Буквально секунда понадобилась перепуганному жителю Серого мира, чтобы выскользнуть из рубашки и отпрыгнуть от неё подальше. Расширенными от ужаса глазами Джек наблюдал крупное членистоногое, размером с ладонь, что вольготно сидело на его одежде и… жевало её? Немаленький мохнатый паук бодро шевелил своими мандибулами и пытался запихнуть в себя рукав. Поверхность ткани возле рта «тарантула» была словно изъедена кислотой. Мужчину передёрнуло.
– К-к-какого х-х-хрена?! – Задал он вполне очевидный вопрос.
– Тише ты, – шикнул на него из-под груды тряпья один из артистов, – Клубочка напугаешь.
– К-клубочка? О-о-он что, жрёт мои в-в-вещи? – Происходящему было тяжело улечься в голове попаданца.
– Ну да, это же паук-ситцеед. – Ответил с нежностью смотрящий за трапезой паучка Ник.
– Н-но т-там же п-полиэстера шестьдесят п-процентов. – Всё ещё заикаясь, возразил Евгений.
– А Клубочек у нас неразборчивый. – Артист из глубин текстильного холма внёс свои пять копеек в образовательный процесс.
– А-а-а. – Задумчиво протянул Джек, не отрывающий взгляд от обеда восьмилапого чудовища. Тот сноровисто растворял ткань рубашки на волокна и отправлял в пасть, жмурясь от удовольствия. Во всяком случае, именно так это виделось слегка захмелевшему мужчине. Внезапно пространство вокруг паучка подёрнулось плёнкой, и над мохнатым разбойником возникла надпись:
Неразборчивый ситцеед, уровень 2
– А это ещё что за хрень? – Евгений усиленно потёр глаза, но надпись никуда не исчезла.
– Полагаю, этому здесь не место, – заявил смотрящий на странные буквы Ник, – сейчас поправлю. Он сделал жест рукой, будто стирал уравнение со школьной доски и непонятная надпись тут же пропала.
– Что это было? – Обернувшись в сторону Шута, спросил Джек.
– Да так, кто-то из моих «дорогих коллег» развлекается.
– Ф-фух, – с видимым облегчением выдохнул наполовину раздетый Евгений, – ещё не хватало мне в игру попасть.
– Не дождёшься. Весь мир – театр, а люди в нём актёры. Ты, кстати, теперь тоже. – Довольно улыбнулся молодой режиссёр.
– Ага, дерево во втором акте. – Грустно заметил новоиспечённый артист.
– Зато, какой атлетичный у нас будет на этот раз дуб! – Подала голос налакавшаяся актриса.
– И ещё сова, – напомнил глава этого бедлама, – вон там, у стены, стоит реквизит и костюм, облачайся.
– Э-э, ладно. А что мне делать? Просто стоять? – Уточнил Евгений, пока натягивал сбрую из коры, веточек и прочего растительного мусора.
– Не всё так просто, друг мой, – воздел палец к потолку Ник, – вот твой текст.
– «Звуки совы», гениально. – Заметил Джек, ознакомившись со своей «ролью».
– Ты главное запомни после чьих реплик голос подавать и всё будет в порядке. – Подсказал проникновенный шёпот над левым ухом мужчины.
– Без тебя, – развернулся «дуб с совой», – разберусь. Ребят, тут же кто-то был? Был, да?
– Что, тоже его услышал? – С самодовольной ухмылкой спросил один из «профи».
– Ну, кого-то точно слышал. – Замялся Евгений, уже начинающий подозревать у себя начальную стадию шизофрении.
– Это Дух Театра, ты официально принят в коллектив. А теперь надевай маску с перьями и пойдём. – Махнул рукой Ник и первым выскочил из гримёрки.
– А разве сова не во втором акте? – Сделал робкую попытку отодвинуть свой выход актёр.
– Авторская задумка, нелинейная подача сюжета. – Пояснил тип в кудрявом парике.
– А-а-а, – протянул Джек, подхватывая с пола бутылку виски, – это многое объясняет.
Перед выходом на сцену актёры собрались в кружок. Первый из них выдвинул вперёд ладонь, остальные накрыли её своими. Не миновала эта участь и новичка.
– Ну, ни пуха, ни пера! – Возвестил кто-то из «профи».
– К чёрту! – Хором выкрикнули остальные.
– А ну марш на сцену, бездельники, зритель ждёт! – Прорычал из-за дверей Ник.
Алкоголь в крови сделал своё чёрное дело, так что сам момент выхода на сцену и то, как он пытался занять позицию в полной темноте, Джек не запомнил. И вот теперь, немного хмельной, он стоял на заднем плане слева. Поскольку ситуация не требовала никаких действий вплоть до выхода двух дуэлянтов, что по сюжету пришли стреляться в лесу, ему не оставалось ничего кроме весьма увлекательного разглядывания обстановки и зрителей.
Само убранство театра мало отличалось от тех, что Евгений помнил у себя на родине. Разве что освещение работало на неочевидных принципах: ни свечей, ни проводов начинающий актёр найти так и не смог. Мягкий свет распространяли сотни небольших кристаллов, вставленных в канделябры и огромную люстру. Сейчас, во время пьесы их погасили, но за кулисами на стенах висели точно такие же и прекрасно работали. Саму же сцену заливал свет более крупных кристаллов, сконцентрированный при помощи изогнутых зеркал. Джек не помнил, как были устроены осветительные приборы в его мире, но местные для неискушённого взгляда обывателя казались весьма функциональными.
Публика же и вовсе не смогла привлечь внимание обладателя «самой важной роли». Такие себе скучающие аристократы в богатой одежде. После знакомства с Ником и его командой, это был явно шаг назад в плане впечатлений. Обычные нормальные люди, надо же. Даже не полный зал клоунов в цветных комбезах и колпаках. Бывший дилер подавил желание издать разочарованных вздох и перевёл взгляд на своих внезапных коллег. Те, согласно сценарию разыгрывали отстаивание чести чьей-то там дамы. Самой сути спора никто не понимал, но такова была задумка автора – показывать события вразброс.
Персонажи метались туда-сюда по сцене и шумно выясняли отношения. С точки зрения одного конкретного дуба, просто придумывали нелепые «факты» про оппонента и напыщенно ими делились. В обязательном порядке при этом задирая голову к потолку. Вероятно, так артисты пытались показать, что персонажи смотрят друг на друга свысока. Одна флегматичная и чуть-чуть пьяная сова поминутно закатывала глаза, слушая их пикировку.
Джеку происходящее казалось настоящим фарсом и издевательством над принципами театрального искусства. Актёры играли не просто плохо, они были ужасны. Но, что бы там себе не думал один мудрый дуб (и сова), мнение публики всё же существенно расходилось с его оценкой. Зрители заворожённо внимали, охали, ахали и взрывались хохотом от особо «пикантных» оскорблений. Некая неназванная сова же едва держалась, чтобы не пробить себе лоб веткой дуба. Тем не менее, сова и дуб, будучи заложниками сценария, вынуждены были терпеливо ждать.
– Сударь, я с вашей сестрицей такое вытворял, такое! – Зло вскричал один из дуэлянтов, и это был сигнал для Джека, что пора бы подать голос.
– У-ху. – Будто в подтверждение слов вытворявшего, отозвалась ночная птица.
– Да как вы смеете, милейший?! – яростно завопил его оппонент, – кто вы такой будете, дабы это вершить?!
– У-ху. – Не остался в стороне голос природы.
– И с вашей матушкой имел немало встреч. Так что, вероятно, можете звать меня «папенька»! – Не полез за словом в карман первый.
– У-ух, ху-у. – Выразила недоумение сова.
– Вы сказали и сделали уже достаточно, чтобы прекратить дышать. Давайте же стреляться, наконец! – Крикнул оскорблённый, выхватывая ствол из-за пазухи.
– Всенепременно. Но учтите, что я не промахиваюсь. – Снова задрав подбородок к потолку, ответил острослов.
– Это мы ещё поглядим. – Наводя пистолет на противника, заявил второй дуэлянт.
– Можете уточнить у вашей маменьки, – повторил его жест остряк, – или у сестрицы.
– Довольно! – Вскричал оскорблённый, – секундант, бросайте монету.
– У-ху. – Поторопили бранящихся стрелков с ветки дуба.