Мадина

Кулаки до боли сжимались от бессилия. Хотелось орать, биться головой о стену и крушить все подряд. Я, блять, понятия не имел, куда деться от боли, которая разрывает душу на британский флаг. Но я буду держать себя в руках. Ради моей девочки. Потому что, когда она придет в себя, рядом обязательно должен быть тот, кто будет сильнее ее, тот, кто сможет за руку провести по раскаленным углям нашего общего горя. Потому что я, блять, нахрен, не знаю, как она сможет это пережить.

Но я, как хирург, знаю, что гнилую плоть надо удалить как можно скорее, чтобы она не отравляла остальное тело. Сдается мне, что и в обществе также. Не зря же волки съедают больных особей. Сегодня мне придется стать этим чертовым санитаром. Но ради моей Мадины я и не такое сделаю.

И я, ни минуты не сомневаясь, набираю номер телефона, который при обычных обстоятельствах никогда бы даже и не вспомнил.

– Лев Романович, добрый день, – на том конце провода Грачев Валерий Павлович, а попросту Грач, отвечает почти мгновенно, словно он ждал мой звонок. – Рад тебя слышать.

– Добрый. Мне нужна ваша помощь.

– Я догадался. В обычной ситуации ты бы вряд ли мне позвонил. Через два часа удобно встретиться?

– Вполне.

– Тогда до встречи.

Конечно, у меня болело в груди от того, что, когда Мадина придет в сознание, и ей будет необходима моя поддержка, меня не будет рядом. Но я должен. Я не смог защитить ее от произвола тирана, хоть и обещал, но я просто обязан отомстить Мурату Алиеву за смерть моей семьи и не рождённого ребенка.

До встречи с Грачом есть целых два часа, и я знаю, чем их займу. Пора раздавать долги. Начну, пожалуй, с Арсения.

Врываюсь в кабинет бывшего партнера без стука, и, несмотря на то, что он говорит с кем-то по телефону, я поставленным ударом бью его в челюсть. Так, что стул, на котором он сидит, опрокидывается, и Арсений падает.

– Какого хуя, Лев?! – благим матом орет мой бывший партнер.

Я, ничего не поясняя, подхожу к нему и начинаю просто методично его избивать, не говоря ни слова. Через какое-то время, поняв, что он уже в полубессознательном состоянии, я отпускаю его и произношу сквозь зубы, уверенный, что Сеня все же услышит меня:

– Я предупреждал тебя, Арсений, чтобы ты держал свои желания и амбиции под контролем. Но ты лишь упрямо повторял: «Деньги не пахнут». Сегодня ты перешел всякие границы, подняв руку на мою женщину. Я уверен, что ты знал, что Мадина со мной. Но все равно убил ее ребенка. Моего ребенка. Ты позволил этому случиться, Сеня. Никто, повторяю, никто не уйдет безнаказанным, подняв руку на мою семью!

– Ты…об этом…пожалеешь, Лев…Мурат…этого так не оставит, – хрипит Сеня, закашлявшись собственной кровью.

– Мурат сдохнет, как собака. Так же, как и ты, Сеня, – и с этими словами я выхожу из кабинета, набирая по пути Матвея, попросив его напрячь своих юристов, чтобы они вывели все мои активы из клиники, уничтожив любое упоминание обо мне.

– Люба, позови в кабинет Арсения хирурга и травматолога. Ему, кажется, плохо, – бросаю администратору, навсегда покидая здание, которое было моей добровольной тюрьмой несколько лет.

Глава 18

Мадина

Я лежала и бездумно пялилась в потолок. Зачем что-то делать, трепыхаться? Ради чего? Да, безусловно, вы можете сказать, что стоит побороться во имя нашей со Львом любви. Отчасти вы будете правы. Но на ее пути стоит он. Чудовище. Тиран. Мой отец. И если я буду сражаться с ним, то отец не преминет и уничтожит Льва на моих глазах. Просто, чтобы это послужило уроком. Чтобы я не смела перечить самому Мурату Алиеву. Однажды я уже совершила такую ошибку – сбежала от своего хозяина, и этот мой необдуманный поступок привел к тому, что я потеряла двух самых дорогих мне людей – маму и не родившегося ребенка. Да, я была беременна всего ничего, но я полюбила этого ребенка всей душой, всем сердцем с той самой секунды, как узнала о нем. Я, наивная, мечтала, как впервые обниму его. Как прижму к груди и поцелую сладкую макушку. Но этим мечтам не суждено было сбыться, потому что существует чудовище, и у него на меня свои планы.

Я – опустошена. Мне больше незачем жить. Но и наложить на себя руки я не смогу – не хватит духу. Я очень слаба. Я – кукла. И буду ждать, пока кукловод подергает за ниточки, чтобы заставить меня двигаться так, как нужно ему.

Лев…Хороший мой…Любимый…Надеюсь, ты все понял. Пожалуйста, постарайся меня забыть. Да, я знаю, что это будет сложно. Но очень хочу надеяться, что ты справишься с этим. Я буду молить высшие силы, чтобы ты не стал меня искать и не перегородил дорогу этому чудовищу. Чтобы ты жил. За нас двоих. И нашел свое счастье.

В комнату входит отец. Я не предпринимаю даже попытки не то, что встать, но и поднять на него глаза. Я лишь подобралась внутренне, приготовившись услышать приговор.

Но отцу и не нужно мое пристальное внимание: он знает, какое оказывает на меня воздействие. Поэтому он начинает, как обычно, говорить властным тоном, уверенный, что я запомню каждое слово.

– Никах прочтем через три дня, как раз к этому времени все будет готово и все формальности будут соблюдены. Врач сказала, что ты неважно себя чувствуешь, но я думаю, что этого времени будет достаточно для восстановления. Я позаботился, чтобы тебе не пришлось тратить силы, поэтому наряды для никаха привезут прямо домой, выберешь себе подходящий.

Я снова не реагирую. Зачем? Мне просто дали информацию.

– И еще, Мадина. Давай без фокусов. Потому что в этот раз я не буду так милосерден. И если ты снова попытаешься сбежать к своему любовнику, я уничтожу его у тебя на глазах. Я надеюсь, ты понимаешь, что для меня это не проблема?

Я вздрагиваю. Я понимала, что такой исход событий возможен, но когда мне его озвучили вслух, мне стало по-настоящему страшно. Не за себя, нет. За того, кого люблю всем сердцем. За кого и душу дьяволу продать не страшно, что, собственно я и сделаю, выйдя замуж за Амирхана.

– Я услышала. Не смей, слышишь? Не трогай его. Я попала к нему случайно, он не знал, кто я. Лев здесь не причем. Я выйду замуж за Амирхана. Даю слово, – хрипло произношу я, приподнимаясь слегка на локтях.

– Как нехорошо, дочь, врать отцу. Он приезжал ко мне. Выспрашивал про нашу семью. Тебя вспомнил. Он видел-то тебя пару раз, но запомнил, как тебя зовут. Не странно? Странно. У вас разница в десять лет – в подростковом возрасте это особенно ощущается. Я сразу понял, что он специально заехал. Пробивал почву. Я обратил на него внимание. Сразу понял, что тут не чисто. Но моим людям не удавалось вас засечь. Удачно спрятались, ничего не скажешь. Но все же мир не без добрых людей, Мадина. Когда я разослал весточки, всем, кому только можно, нашлись те, кто откликнулся, и помогли мне вернуть мою пропавшую дочь. Так что не пытайся выгородить своего любовничка. С ним я позже разберусь, – довольно добавляет отец. Он видит, какое произвел на меня впечатление. Он видит мой страх. И он наслаждается им, впитывая, как солнечные лучи.

– Нет, отец, оставь его. Ради всего святого, если в тебе оно еще есть. Во имя Аллаха, которого ты восхваляешь на пятничных намазах. Умоляю…не тронь его,– прохрипела я, медленно поднимаясь с постели.

Я упала на колени, сложив руки в молитвенном жесте.

– Отец…оставь Льва в покое. Я тут, здесь, я не сбегу, клянусь Аллахом. Я выйду замуж за Амирхана. И буду такой женой, какую он захочет видеть рядом с собой. Просто забудь о Льве.

– Я не могу, Мадина. Он представляет угрозу твоему браку.

– Что он может сделать, если мы с Амирханом произнесем клятвы перед Аллахом? Наш союз будет невозможно разорвать, и ты это знаешь. Все это знают! Тем более, если он полезет к нам, я смогу его убедить, что я – жена другого, и чтобы Лев не лез в мою семью. И я, не задумываясь, сделаю это.

Отец смотрит на меня долгим взглядом, а я все также стою перед ним на коленях. Мне нисколько не стыдно, ведь я борюсь за жизнь любимого. За человека, кому будет принадлежать моя душа. До последней секунды моей жизни.

– Посмотрим по обстоятельствам. А ты готовься к никаху. И без глупостей мне! – и, не добавив больше ни слова, разворачивается и уходит из комнаты. А я стою на коленях некоторое время и, как в трансе, повторяю одно-единственное слово: «Верю». Я верю, что не может наша история закончиться так. Я верю, что после заката всегда наступает рассвет, и, в конце концов, полярная ночь нашей со Львом истории уже давно должна закончиться. Что вот-вот станет светло, и наступит полярный день…Я верю.

***

Я стояла, облаченная в это облако из сатина и кружев.

– Ну, встань ты поближе к жениху, что ты как мумия! – воскликнул фотограф, весь день недовольный моим лицом и поведением.

А я и есть мумия, разве не видно? А это платье – мой погребальный саван.

Я стою посреди зала и смотрю в упор на этого чужого мужчину. И отчетливо понимаю, что не смогу сдержать обещания, данного отцу. Что хочу иного финала своей жизни. Возможно даже погибнуть, но не жить марионеткой. Не быть украшением очередного чудовища, который этого точно не стоит.

Подбираю подол и срываюсь с места. Бегу, куда угодно, хоть в адово пекло, лишь бы подальше от этого места и этих чужих опасных людей. Я снимаю туфли, беру их в руки и продолжаю бежать. Можно было бы бросить их там, но в этот момент я становлюсь до боли суеверной: не хочу когда-либо сюда вернуться. Ни за что. Вижу урну, выбрасываю обувь и бегу дальше, босиком по этому мокрому и холодном тротуару. А потом вижу ЕГО крепкую и широкую спину. Не могу быть уверенной из-за застилающих глаза слез, но все равно испытываю удачу и кричу во всю силу своих лёгких:

– Лев!!! Лев… – добавляю шепотом, в то время как слезы тихо катились по щекам. Но я не закрываю глаз, не моргаю, просто смотрю, как мой любимый мужчина оборачивается и смотрит на меня, тепло улыбаясь, и произносит ласково, так, что у меня щемит сердце:

– Малышка…

Я бегу к нему навстречу, но он не приближается, как будто я стою на месте. Я плачу сильнее, начиная паниковать, а мой единственный начинает исчезать…

– Нет! – кричу я и…просыпаюсь.

Касаюсь своих щек, и понимаю, что я плакала наяву. Сначала я разозлилась на такой сон, за то, что сверху так зло шутят надо мной, но потом взглянула на случившееся с другой стороны: мое подсознание подарило мне встречу с тем, кого я больше никогда не увижу в жизни. Пусть она была длиной в несколько секунд, но я увидела его: такого сильного, улыбающегося мне по-особому и…любимого. Приснись, пожалуйста, еще раз, родной, обними меня и поделись своей силой и уверенностью, которых у тебя всегда хватало на двоих…

Лев

– Итак, я внимательно слушаю тебя, Лев, – сказал Грач, пристально рассматривая меня. – Чем тебе помочь?