нее проблемой, даже наоборот, она боялась прощения.

Работа закипела, ставки возросли, а вышестоящее руководство и многие другие, смотрящие со стороны на реакцию общества и непоколебимость Мироновой Майи, в чьих руках была и власть, и ресурсы, на удивление для нее и многих приближенных, не стали навязывать условия или ультиматумы. Все оказалось просто: Майя была той, на кого они могли свалить все претензии, направить каждую жалобу и закрыть глаза на последствия. Ибо ныне есть она, бескомпромиссно и, чуть ли, не боясь идти по головам, не боясь запачкать руки, взяла на себя роль спасителя. Словно сорвавшийся с цепи воин, Майя была непреклонна, и, в какой?то мере жестока, на пути к созданию лагеря, в котором одни – увидели подачку, другие – шанс исправить ошибки.

Но кое?что, неведомое никому, кроме нее и еще двух людей, мучило ее изнутри уже давно, причем, это скорее напоминало нежелание принимать болезненную действительность, нежели эфемерное предчувствие. На пути ее стремления занять определенный доверительный статус в обществе, коим она хоть и не грезила, но принимала с гордостью, Майя, действуя наперекор многим людям, все пряталась от мысли и чувства, неприятного любому: отстранение от близкого человека. Чем более Майя уходила в глубь Природных земель ставя Саламис выше самого ЦРТ, где она некогда занимала должность Директора по разработкам, тем меньше она контактировала и, не желая признаться себе окончательно, все менее ощущала связь с некогда самым близким для нее человеком. Произошло это слишком естественно.