Выбор ее сердца

– Сколько же здесь оттенков синего! – воскликнула Эва, обводя взглядом залив.

У берега вода была льдисто-прозрачной, но там, где глубже, цвет становился лазурно-голубым, как на открытках, и, наконец, превращался в чернильную линию на горизонте, сливающуюся с насыщенно-синей палитрой австралийского неба. Слева на каменных валунах грелись на солнышке морские львы.

Отрада для глаз и души!

– Это пустяки. – Маршалл думал о том, сколько красивых мест она оставила без внимания. – Если бы ты время от времени сходила с намеченного маршрута, увидела бы гораздо больше.

Эва не ответила. Открыла задние двери автобуса, впустив в салон бодрящий морской воздух, и, расстелив на земле плед, устроилась понежиться в лучах послеполуденного солнца. Ее внимание привлек виднеющийся в море остров.

– Мы направляемся туда?

Маршалл сел рядом, глядя в указанном направлении.

– Нет. Это один из меньших островков архипелага. Миддл-Айленд дальше, большое пятно на горизонте.

Он придвинулся к ней, вытянул руку, показывая. Сейчас они находились почти так же близко, как в Норсмане, когда он вынес ее, упирающуюся и брыкающуюся, из толпы. Маршалл вдруг понял, как отчаянно соскучился по ее запаху, который теперь витал вокруг него, обволакивая и дразня.

– А сколько их всего?

О чем это она? Ах да, об островах!

– Больше сотни.

Эва поднялась и с удвоенной энергией принялась обозревать водную гладь. Маршалл тоже встал и, опершись рукой об автобус, стал смотреть вместе с ней.

– Трэв может оказаться где-то там.

Вот уж нет. Пресная вода только на двух островах.

– Послушай, Эва.

Она повернулась к нему, их лица оказались очень близко друг к другу.

– Мне жаль, что я сказал такое о твоем брате, ударил по больному месту. Шансы, что он где-то там…

– Ничтожно малы, знаю. Но идея уже прочно утвердилась в моем сознании, и мне не будет ни сна, ни покоя, пока все не проверю.

– Я не хотел причинить тебе боль.

– Мне не больно, Маршалл. Наоборот, ты помог мне. Я ведь ищу брата.

Последние слова были произнесены с особым нажимом, будто она хотела напомнить ему и себе тоже о своей миссии. Внутренний голос подсказывал Маршаллу, что она приехала сюда ради него.

Он смотрел в ее глаза дольше, чем предписывалось правилами хорошего тона, видел плещущийся в их темных глубинах океан, способный соперничать с простирающимся перед ними водным простором.

– Не кажется мне это место подходящим для метеостанции, – наконец сказала Эва.

Смена темы. Он принял ее правила игры:

– Верно. Однако так можно получить наиболее точные данные о погодных условиях на южном побережье.

– Понимаю.

Их окутали многие слои тишины, нарушаемой лишь отдаленным птичьим криком, шумом волн, разбивающихся о гранитные берега, и шепотом ветра. Эва вдруг осознала, что находится вдали от людей наедине с мужчиной, которого едва знает.

– Когда за нами придет лодка? И куда причалит?

– Рано утром. Доставит на Миддл-Айленд, так что и внедорожник не понадобится.

Маршалл отошел от нее, обеспечив столь желанное личное пространство.

– Хочу окунуться, пока солнце не зашло.

Эву тоже тянуло искупаться, но она опасалась делать это при незнакомом мужчине, он продолжал оставаться таковым, несмотря на несколько пережитых вместе волнующих моментов. Если бы Маршалл не был столь настойчив в своем желании побыть с ней наедине, она почувствовала бы себя гораздо лучше.

– Увидимся позже.

Он побежал на пляж, ни разу не оглянувшись. Раздевшись до трусов, нырнул в холодную воду. Обычно он даже в общественных местах купался голышом, но в компании Эвы был вынужден щадить ее чувства. Песок под ногами был манящим и мягким, точно рассыпанное облако пудры.

От ледяного прикосновения воды тело немедленно покрылось гусиной кожей, зато смылась дорожная пыль. Он поплавал немного на мелководье, нырнул прямо в волну, вздымающуюся над ним грациозной аркой.

Купание в бездонном суровом океане всегда даровало ему невероятное ощущение расслабленности, физической и моральной, помогало не сойти с ума. Тем более примечательно, что, оказавшись в Эсперансе, он первым делом бросился не плавать, а на поиски невысокой темноволосой девушки, одержимой навязчивой идеей.

Чтобы оправдать свои действия, Маршалл приводил дюжину доводов, каждый последующий казался неправдоподобнее предыдущего. Очевидно, он истосковался по человеческому обществу куда сильнее, чем по морской воде.

Много месяцев его не терзал плотский голод, подстрекающий отправиться на поиски женщины, согласной переспать без каких-либо обязательств и расстаться навсегда. Вокруг достаточно женщин, готовых исцелить страждущее сердце, свести счеты с неверным мужем или заглушить боль, притаившуюся в глубине души. Именно с такими он имел дело, они не задавали вопросов и не питали надежд.

Подобные интрижки помогали унять зов плоти, когда тот слишком громко напоминал о том, насколько бездушны и пусты человеческие отношения. Любые, не только случайные сношения с незнакомками на стоянках и в барах. Те хотя бы точно знают, чего хотят.

Маршалл сильнее загребал руками, всецело сосредоточившись на работе мышц, которые постепенно наливались привычной усталостью. В теле бушевало пламя, но снаружи он оставался холоден как лед. Затем он стал думать о воде, попавшей сюда, возможно, из Антарктики. Среда обитания китов, морских слонов, дюгоней, кальмаров, загадочных, прячущихся в глубоководных расселинах рыб-капель и сотен других морских существ. Люди всего лишь горстка прямоходящих приматов с ловкими пальцами, использующая не более миллиметра пространства у кромки мирового океана и не имеющая представления о тайнах планеты.

Истинный Гулливер.

Маршалл принялся размышлять о мизерной роли человека с его глупыми проблемами в круговороте природы. Когда он снова взглянул на солнце, оказалось, оно почти скрылось за линией горизонта. Он знал, что у южного побережья обитает много акул, которые любят кормиться на закате и рассвете. Сколь бы однообразной ни была его жизнь, сколь бы ни напоминала фильм «День сурка», он пока не готов с ней расстаться, позволив хищникам слопать себя на ужин.

Маршалл развернулся и неспешно поплыл к тому месту, где оставил одежду. Выйдя на берег, с силой прижал пальцы к векам, провел руками по волосам, вытряхивая морскую воду, некоторое время стоял с закрытыми глазами, подставив лицо лучам солнца. А когда, наконец, открыл их, увидел прямо перед собой Эву, держащую в руках несколько полотенец. Рот ее был широко открыт, дыхание прерывалось.

Эва понимала: неприлично так пялиться, но не могла заставить себя отвести взгляд от татуированного торса и живота. На его груди красовалось изображение хищной птицы, величественные крылья которой раскинулись столь широко, что переходили на загорелые плечи. Татуировка была сделана с тем расчетом, чтобы подчеркнуть развитую мускулатуру, и полностью скрывалась под футболкой. Удивительно, но этот узор смотрелся на его теле очень органично, будто он родился с ним.

Еще она заметила на его бицепсе несколько иероглифов, не понятно, китайских или японских. Плюс кинжал на другой руке. Не слишком ли много для метеоролога?

– Эй!

Оклик заставил взглянуть ему в лицо.

– Bay, – хрипло вскрикнула она, понимая, какое это глупое начало разговора. – Как ты долго плавал.

– Истосковался по океану. Извини, если заставил тебя беспокоиться.