Рэй Чарльз. Голос сердца. Маленькие рассказы о большом успехе

Сказать, что семья была бедной, не сказать ничего. Она была очень бедной, самой бедной в округе, беднее не бывает. Сам Рэй Чарльз говорил: «Даже среди других чёрных… мы были на нижней ступеньке лестницы, смотря вверх на остальных. Ничто ниже нас – только земля».

Они жили в маленьком городке Олбани, штат Джорджия. Матушка Арета работала на лесопилке, стараясь вытянуть семейство из нищеты. Ее муж Бэйли, большой шалопай, иногда подрабатывал на той же лесопилке механиком, но большей частью бездельничал – пил, неделями пропадал невесть где и совершенно не заботился о маленьком Рэе.

С рождением ребенка жизнь Робинсонов в Олбани стала невыносимой. И в 1931 году семья переехала на родину Бэйли – в городок Гринвилль, в Южную Флориду. Здесь Бэйли с нескрываемым облегчением передал жену и сына в руки матери Мэри Джейн Робинсон, а сам надолго исчез. Появился он лишь спустя пару месяцев, сообщив, что его попытки отыскать хорошую работу не увенчались успехом. Затем он снова исчез, на этот раз навсегда. А Арета вскоре родила второго сына – Джорджа.

Жить стало еще тяжелей. Арета и свекровь надрывались на работе, нанимаясь в период сбора урожая на фруктовые плантации, обстирывая горожан, цепляясь за любой, самый ничтожный, приработок.

6. Трагедия

Рэю было всего пять лет, когда на его глазах разразилась ужасная трагедия. Матушка Арета оставила детей перед домом – поиграть в лохани, в которой она стирала белье. Сама же занялась обычными хозяйскими делами. Мальчишки возились у корыта, плескались, обливали друг друга разогретой щедрым солнышком водой.

И вдруг маленький Джордж поскользнулся на случайно подвернувшемся под ногу обмылке и упал в лохань вниз головой. Воды было немного, но четырехлетнему малышу хватило, чтобы нахвататься ее и… задохнуться. Мальчик барахтался в лохани, а Рэй кричал и пытался вытащить тонущего брата за ноги. Но сил у него было слишком мало. Когда на крики Рэя из дома выбежала матушка Арета, все было кончено. Джордж не дышал…

Много лет спустя, уже знаменитый на всю Америку, успешный и богатый Рэй Чарльз говорил, что самым большим своим грехом считает гибель брата… А что мог сделать пятилетний малыш? В чем была его вина? В трагическом недосмотре вечно занятой проблемами элементарного выживания матери? В том, что у него не хватило сил вытащить из лохани отяжелевшее тельце захлебнувшегося водой брата? В том, что он недостаточно громко звал на помощь взрослых? В чем?

Эти муки совести преследовали Рея всю жизнь. В периоды отчаяния, когда Чарльз угодил на год в тюрьму (за хранение и употребление героина), он прямо говорил, что убил младшего брата. Что и сам достоин самого жестокого наказания… Но Рэй никого не убивал. И заплатил за ту роковую случайность самую высокую цену – потеряв зрение.

7. Мир меркнет

Первые признаки заболевания проявились незадолго до трагедии. Рэй стал жаловаться на то, что перед его глазками стоит мутная пелена. Что ему больно смотреть. Что он видит временами лишь контуры и совсем не различает деталей.

Диагноза никто и не ставил – у Ареты не было денег на докторов. Лечила малыша, чем могла. Промывала глаза настоями трав, давала пить народные снадобья. Ничего, конечно, не помогало. Ребенок слеп.

К тому времени Рэй уже умел играть на пианино – совсем еще немного. Он научился этому у чернокожего соседа-аптекаря, который на досуге понемногу бренчал на старом разбитом инструменте и поражался, как крохотный мальчишка быстро схватывает и запоминает его немудреные песенки. Но радости в этом увлечении музыкой было немного. В то время, когда сверстники Рэя ходили в первые классы начальной школы, когда осваивали грамоту и рисовали, мальчик лишь бродил около дома, борясь с подступающей слепотой. Расставив руки, он натыкался на предметы. И ощущал себя совершенно несчастным человеком.

Иногда он не видел даже солнца. Мир погружался в непроглядную темноту.

Гибель брата оказала на Рэя столь сильное воздействие, что он стал терять зрение катастрофически быстро. Судьба отпустила ему еще два года красок и света. Затем он окончательно ослеп…

Что же это было на самом деле, мы так никогда и не узнаем. Знакомые врачи Рэя предполагали, что это глаукома. И предлагали певцу лечь в больницу на обследование, чтобы попытаться восстановить зрение. Рэй категорически отказывался. Он считал это затеей безнадежной и даже глупой.

8. Мама и музыка

Когда-то Рэй Чарльз сказал, что от отчаяния его спасли мама и музыка. Арета верила в сына – к семи годам музыкальный талант мальчика уже был очевиден. Она старалась подготовить его к жизни в этом жестоком мире. Чернокожему выходцу из нищей семьи и так пришлось бы в жизни несладко. А тут еще и тяжкий недуг. Надежд на излечение не было никаких. Когда Арета все же скопила деньги, чтобы показать мальчика врачу, доктор лишь развел руками. Поражение глаз было необратимо – зрачки были затянуты непроницаемой пеленой. Рэй стремительно слеп.

По воспоминаниям самого Рэя Чарльза матушка поставила перед собой задачу – воспитать не инвалида, а совершенно самостоятельного, сильного, уверенного в своих возможностях мужчину. Обучение было временами жестоким. Полуслепой мальчик падал, споткнувшись у лестницы и больно расшибаясь. Но Арета не спешила на помощь. Говорила, что в реальной жизни слепому Рэю не придется рассчитывать на помощь зрячих. Как она была права!

Ну, а что касается музыки… Она стала для Рэя тем, что для нас, зрячих, значит цвет и свет. Черты родных и знакомых людей, цвет листвы и воды, оттенки утреннего и вечернего неба – все это Рэй воспринимал в звуках. Утрачивая зрение, он прислушивался к миру. И научился слышать больше, чем слышат другие люди. Музыка стала для него универсальным инструментом познания мира и языком общения с окружающими. Острый музыкальный слух и богатое воображение – вот и все, что нужно, чтобы стать хорошим музыкантом. И несгибаемая воля – если тебе суждено прожить жизнь в вечной темноте.

9. Без солнца

И однажды это случилось. Рэй проснулся утром и понял, что не видит ничего – даже солнечного света в дверном проеме дома. Он поднялся с кровати и направился к умывальнику. Ни разу не споткнулся, только ощупывал руками предметы, стараясь не врезаться в стул или край стола. Когда он вошел на кухню, Арета все поняла. Она опустилась на стул и заплакала. Она старалась не выдавать себя, чтобы не расстраивать мальчика. Но тот ее слезы услышал, подошел, погладил по голове. И сказал:

– Ну, что ты мама? Все хорошо. Я все вижу… руками…

Это тяжкая доля – видеть, как слепнет твой ребенок. Как меркнет для него мир. Как угасают краски.

Что чувствовал сам Рэй, мы уже не узнаем. Во взрослой жизни он о своей слепоте почти не говорил. А если и приходилось, то отшучивался. Именно так – он сам подтрунивал над своим недугом. Цель – избежать возможного сочувствия, которой Рэй считал оскорбительным для себя. Он говорил: «Вы же не жалеете без конца человека, который глух на одно ухо? Почему же жалеете меня? Мои глаза не видят, зато уши на месте!».

В семь лет он впервые надел черные очки. Желтую палочку – атрибут слепого человека – Рэй не любил. Ему казалось, что с палочкой все заметят его слепоту. А так у него был шанс остаться таким же, как и обычные зрячие люди.

К слову – ориентировался он прекрасно. Не пользовался собакой-поводырем, не признавал в своем доме (когда он у него появился) специальных перил, поручней, опознавательных ограничителей.

Примечательный факт – всю жизнь Рэй Чарльз брился перед зеркалом. Это его забавляло.

10. Его судьба – музыка

Как ни бодрись, как ни делай вид, что все в норме, а слепота для человека, который в детстве видел, тяжкое бремя. Если бы он родился слепым, если бы мог забыть, как выглядит солнце, трава, деревья, как выглядят глаза матери – ему было бы легче. Но он помнил. Всю жизнь. И в преклонные годы мог очень точно описать вещи, которые видел в раннем детстве. Значит… смирился? Нет, скорее, приспособился. Изменился сам под изменившийся мир. «Смирился» не то слово, если речь идет о Рэе Чарльзе. Этот человек был несгибаем.

В истории американской (и, добавим, мировой) культуры достаточно много примеров, когда слепые от рождения или ослепшие в детстве люди становились выдающимися музыкантами или певцами. Почему это происходит понять нетрудно. Лишившись одного из важнейших органов чувств, ребенок усиленно развивает оставшиеся, в том числе и слух. Если есть музыкальные задатки, то развитие человека можно считать почти предопределенным… Но Чарльз был не просто музыкально одарен, а очень одарен – безмерно, гигантски талантлив. Недаром же его еще при жизни назвали гением от музыки. И, поверьте, в том нет преувеличения…

Когда матушке Арете Робинсон удалось пристроить мальчугана в школу для глухих и слепых детей, Рэй уже умел играть на пианино и немного на саксофоне, очень здорово пел, помнил множество негритянских песен – в основном, религиозных, относящихся к жанру госпел. В школе он усовершенствовал свои навыки. На глазах учителей слепой мальчишка превращался в великолепного музыканта.

11. Великие учителя

Трудно сказать, когда именно Рэй услышал «настоящую» музыку. В Гринвилле он мог услышать пластинки с записями профессиональных музыкантов только в доме аптекаря, любителя хорошей музыки, но… человека не настолько богатого, чтобы собрать хорошую фонотеку. Значит, это произошло в школе Сент-Огустин. Если это так, то честь и хвала тем темнокожим учителям (а они в то время могли быть только темнокожими – в школу для белых Рэя бы не приняли), что разглядели в мальчике талант и помогли ему развиться.

Своими учителями – заочными, конечно, Рэй Чарльз называл множество музыкантов и композиторов. Прежде всего, Шопена и Сибелиуса. Обоих знал наизусть. Шопена часто играл в периоды грусти, когда на уставшего от бесконечных гастролей Рэя наваливалась тоска и одиночество. Когда депрессия требовала очередной дозы тяжелого наркотика – Рэй много лет употреблял героин. Друзья Чарльза вспоминали, что Рэй был выдающимся пианистом. И Шопена играл так, что на глаза притихших слушателей наворачивались слезы. Если бы он пожелал, то наверняка сделал бы карьеру классического пианиста. Но судьба распорядилась иначе – недаром же говорят, что не человек выбирает профессию, а профессия человека. В случае с Рэем Чарльзом это абсолютная аксиома.

А еще он боготворил Дюка Эллингтона, Каунта Бэйси, Арта Тэйтума и Арти Шоу. Сам увлекающийся импровизацией (а Рэй всегда сочинял на ходу, импровизируя, находясь в постоянном поиске, а потом уже записывая ноты на специальной восковке шрифтом Брайля), он высоко ценил способность к импровизации столь высоких профессионалов.

12. Школа в Сент-Огустин

Титанические усилия матушки Ареты не пропали втуне. Ей удалось-таки пристроить сына в хорошую школу. В семь лет, уже совершенно слепого, она отдала Рэя в интернат для глухих и слепых детей в городке Сент-Огустин, в том же штате Флорида. На ее и Рэя счастье это была совершенно бесплатная школа, где детей учили грамоте, некоторым ремеслам, жизни среди зрячих, содержали, кормили и при этом не требовали от родителей денег. Арета заплатить за обучение сына не могла. И она, и свекровь уже голодали – найти подходящую работу становилось все трудней. А Арета к тому же захворала. Она быстро худела, теряла силы. Но все же старалась навещать Рэя. Мальчишка же покинул отчий дом навсегда. Больше в Гринвилль он так и не вернулся…

О годах учебы Рэя Чарльза известно мало. В своей книге воспоминаний «Брат Рэй» он вспоминает школу очень скупо, лишь упоминая о годах, проведенных в школе. Скорее всего, радостного было мало. Чтобы чувствовать себя здоровым, слепой ребенок должен жить среди зрячих. Среди слепых он чувствует себя инвалидом… А матушка строго настрого наказывала ему – ты не инвалид, ты самый что ни на есть полноценный человек. Не позволяй себя жалеть, ибо жалость – унижение.

В Сент-Огустине Рэй выучился читать и писать по системе Брайля. И одновременно выучил ноты – по той же системе, разработанной специально для невидящих людей. За годы учебы Рэй освоил множество инструментов – орган, трубу, кларнет, саксофон. Пианино был его основным инструментом. Словно продолжение рук. Или… глаза.

13. Сирота

Шел 1945 год. Рэй числился в успевающих учениках. Он очень хорошо пел. И его пригласили в баптистский хор местной общины – Рэй, как и множество его темнокожих земляков, по вероисповеданию был протестантом – баптистом. Там же он попробовал свои силы в качестве органиста, приведя в полный восторг и прихожан, и школьных учителей. Мелодию он запоминал моментально и мог воспроизвести самые сложные музыкальные эскапады…

Летом того памятного года Рэй ждал матушку, чтобы вместе с ней отправиться на каникулы домой. Он не был в Гринвилле уже восемь лет и смертельно соскучился. Но съездить домой так и не довелось. В начале июня его позвал директор школы. Усадил на диванчик в своем кабинете. Обнял. И тихонько, на ухо, прошептал страшную весть. Матушки Ареты больше нет. Она умерла…

Остаться одному в этом черном огромном мире? Совершенно одному (бабушка Мэри, так любившая Рэя, умерла двумя годами раньше), без поддержки и защиты? Сколько же выпало на долю этого несчастного юноши?

Директор крепко держал парня, предчувствуя его истерику. Но Рэй мягко освободился из его объятий. Затем встал и улыбнулся.

– Ничего, все в порядке, – сказал он. – Не беспокойтесь, пожалуйста. Я переживу.

Рыдал он уже в своей комнатке – уткнувшись незрячими глазами в жесткую подушку. Потом взял себя в руки, успокоился. И вдруг понял, что… не может вспомнить лица матери! Только запах. И звук ее голоса.

– Рэй, не давай себя жалеть!

– Не дам, мама. Обещаю…

14. Первая группа