Единственный мужчина для Евы

– Неужели все так серьезно? – наморщила лоб Ева, и тут он сообразил: она в очках. Странно, что он сразу не заметил. Нынешние очки выглядели более стильно, чем прежние, в толстой пластиковой оправе, но все равно делали ее похожей на девочку, которую он знал в школе.

– Пойдем в гостиную, там удобнее. Хочешь выпить?

– Спасибо, но я бы сразу перешел к разговору.

Она проводила его в комнату и устроилась на диване. Брайс сел рядом, отметив, что на этот раз она не вздрогнула и не отодвинулась, хотя выражение глаз оставалось настороженным. Он наклонился вперед, и заветная бумага в кармане зашуршала, напоминая, что пора начать исповедь. Брайс вытащил листок и сжал в руке. Он подыскивал нужные слова, чтобы перейти к самой трудной части своего повествования.

– Я собирался рассказать тебе всю правду в тот вечер, когда обещал приехать, но не смог из-за проблем на работе. Потом приехал не вовремя и застал тебя врасплох. Сегодня ты узнаешь все, но чтобы лучше понять… – Он повертел в пальцах и протянул Еве сложенный лист бумаги. – Сначала посмотри вот это. Тебе многое станет ясно.

Она развернула листок и недоуменно нахмурилась, пробежав глазами сверху вниз со скоростью, которая ему и не снилась, – чтение давалось ему с таким же трудом, как правописание и определение времени. Ева помахала бумагой:

– Что это?

– Помнишь сочинение по книге «Гордость и предубеждение», которое мы писали на экзамене в десятом классе? Так вот это мое.

Она еще раз опустила глаза на текст, потом вопросительно посмотрела на Брайса темными, бархатными глазами, в которых он мечтал бы утонуть.

– Но…

– Знаю. Это ужас, – сказал он, взяв у нее листок, в верхнем углу которого стояла оценка – жирная единица. Этот результат перекрыл ему дорогу к получению диплома об окончании школы и круто изменил жизнь. Брайс провел указательным пальцем по строчкам, начиная с середины. Впрочем, за эти годы он столько раз возвращался к тексту, что выучил практически наизусть: чудовищная орфография, пропущенные буквы, немыслимые словосочетания.

– Ну, как тебе?

Ева перестала хмуриться – она все поняла.

– Привычка делать заметки, составлять списки, специальные компьютерные программы, непонятные сокращения, которые я видела на твоем столе, наконец, вот это… – Она ткнула пальцем в бумагу. – Ты дислексик.

Брайс кивнул и бросил бумагу на журнальный столик.

– Диагноз был поставлен на основании этого сочинения. К сожалению, слишком поздно – к концу десятого класса я завалил почти все предметы.

Ева наклонилась ближе к нему, окутав легким облаком ванили, и успокаивающим движением сжала локоть.

– Не могу даже представить, что ты из-за этого пережил в школе, но посмотри, чего ты добился: стал одним из лучших в своей профессии.

Брайс искал в ее лице выражение сострадания, но видел только нескрываемое восхищение.

– Спасибо. Смешно сказать, но при затруднениях с чтением и письмом у меня очень развита интуиция, образное мышление и внутреннее чутье. Богатое воображение и умение воспринимать предметы в трехмерном пространстве помогают находить неординарные решения в работе… – Он вымученно усмехнулся и накрыл ее руку своей. – Как тебе такой диагноз?

Ева крепче сжала его локоть:

– Когда ты узнал?

– После того, как ушел из школы. Меня просто выкинули, как ненужный хлам. Сосед зашел к нам забрать старый проигрыватель и поинтересовался, как я справляюсь: оказалось, его племянник тоже был дислексиком.

– Учителям в голову не приходило?

– Так же как мои родители, они считали меня пропащим. – Брайс увидел по ее глазам, что сейчас Ева начнет жалеть его, и поспешил добавить: – Благодаря соседу я понял, что со мной, обратился к специалистам, научился бороться с этим, получил диплом и больше не оглядывался назад.

– Потрясающе. Ты должен гордиться собой.

– Горжусь, но сожалею об одном: как из-за этого обошелся с тобой в тот вечер у Тони… – Он схватил ее за руки. – Я вел себя как идиот. Боялся, что ты видишь меня насквозь.

– Между нами тогда возникла связь. Почему ты ушел?

Он сжал ее пальцы и отпустил их, нервно провел рукой по волосам.

– До этого вечера мы не виделись несколько лет. Ты всегда нравилась мне, хотя и казалась немного не от мира сего. Когда подошел к тебе, думал, ты меня сразу отвергнешь за мои шуточки, но у тебя загорелись глаза. Ты не отвела взгляд, смотрела прямо в лицо. Прежде чем я успел опомниться, мы уже разговаривали – по-настоящему, как никогда раньше.

Ева покусывала нижнюю губу, что казалось Брайсу очень эротичным.

– Значит, это не имело отношения к тому, как я выглядела?

Он с удивлением покачал головой:

– Почему ты так решила?

Со смущенной улыбкой Ева указала на очки:

– Из-за них, и еще потому, что носила косички, а не стильную стрижку, как другие девушки, одевалась немодно.

Я не замечал.

Ева затрепетала от радости. На всякий случай внимательно взглянула на Брайса, убедиться, что ему можно верить. Яркие синие глаза сияли искренностью.

– А что ты замечал?

Она затаила дыхание, когда он наклонился к ней и провел кончиками пальцев по щеке, как будто запоминая каждую ямочку, каждый изгиб.

– Я видел удивительную девушку, любящую брата и отца, спасавшую раненых животных, не жалеющую сил, чтобы стать лучшей в классе. Эта умная, симпатичная девушка смотрела на меня так, словно я ей интересен. Ее остроумные реплики заставляли меня смеяться. И у нее уже проявлялись задатки загадочной женщины.

– Но все равно ты ушел. – Ее взгляд не отпускал его.

Брайс усмехнулся:

– Помнишь, о чем мы говорили, прежде чем я чуть не поцеловал тебя?

Что касалось того вечера, Ева помнила все до мельчайшей детали, несмотря на желание забыть. Она кивнула:

– Делились мечтами о будущем.

– Правильно. Меня так увлек разговор, что я чуть не проболтался, хотя не мог себе это позволить. С твоими мозгами впереди тебя ждал успех, а я считал себя ни на что не годным.

Ее сердце сжалось от мысли, что ему пришлось пережить. Ева прижала палец к его губам:

– Не говори больше ничего…

– Позволь мне закончить! – Он перехватил ее руку. – Когда ты с сияющими глазами говорила о будущем, ты была прекрасна. Я мечтал поцеловать тебя. Тогда появились парни – они вернули меня к действительности: я испугался, что подпустил тебя слишком близко. Мне нечего было тебе предложить, а ты жила мечтой. Я обязан был оттолкнуть тебя… – Он покачал головой. – Парни засмеялись, и я с ними. Потом повернулся и ушел.