Шторм по имени Френки

Это были обломки судна. Мокрые, с гирляндами морских водорослей, усеянные бугристыми моллюсками. От ржавого корпуса несло солёной водой и гнилью.

Мамочки!

Неужели смерть наконец пришла за мной?! Неужели волна всё-таки заметила, что из её кошмарного улова пропала одна жертва, и отправила это судно, чтобы выследить меня и приволочь обратно?

Я хмуро глядела, как корабль, разбрызгивая солёные капли, приближался ко мне.

Ох!

Да это не корабль.

Это автобус.

Искорёженный, будто в аварию попал. Двухэтажный разбитый автобус. Стёкол в окнах не было, и, хотя он каким-то чудом двигался вперёд – пусть и с тяжёлым стоном, – все четыре колеса оказались спущены. А за рулём, похоже, никто не сидел.

Когда, накренившись, автобус приблизился ко мне, словно подвыпивший гость на вечеринке моих родителей, я услышала – едва уловимо, но совершенно ясно – детский плач и стоны, доносившиеся из его нутра.

А это, как вы понимаете, самый приятный, обнадёживающий звук.

15

Садись в автобус, мой птенчик

Остолбенев, я стояла и смотрела на автобус, со скрипом приближавшийся ко мне. Луна подчёркивала все его неприглядные детали. Вместо колёс – лохмотья искромсанной резины, которая выглядела так, будто последний раз её накачивали ещё в допотопные времена. Несколько крабов уцепились за крышу и угрожающе клацали клешнями, будто суровые испанские танцоры. Боковые панели висели буквально на соплях. Подует ветер – и с ними придётся проститься.

А с каждого этажа, словно яички из коробки, выглядывали лица, – все, конечно же, повёрнутые в мою сторону.

Завыл ветер.

Я нервно сглотнула. Может, позвать на помощь?

Но кто меня услышит? Никого не осталось.

Изнутри развалюхи донеслись неспешные решительные шаги. Через несколько секунд покосившаяся дверь со скрипом и грохотом распахнулась. И на пороге под пепельными лучами январской луны появилась женщина средних лет в бесформенном бежевом костюме и с канцелярским планшетом в руках. На носу у неё сидели самые большие очки, какие я когда-либо видела.

Она сверилась со своим планшетом, затем поглядела на меня.

Я выпрямила плечи и отважно посмотрела на неё в ответ.

Где-то заухала сова.

Женщина откашлялась.

– Погибла в Клиффстоунском цунами третьего января? – вежливо поинтересовалась она.

– Что, простите?

– Ты погибла в Клиффстоунском цунами третьего января?

– Так вот что это было, – сказала я. – Цунами?

Она вздохнула.

– Ты умерла или нет в Клиффстоунском цунами третьего января?

Летучая мышь соскользнула с искорёженной крыши автобуса и пропала в ночи.

– Наверное, – сказала я.

Такой ответ удовлетворил её, и она поставила галочку в своём планшете.

– Френсис Фрида Рипли?

– Да, – сказала я. – Откуда вы знаете? Вы не поможете мне разыскать мою се…

– Ты моя последняя пассажирка, – сказала она. – Прошу на борт.

Я уставилась на неё.

– Что?

Сквозь очки на меня глянули два бесцветных, бесстрастных глаза.

– Садись в автобус, мой птенчик. Добро пожаловать в Клуб загробной жизни, – сказала она. Её голос не вызывал ни капли доверия, как и колёса автобуса.

– Клуб загробной жизни?

– Да, дорогая. – Она показала на переднюю часть автобуса. – Читай.

На выцветшем указателе маршрута значилось:

КЛУБ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ ДЕТЕЙ 12 ЛЕТ И МЛАДШЕ.

НАСЛАЖДАЙСЯ СМЕРТЬЮ С ДРУЗЬЯМИ, ИГРАМИ И БЕСКОНЕЧНЫМИ ВЫХОДНЫМИ!

Я всегда с большим подозрением относилась к восклицательным знакам, но этот был самым страшным из всех, что я видела. Я боязливо поглядела на него, затем перевела взгляд на женщину.

– Я… я не понимаю… Что?

– Согласно нашим отчётам, ты утонула в возрасте одиннадцати лет, так что это твой автобус.

У меня возник сразу миллион вопросов, например, что за лица выглядывают из окон?

– Кто ещё в этом автобусе?

– Куча детей, таких же, как ты, подобранных за годы работы, – сказала женщина. – Теперь автобус переполнен из-за цунами. Пришлось спускаться на морское дно и делать незапланированный крюк. Набрали целую прорву новых пассажиров. По правде говоря, немного досадно, что тебя там не оказалось, – добавила она, поджав губы, как это делали почти все мои учителя в школе.

– Гм, – сказала я. – Простите.