Антология Бессмертных. Том первый

Бес косо посмотрел на Учителя. Он нервно перебирал в руках шарик и прогноз погоды.

– К чему все это, сэр?

– А теперь мотнем снова вперед. – Учитель щелкнул пальцами. – Всего на пару месяцев вперед.

Деревня лежала в руинах. Вокруг завывал дикий ветер, били гром и молнии. Каждая хижина горела. Гектор в ужасе кинулся к кузнице, но врезался в невидимую стену и опустился на пол.

– Это то, что будет в скором времени, бес. Это только начало плохих и проблемных для меня событий, которые я бы хотел избежать. А вот то, что в твоих руках – это доказательство обратного.

Из хижины, на пороге которой сидели дед и девочка, раздался дикий крик.

– Остановись…

Учитель щелкнул пальцами, и все вернулись в хижину.

– У меня не хватит сил разнести целую деревню, чародей. Это не моих рук дело.

– Верно, не твоих, – Учитель тыкнул пальцем в божество, – его.

Вирах аж поперхнулся, когда на него тыкнули. Он хотел было слинять, таинственно испарившись, но Гектор крепко ухватил его за ногу и перевернул.

– Этот-то? Да брось, колдун.

– Вообще-то перед тобой Вирах, брат Селестия, Восточного Ветра. Да, разница между ними внушительная, но они оба управляют погодой.

– Ух ты! Бог погоды, значит. То есть он нагонит шторм и бурю на ту деревню? Зачем? – Он потряс Вираха вниз головой: – Отвечай, божок!

– Я не знаю! Они мои хорошие клиенты! Я никогда бы им не навредил. Честно! Ай! Честно-честно!

– Я знаю, что вы не в ладах, оба. Знаю также, что вы оба вскоре перейдете от безобидных запугиваний к реальным боям, и тогда именно смертные пострадают от ваших рук.

– И ты типа прорицатель, чародей? Пришел, навел суеты и сразу во всем разобрался?

– А чего тут разбираться, – Учитель указал пальцем на демона, – ты – бес, но безобидный, сразу видно, иначе бы давно уже начал зачитывать различные отрывки из мануалов, чтоб скинуть оковы, вместо того чтобы вступать в диалог. А ты, – он перевел палец на божество, – давно знаком с этим бесом и изрядно вымотал ему нервы. И даже не думай разглагольствовать здесь, твои напыщенные речи мне уже надоели.

Вирах моментально захлопнул рот, а бес ехидно усмехнулся.

– Нам нужен мир, Ровалонд. Рассказывай, как все началось.

– А чего тут говорить? Все как на духу, значится. Сижу я на пенсии, никого не трогаю, места тут тихие, дивные. Куча баров, таверн и девиц, хе. И вот лет пять назад явилось оно! Услада мушиная! Сначала тихо себя вел. Маленький алтарь поставил, люди к нему ходили, девочки опять же. Я и не возникал. А чего? Тут немного тихо было, иногда скучно, а тут паломники забегали, и веселее стало. А потом он храм отгрохал, да еще какой! Два этажа! Все из мрамора! И еще, падла такая, колокол поставил! Свистульки ветряные! Такой звон везде стоит фальшивый, начальник, ты бы знал. Я к нему пришел, говорю, мол, давай по-мирному, друг! Убери, спать невозможно. А он меня послал туда, куда поросята ходят после обеда. Паршивец!

Вирах вскочил и завизжал, словно божественный глас его превозмог барьеры бренной скорости звука:

– Ложь и клевета! Я требую немедленно изничтожить это отребье! Дабы прекратить поливать мое величественное имя помо…

– Шшш… – Ми Пато приложил палец к своим губам, и окуляры маски засияли, а благородный бог охватил дланями благословенными свое горло белое и в немоте зашевелил губами, неспособный разглагольствовать во имя свое.

– Слышь, хы, начальник, я это… Тут подумал, – демон хитро подмигнул Учителю, – если этой штуковине научишь, то мы тихо-мирно разойдемся, без побоев.

Ми Пато пронзил взглядом Ровалонда, а тот съежился и притих.

– Я слушаю, продолжай.

Бес громко сглотнул и продолжил:

– Так вот. Он после этого еще и сам петь начал. А со вчерашнего дня вообще не умолкал, да еще и глянь на мой дом! А подвал с бочонками?! Затопил, представляешь, начальник! Тут мои нервы и сдали.

Учитель смотрел то на Ровалонда, то на Вираха. Он думал долго, но никто ему не мешал. Приняв решение, Ми Пато вынес вердикт.

– Ты, Вирах, демонтируешь часть сооружения, а именно то, что указал в качестве раздражителей Ровалонд. Все музыкальные приборы. А затем нормализуешь микроклиматические условия здесь, в его жилище. А ты, Ровалонд, постарайся это время перетерпеть и не зашиби его, а то нам придется применить некоторые санкции. – После этих слов Гектор громко хрустнул пальцами. Учитель продолжил:

– И еще, Вирах, ты тут погоду мутишь по всему району, жители толпами жалобы шлют в столицу, давай прекращай и наводи порядок. Иначе нам придется передать твои обязанности матушке-природе. – После этих слов костяшками уже хрустнул Фицджеральд. – Когда торгуешь погодой, торгуй в пользу посевов, а не засухи. Дождик там подкинь или, наоборот, чуток присуши почву. Но не уничтожай урожай.

Ровалонд молча смотрел на шарик, а Вирах, рассерженный таким пренебрежением к его персоне, хотел было вспыхнуть злостью.

– Слышь, божок, – Ровалонд подал шар в руки Вираха, – бери и шар, и прогноз погоды. Я знаю, что ты еще тот меркантильный гаденыш, но у меня есть идея и предложение для пакта перемирия.

Вирах задумался, но принял шар.

– И вообще, у вас же может быть организован неплохой союз. Ну или разъезжайтесь, ваше соседство – крайность, которая ведет к одной из этих крайностей. В общем, это сами думайте. Но вы должны оба постараться для жития в мире.

Демон согласно закивал. Вирах вскинул голову и открыл было рот, чтобы оспорить, но гвоздь Фицджеральда, поднесенный к его глазу, тут же разрешил все неурядицы, и божество согласилось.

* * *

Повозка шла медленно. Лошадь Гектора наслаждалась утренним теплом рассвета и свежестью росы. Учитель, сидя в телеге, начищал плащ, накинув цилиндр набекрень, а Гектор придерживал вожжи. С самого рассвета Гектор расспрашивал Учителя о нем и Фицджеральде, так, чтобы убить время. После очередного типичного ответа Ми Пато наступила неловкая тишина.

Гектор тяжко вздохнул и нахмурил брови, он некоторое время размышлял, теребя вожжи в руках.

– То есть тебя не обижает, когда тебя называют чародеем, колдуном, вестником, гадом, иродом и так далее? Тебе вообще плевать на то, как тебя зовут?

– Именно, я скорее напрягусь и занервничаю, если кто-то угадает мое имя и начнет им активно пользоваться.

– А насчет вашего образа жизни? Вы вроде помогаете и спасаете, однако при всем этом нарушаете законы миров, в которые вы вмешиваетесь с благой, как ты говоришь, целью.

– Если ты про мои методы с применением изъятия некоторых стратегических объектов политических держав, то тут поспорю. Государственное законодательство – да, я нарушаю, однако морально-этические нормы соблюдаю.

– И где же мораль в воровстве?

– Смотри глубже, мой друг. – Учитель вытянул руку и начал складывать пальцы, отсчитывая факты: – Во-первых, я, воплощая свои планы публично, мотивирую державы объединиться против общей угрозы – меня. При этом, учитывая их стремление завладеть преимуществом над оппонентом, располагаю краденое в различных точках на карте. Во-вторых, я – аккуратно, конечно, – вмешиваюсь во внутригосударственные дискуссии по поводу ведения действий военной кампании и операций по спасению национального достояния. Как тогда в Диифе, когда пришлось тот памятник Барона тырить. Тяжелый, зараза, он на меня трижды падал.

– Он же девять метров высотой!

– А я почти целых два метра! И что? Не раздавил же. Так вот, тогда мне пришлось напрямую сообщить Барону, чтобы он ограничил свою агрессию в сторону, на тот момент еще обособленного, некоего западного государства. И это сработало! А статую я вернул.

– Далеко не идеальная стратегия.

Ми Пато перелез к Гектору.